Познание себя

               

    Правителю  Санатрии не спалось: он то и дело переворачивался с бока на бок, ворчал недовольно себе под нос, взбивал кулаком подушку, но, увы, уснуть не мог. Потеряв всякую надежду, встал, и, прошлепав босыми ногами по паркету, вышел на балкон. Скоро рассвет, стоит предрассветная тишина, уже сереет небо, луна зависла над горизонтом, звезды начали бледнеть, где-то далеко ухает сова, изредка раздается трель ночной птицы. Сердце распахнулось любовью к этой красоте: как прекрасна эта страна, эта земля, его народ! Его охватило неистовое желание защитить, сберечь эту красоту. Где же все гонцы, чем они сейчас заняты? Сколько их ушло, и ни один не вернулся. А слухи наполняют столицу: на границах неспокойно, там господствует зло, принося разрушения и опустошение. А кто, зачем и почему так и неизвестно - все гонцы как в воду канули. Тяжело вздохнув, направился в покои. Проходя мимо зеркала, резко остановился, приблизил лицо к зеркалу, внимательно посмотрел себе в глаза. Вдруг отчаянная мысль возникла в голове. Позвонил: вызвал визиря, отдал распоряжения   камердинеру, на секунду застыл, а  затем  прошел в покои и подошел к ложу.  На ложе спала белокурая женщина - его жена. Тихонько вздохнул: любимая женщина - Богиня с фиалковыми глазами, его неотделимая половина, ни разу они не расставались, но теперь необходимо это сделать: он должен сам выяснить, что происходит. Взял с тумбочки корону, с пальца снял обручальное кольцо, с шеи - цепочку с медальоном, все положил на соседнюю подушку, принес и положил рядом предметы - регалии власти, безмолвно произнес: «Будь моим якорем, любимая, храни мою истину!» и вышел, тихонько притворив за собой дверь. Его уже ждал заспанный взлохмаченный визирь, подал ему толстый фолиант с царской печатью: "Я буду отсутствовать месяц. Записывай каждый день подробно все, что произойдет в царстве и во дворце. Никаких розысков. Я вернусь сам. Все". Визирь испуганно попятился к двери, прижимая фолиант к груди. Камердинер принес одежду небогатого дворянина, положил на кресло и вышел. Правитель достал из ящика ножницы, захватил рукой прядь ярко рыжих волос, на мгновение остановился: жена очень любила его волосы - "Мое огненное солнце!"- называла его любовно. Решительно поднес ножницы и стал клоками состригать волосы, заодно состриг усы и бороду. Из зеркала на него взирало лицо незнакомого человека с обкромсанными волосами. Быстро собрал отрезанные волосы, бросил их в  камин на тлеющие угли и стал лихорадочно одевать принесенную одежду, низко на лоб натянул шляпу. Одежда была впору, башмаки чуть-чуть великоваты, сойдет на первое время, а там будет видно. Дворец он хотел покинуть незаметно и до наступления рассвета.
 Рассвет застал его далеко от дворца. Теперь он не спеша шел по городу, осматриваясь по сторонам, подмечая все недостатки и излишества. Он был справедливым правителем: преданных, умных поощрял и приближал к себе, а нерадивых, жадных и лгунов – порицал и давал возможность исправиться и осознать свои ошибки через ситуации, которые они сами и создавали. Солнце приближалось к зениту, когда он вышел из города.
Он все дальше и дальше уходил от города и от дворца. Правитель знакомился со своим царством, со своим народом, который, как, оказалось, любил и почитал его за справедливость. Он видел цветущие поля и сады, чистые водоемы и города. Люди были счастливы: звучали смех, музыка, шутки. Везде царила любовь, и он радовался тому, что видел. Иногда уходил в сторону от дороги, падал, раскинув руки, в густую траву, напоенную солнцем и запахом полевых цветов, смотрел в бездонное небо и чувствовал себя счастливым обладателем безграничного мира. Купался в родниковой воде и шагал дальше. Питался и спал, чем и где придется. Для него это не было важным: у него была цель и он не позволял себе отвлекаться на быт, на удивление быстро произошло его превращение из правителя в пытливого странника. В душе возносил благодарность отцу, который поучал его: «Правитель должен быть сведущим во всех ремеслах и делах». Кров и питание он получал за то, что кому-то помог построить дом, кому-то выложить печь, был пастухом, дояром, в одном поселении побывал «независимым» судьей.
Чем дальше он уходил от дома и от столицы, тем больше слышал разговоров  о  пришельцах, принесших зло в его страну. Стали встречаться и странные люди: у них были пустые глаза, безнадежное выражение лиц. Они никуда не спешили и не стремились: они создали свой примитивный мир, служивший только для удовлетворения их животных потребностей. Среди них  увидел  и несколько своих гонцов, те безучастно взирали на него, не узнавая и никак не реагируя. Местные жители объяснили ему, что это - жертвы действия зла. И чем ближе он подходил к границе, к местам, где обитало зло, тем больше становилось таких людей. Изменился и ландшафт:  повсеместно разрушенные и брошенные дома, поля, заводы, целые поселения. Оставшиеся жители с трудом напоминали людей: грязные, оборванные, одурманенные, без цели в жизни. На душе становилось тягостно и горько. Он стал посещать места сборов этих людей, что бы понять кем они стали. Они собирались в темных, грязных тавернах : без меры принимали горячительные напитки, курили зловонный табак. Это развязывало им языки, и они начинали что-то выкрикивать, спорить, ссориться. Обычно их сборища заканчивались потасовкой или поножовщиной.  Нередко  «в гости» к ним приходила и смерть.
Однажды он сидел в таверне и наблюдал за тем, что происходило в зале. Все как обычно: пьянка, крики, драка. Вся мебель в зале была поломана и изуродована. Его начало охватывать отчаяние: он не знал, как помочь людям. Вдруг на стуле, напротив него, возник старец с добрыми умными глазами, его голову прикрывал капюшон. «Истоки зла можно понять только став им, позабыв себя. - проговорил старец, на минуту затих и продолжил - Оцени свои силы, сможешь ли потом вспомнить кто ты? И освободиться от его пут? Это большой риск». Правитель опустил глаза, посмотрел на свои, ставшими мозолистыми руки. Это его народ, его дети, его страна, и он в ответе за них. Со словами »Да!» - поднял глаза, но стул напротив был пуст, старец исчез. Появившаяся надежда на помощь испарилась.
  С этого дня его жизнь круто изменилась: ему стали интересны эти люди. Он получал удовольствие от общения с ними, от их напитков и табака, который они курили. Он напивался до беспамятства и засыпал на улице, неподалеку. Иногда во сне чудились большие фиалковые глаза, полные любви. Они молили о чем-то и куда-то звали. Тогда он просыпался с чувством, что должен что-то сделать, вспомнить. С досадой хватался за бутылку с горячительной смесью и опять все забывал. Однажды во сне привиделся ухмыляющийся, кривляющийся образ, он глумливо скалился: "Попался, голубчик, теперь ты - мой, я тебя не отпущу". Откуда-то появилась черная вуаль, и он накрыл его с головой. Время шло, и правитель стал таким же, как все в этой местности, ничем не отличаясь, зло поработило и его. Он пил алкоголь наравне со всеми, нередко и больше всех, скандалил, ругался. Алкоголь и скандалы гнали адреналин, заставляя выплескивать энергию здесь же, через драки и разрушения. Наибольшее наслаждение ему доставляло насилие, которое он совершал. Чем больше калечил людей, тем больше гордыня распирала грудь: я – сильней, меня – боятся. 
В этот вечер он особенно "повеселился": выпил больше, чем когда - либо, "уложил" друзей тоже немало, появилась смерть по его вине и, уже не в первый раз. Уснул в двух шагах от таверны. Под утро во сне увидел старца, с которым когда-то беседовал в таверне, и деву. Оба они сияли ярким, ослепительным светом. Старец снял ткань с его головы, острый взгляд, все понимающих глаз, встретился с глазами правителя и не отпускал их. Дева наложила руки на его голову, окутала своим светом. В голове посветлело, появились ясность и легкость, возникли слова: "Пора вспомнить, кто ты. Просыпайся". Все исчезло. Повторился этот сон через несколько дней. На этот раз старец показал ему светлый сияющий образ мужчины и рядом темный силуэт, в центре которого светилась слабым светом искра.  «Это все ты. Был и стал. А это твои друзья". Перед его взором прошла череда темных силуэтов: у многих свет едва теплился. Потом прошла череда детей. Дети сияли, светились, но их было очень мало, им было трудно осветить всю тьму. Детей постарше уже начала обволакивать тьма. Старец и дева исчезли. Он тяжело поднялся, сел: в горле пересохло, хотелось пить. Шаркающей походкой побрел к реке. Присел на берегу, протянул руки пригоршней, чтобы набрать воды, и застыл: это была не река, а сточная яма. Из воды торчали обломки мебели, плавали труппы животных, ветки, утварь, отходы - зловонная жижа в реке, а он столько раз пил из нее, и уже не помнит, толи месяцев, толи лет. Взгляд опустился на ноги: из дырявых башмаков, украденных в соседнем селе,  торчали пальцы с грязными обломанными ногтями, не лучше выглядели и руки, в прорехи одежды проглядывало немытое грязное тело, отросшие космы, свалявшихся волос, борода с остатками пищи и щедро политая алкоголем - «Кто я? Что я здесь делаю?" Ответа не было: в голове стояли шум и боль. С трудом разогнувшись, побрел искать питьевую воду. Нашел бочку с дождевой водой, вода в ней была чистой, но уже несвежей и отдавала тиной. Опершись о края руками, принялся пить прямо из бочки, по-собачьи. Утолив жажду, поднял голову: по лицу, бороде и усам стекала вода. Вдруг он резко опустил голову в бочку и принялся с остервенением мыть волосы головы, усы, бороду, «выныривая», шумно вдыхал воздух, и опять опускал голову в воду. Стащил с себя одежду и забросил ее в бочку. Пригоршнями, захватывая воду, окатывал обнаженное тело и с тем же остервенением, поднятой с земли тряпкой, оттирал с него грязь. Натянул на тело мокрую одежду и пошел прочь из поселка в поле. Там упал в пожухлую траву, раскинул руки, уставился невидящим взглядом в небо. Пришло ощущение, что такое уже было с ним: вот также он лежал в траве, смотрел в небо, только небо было другим, солнце светило ярче, и он тогда был другим: тогда он был счастлив.
Солнце клонилось к  закату, когда он очнулся от сна, было уже свежо, мучила жажда, выстиранная одежда высохла на теле. Поднялся и, поеживаясь, пошел в таверну. Оттуда уже неслись возбужденные  голоса, стук посуды. Нетерпеливо рванув на себя дверь, вошел вовнутрь. Его обдало волной тяжелого, спертого воздуха, запахом алкоголя, вонючего табака, застарелого пота и немытых тел. Он остановился у двери, окинул взглядом зал, шум стих, на него смотрели несколько десятков пар настороженных глаз. В глубине многих он видел страх, в некоторых - злобу и ненависть, другие смотрели на него униженно и заискивающе, легко читалось: не тронь, я сделаю все, что прикажешь, только не тронь. Заныло в груди, давно забытое чувство окатило его горячей волной с головы до ног.  Желание утолить жажду улетучилось, резко повернувшись, вышел из таверны, захлопнул дверь, пошел прочь в сторону поля. Там рухнул на колени, с размаху  ударил кулаками по земле, прижался к ней лбом. Безысходная тоска, ярость, злоба стали выходить из него вместе с криком. Вскоре затих, поднял голову, сел на пятки. Тело стало раскачиваться из стороны в сторону, из его глубин пошли умоляющие звуки, звуки молитвы, звуки призыва: он призывал кого – ни будь, кто мог объяснить, кто он и что делать дальше.
 Теперь к нему часто приходил старец. Он учил его, как очиститься от зла, скрывать, до времени,  разгорающийся внутри свет, показал, как снимать «черную вуаль» с людей, как помочь им вспомнить и осознать, кто они. Старец повторял: «раскрывай в себе свет и любовь, наполняйся ими».  Зло не хотело уходить из тела: болели мышцы, ломило кости, кружилась и болела голова. Неосознанно он начинал мысленно каяться и просить прошения у людей, которых обидел, покалечил или лишил жизни. Наступало временное облегчение, но через время боль возвращалась обратно. Он безжалостно вытаскивал из себя на свет божий весь негатив, породивший зло в нем, растворял. Менял себя.
 Он продолжал ходить в таверну, как и раньше, но теперь с другой целью:  сближался с теми, кто еще мог «услышать» его и помочь другим. Большую помощь шла от детей: своей детской  непосредственностью и любовью  они  « лечили»  лучше всяких слов.
 Время шло, число светоносцев росло, и в какой-то момент правитель понял, их время пришло: они могут не скрывать свой свет, зло уже не сможет их поработить: они изменились, стали другими. Они, не таясь, общались в поселке друг с другом, открыто строили планы на будущее, собирались уезжать из этих мест. Однажды, через их поселок проехали глашатаи: они оповещали всех, что за сведения о пропавшем правителе царства назначена крупная награда. На щите был выставлен большой портрет правителя и его жены.  Он себя не узнал, т.к. не помнил своего лица, а в поселке не было большого зеркала, только осколки, но эти фиалковые глаза полные любви, он помнил их, они перевернули душу, зародили сомнения: все ли он знает о себе и все ли  делает правильно. Не мог дождаться ночи, знал, что сегодня придет старец, сегодня все решится. Так оно и произошло.  Только старец ничего не рассказывал. Он просто смотрел ему в глаза, в голове проносились картинки отдельных событий: белокурая смеющаяся женщина с охапкой цветов; мужчина в короне, сидящий на троне; вот на мужчину, но уже без короны и в простой одежде кто-то набрасывает черную вуаль. «Твоя задача - спасти всех, а не единицы. Твой путь не закончен. Вспомни, кто ты, стань истинным». Он опять не узнал, кто он на самом деле, но узнал задачу. И снова началась «просветительская» работа. Он чувствовал себя родителем, а это все его дети, плоть от его плоти. Совершал все действия, которым научил старец: воздействие было одинаковым на всех, но изменялись они все по-разному. Свет набирал силу, охватывал все больше и больше душ. В эту ночь ему не спалось: неожиданно привиделись корона и обручальное кольцо, лежащие на подушке. Он вспомнил, как клал их, как тайком уходил из дворца, что бы познать зло, как опустился на самое дно жизни. Это и есть разгадка, которую он искал: он – правитель царства! Вдруг перед ним стал проявляться злобно оскалившийся образ – ЗЛО! ИСТОЧНИК ЗЛА! Образ гримасничал, скалился, от него исходил леденящий холод, ненависть, злоба: »Я – твой страх, ты боишься меня, ты – мой. Я не дам тебе спокойно жить!» Настал миг триумфа, но правитель не чувствовал к злу никаких чувств, кроме удивления: »И это чучело поработило столько душ?» Он просто смотрел на зло, заливая его своим светом. Правитель не видел, как свет становился все шире и шире, заполняя все пространства, охваченные злом. А само зло никло, бледнело, таяло  на глазах, пока не исчезло совсем.   
В теле начали происходить изменения: от позвоночника по всему телу стал расходиться свет, он был ослепительным, но почему-то, в основном,  концентрировался в правой стороне тела. Вместо позвоночника - темная капсула, но сквозь нее уже пробивается свет. Свет набирал силу, капсула постепенно растворялась, внезапно она исчезла, и полыхнул яркий ослепительный свет. По позвоночнику пошли сполохи разноцветных огней. Они расходились волнами и кольцами, проскакивали огненные искры. Позвоночник - растворился, вместо него – сияющий столб света из продольных  разноцветных нитей и  пульсирующих огней. Раскрылась истина ПРАВИТЕЛЯ. Вдруг перед ним возникла дева, которая приходила со старцем. Она находилась в облаке ослепительно белого света и смотрела на него сияющими фиалковыми глазами. Его жена, его БОГИНЯ! Она была его якорем, хранила его истину, сопереживала и спасала его. Ее истина была раскрыта, она ее ни от кого не прятала. Правитель и его богиня стали сливаться. Она заполнила своим светом его левую половину тела, он – ее правую. Их истины слились воедино: образовалось единая истина, образовалось единое, бесконечное, ослепительное пространство света и любви.
 … Небо над горизонтом стало светлеть, затем розоветь: из-за гор  скоро появится солнце, зарождается новый день - процесс смены рождения и смерти не прервался. Правитель очень любил это время, любил смотреть, как сменяются краски на небе, как солнце вначале несмело, а затем со всей мощью заливает светом все вокруг, как пробуждается и торжествует жизнь. Просыпаются птицы с веселым гомоном, цветы распускают свои нежные бутоны, просыпаются люди. А пока – преддверие утра. Он прошел с балкона в кабинет, сел за стол, взял чистый лист, мгновение, подумав, написал:
«Любовь и  ненависть, добро и зло  присутствуют во всем сущем. И только индивидуум решает, какие качества он будет культивировать в себе, кем он станет, какой путь изберет, право выбора за ним. Человек, радуйся жизни, люби себя и весь мир вокруг и в себе, вспомни, что ты божество, что мир полон красоты, любви, счастья и изобилия, твори и процветай. Тогда твой путь – в любви, благости и никакое зло тебе не страшно. Только слабовольный, безрадостный, без веры в себя и свои силы  индивидуум может позволить злу взять над собой верх, управлять собой, увести на самое дно жизни. Он становится сподвижником тьмы, инволюции».