За много лет тому вперед

Моя история не из самых приятных, она не счастлива и гармонична, как фантазии и мечты. Она оттенена бессмыслицей и путаницей, безумием и мечтами, как жизнь тех, кто больше не хочет себя обманывать.
-Герман Гессе
Акт первый: Ты (не) одинок
Глава первая: За много лет тому вперед

Археолог. Спелеолог. Искатель приключений. И много других слов, которые я презираю, описывающих мою профессию. Я особо никогда не задумывался, называя себя диггером и могильщиком. Ведь именно этим я и занимался - разграблял чужие могилы, особо не приукрашивая суть. И вот теперь - новая работа, новая находка, будто сошедшая со страниц учебника истории. 
Душный салон старого внедорожника, наконец, выпустил меня из объятий, позволив вдохнуть загородную свежесть полной грудью. Дважды сверившись с картой региона, я убедился, что пришел в правильное место, и свернув ее, бросил на сиденье. Вроде бы здесь... Потоптавшись немного на обочине и убедившись, что за мной никто не следовал, я свернул на едва приметную каменистую тропинку, уходящую в лес, и через несколько минут стоял напротив ржавых, чернеющих в вечерней пустоте, витых ворот пионерлагеря, на створках которых висело по геральдическому щиту с большой рельефной звездой в центре.
Честно говоря, я понятия не имел, зачем прибыл сюда. Нет, конечно, повод был, и весьма веский, но истинная причина скрывалась от меня. На дворе стоял две тысячи тридцать пятый год, если считать от Рождества Христова, и все пионерлагеря закрылись задолго до моего рождения.  В лету канули и пионеры, и коммунизм, о котором я знал лишь из учебника истории. А приехал я сюда только потому, что мой закадычный приятель решил «по-братски» поделиться со мной своей находкой. Вернее, не по-братски, а по пьяни. Вроде как, по слухам, в подобных лагерях часто строились бункеры на случай ядерной войны: спасать прогрессивное человечество.
Конечно, задачу он передо мной поставил интересную: если этот подземный комплекс все же есть, он был готов заплатить хорошую сумму за любые документы, доказывающие его существование. Чего греха таить, сумма меня заинтересовала. Мне ее хватит, чтобы пару лет жить в своей дыре, не заботясь ни о чем. Это, конечно, если я решу, что его сумма не стоит моих усилий, и смогу продать бумаги сам. Дружба, уважение... В моем деле им не было места. Поудобнее устроив на спине тяжеленный рюкзак, забитый вещами первой необходимости, я  тронул ворота, которые жалобно скрипнули в давно не смазанных петлях. Машинально оглянувшись, я перевел дух, на мгновение остановив взгляд на паре полуразрушенных статуй, стоящих по бокам от ворот, и смело двинулся внутрь.
Хотя, буду честен. Информация попахивала липой настолько сильно, что я даже не сомневался в полном провале экспедиции. О причинах, по которым он слил мне "липу" можно было только догадываться. Так зачем же я здесь? Я не знаю. Что-то дернуло, что-то зацепило. Возможно, спусковым крючком послужил сон. Он приснился мне около года назад, когда я, уставший, пришел в свою маленькую квартирку после длительной экспедиции и бессознательно рухнул на кровать. Самый обычный сон, заполненный глупыми мыслями и пустой болтовней.
Во сне я видел пионерский лагерь. Именно этот самый, с большой железной надписью «Звезда», врезанной в ворота, и геральдикой на створках. Название было таким банальным, что я, проснувшись, в первую очередь поморщился. Будто пооригинальнее нельзя было ничего придумать. Но лагерь в том моем сне был чистым, новым, ухоженным и давно и прочно обжитым, а сейчас тоска и запустение пропитывали здесь все: разрушенные домики с осыпавшейся от времени краской со стен, старые газеты, мелкий мусор, листву, даже сухой ветер, гуляющий между выбитыми зубами руин. Конечно, это не был безобидный сон. Мне снилось, что я бегу от кого-то, задыхаясь, по этому лагерю, каким-то коридорам и лестницам, а за мной не спеша идет незнакомец, с пистолетом в руке, но от чего-то каждый раз оказывается прямо за моей спиной. Поднимает ствол, ухмыляясь, и прямо за миг до выстрела я каким-то чудом успеваю нырнуть за угол, или захлопнуть за собой дверь, и снова бежать, так что сердце готово выпрыгнуть из груди, а пот заливает глаза, вся моя одежда промокла и воняет, из носа, кажется, текут сопли, но я не могу их вытереть, а неспешные шаги все ближе, и я знаю: если я обернусь, проклятый преследователь будет прямо за моей спиной, нацеливая свой пистолет. И вот дальше бежать некуда, тупик, и страх, что я сейчас умру - и в этот момент я просыпаюсь.

Нащупав в нагрудном кармане телефон, я набрал своего приятеля. Уж очень захотелось мне вдруг сказать пару ласковых. Или то, что его информация - это вторая по тупости вещь, которую я слышал в своей жизни. Первая - его имя. Ему верить опасно, глупо, до глупости опасно и опасно глупо. Но едва в ухо ударил один единственный гудок, динамик телефона вдруг захрипел и замолчал, вынудив меня машинально посмотреть на экран. Экран был пуст, а телефон не реагировал на нажатие клавиш, будто батарея внезапно села. Машинально потыкав в клавиши, я попытался вернуть его к жизни, но ничего не помогало. Глянул на часы - секундная стрелка не двигалась, и, судя по положению стрелок, солнце только-только должно было окончательно скрыться за горизонтом, знаменуя приход ночи. Все моментально отрубилось - и я говорил не только о технике. Отрубилась не только она. Кто-то выключил ветер, шумевший кронами и старыми стволами деревьев. Кто-то выключил насекомых и немногих птиц. По спине побежали мурашки. Что-то подсказывает мне, что я не хочу знать причины. Вздохнув, я запихал мобильник обратно и с досады пнул несуществующий палый лист.
Я решил остаться еще ненадолго. После небольшого осмотра территории я понял, что единственным целым зданием в лагере оставалась лишь библиотека. Только там крыша не просела, похоронив под завалами мою надежду найти тот самый иллюзорный бункер. В руины превратилось некогда каменное здание администрации, и лишь дорожки говорили о том, что когда-то территория была заполнена одинаковыми деревянными домиками. Ногами раскидав останки мебели и книг, я, так и не обнаружив ничего интересного, пошел дальше и собрался было уходить, когда наткнулся на промокшую от сырости книжку, лежащую среди своих подружек под досками развалившегося шкафа.
Я поднял ее, стараясь не повредить ветхие страницы, неожиданно для себя осознав, что дощатый пол под моими ногами в этот момент слегка просел. Я осторожно распрямился, украдкой оглянувшись, стараясь не позволять шальной мысли закрасться в голову, и сделал осторожный шаг в обратном направлении. Наверное, нужно было быть более осторожным - едва моя нога опустилась на пол, как доски лопнули, превратившись в труху, и я провалился вниз, едва успев зацепиться соскользнувшими пальцами за край доски, который наполнил мою руку занозами, и приземлился в считанных метрах внизу.

Я поморщился - вроде бы, ничего не сломал, рюкзак погасил удар, но все равно больно, неприятно и обидно. Как лежать, так и двигаться - отбил я себе спину знатно, и каждая попытка встать отдавалась болью. Я поднял глаза к пролому на покрытое оранжевым тоном вечернее небо, и громко вздохнул, больше для того, чтобы собраться с мыслями, чем по какой-то действительно важной причине. Попытавшись оглянуться, я не увидел ничего, кроме старых обшарпанных бетонных стен, и вновь сделал попытку подняться.
-Есть что-то, что ты должен сделать.
Я резко поднял голову к пролому. Наверху, скрытый вечерней тенью, стоял... Кто-то. Одежда, совсем не похожая на мою, массивные ботинки, это все, что я мог рассмотреть. Его голос прозвучал на удивление спокойно, будто он знал, что я не буду резко реагировать на незнакомцев.
-Что? – Не понял я.
- Ты можешь не многого не понимать, или не хотеть делать, но прошу тебя, не совершай моих ошибок. 
-Я не понимаю, о чем ты. Можешь, поможешь? - Попросил я его.
-Скоро ты останешься совсем один. Но это даже хорошо. Знаешь, прежде чем мы попрощаемся, я открою тебе одну тайну. Все, что бы ты ни сделал, все бесполезно. Ты никогда не увидишь всей картины происходящего, и в этом лишь твоя вина. 
-Я не понимаю тебя, говорю же. Хватит говорить загадками, может, у тебя веревка есть?
-Что бы ни произошло, можешь считать все это лишь дурным сном.
-Что ты... – «несешь» хотел было сказать я ему, неожиданно осознав, что над проломом никого нет. Я несколько раз резко моргнул, и ответом мне была тишина – и пустота. Неизвестный исчез, будто его и не было никогда, и я на мгновение закрыл глаза, борясь с навалившейся усталостью - чтобы открыть их мгновением позже и увидеть белый потолок над своей головой.
От такой резкой смены декораций я неожиданно сел, отчаянно не понимая, что произошло. Поскользнулся, упал, очнулся - гипс? Похоже, что так. Я окинул взглядом помещение, похоже, медпункта, и, не рискуя заглядывать за ширму, отделяющую кровать, на которой я проснулся, от остального помещения, забрав стоящий возле кровати рюкзак, выскользнул из домика, невидящим взглядом пытаясь найти путь вперед, в вечерней полутьме, наконец, выйдя на знакомую площадь - сюда я вышел, впервые войдя в этот лагерь. Я тяжело рухнул на жалобно скрипнувшую скамью у подножия статуи рабочему и колхознице и поднял голову, посмотрев на звезды, мрачно перемигивающиеся со мной с высоты. Где-то в тишине на ветру прозвенел колокольчик. Я и не заметил, как поднялся сильный ветер - площадь была мгновенно очищена от палых листьев и мелкого мусора, который прежде резал глаза, пестро выделяясь на старом, выбеленном палящим летним солнцем асфальте. Поднявшись, я решил, что пора ехать домой. Миссия провалена, дружище, в следующий раз тщательнее проверяй источни...
-Ты долго. Мы тебя с утра ждем. – Раздалось за моей спиной, и я резко обернулся, едва совладав с неожиданным головокружением. На меня с некоторым любопытством во взгляде пристально смотрела пионерка, одетая в довольно типичную советскую одежду, сопутствующую типичному образу типичного пионера. Прямо как на плакате. Том, где "всегда готов" и прочая претенциозная фигня. Такие плакаты не раз мне попадались за мою… практику. От этого зрелища я немного опешил. Видеть в такой глуши и в такое время было бы странно даже просто человека, а уж девочку, тем более так необычно одетую... Кто вообще так одевается в наши дни? Я машинально потянул свой комбинезон, оттягивая его от вспотевшей кожи, и поймал себя на мысли, что здесь необычно жарко. А ведь на дворе стояла осень, мои уши даже успели немного задубеть в вечерней прохладе, пока я бродил по руинам... Каким руинам? Я бросил взгляд за ее спину. Ярко загорелись фонари на столбах, освещая ровные дорожки и ступеньки перед рядами одинаковых домиков.
Я застыл на месте, не в силах пошевелить и пальцем и стараясь побороть желание просто сбежать от нее. Если это какой-то розыгрыш... Но девочка улыбнулась.  Она была довольно красива – этого не могла скрыть даже тень густых крон деревьев. Примерно одного со мной роста, угольно-черные волосы связаны вместе в конский хвост чуть пониже затылка и переброшены через плечо, изумрудные глаза едва заметно светятся в неестественном зеленоватом же свете полной луны, непослушная челка, вечно лезущая в правый глаз...
-Ну... да. – Выдавил я из себя, едва не запнувшись на полуслове. Общение с людьми всегда было пыткой для меня, тем более с незнакомыми. - Заставил вас ждать?
-Очень долго ждали! Добро пожаловать! – Она улыбнулась и, словно бы смущаясь, не нашла занятия лучше, чем обеими руками взяться за лежащие на груди волосы. Она хоть замечает, что делает это? В это время я пытался решить, что мне делать и как общаться с этим... чудом. Она явно была младше меня, и намного, но что забыла в заброшенном лагере, я понятия не имел.
Я резко обернулся, почуяв неладное, пытаясь рассмотреть как можно больше. Будто кто-то пристально пялился мне в спину... Скамейка была чистой, площадь – чисто выметенной, рабочий и колхозница смотрели на меня свысока, сверкая свеженькой побелкой, ветер шумел в кронах деревьев, полная луна мирно светила сквозь редкие облака. Ну, хоть памятник не Ленину – своим плащом он напоминал мне Бэтмена. Владимир Ильич Бэтмен.
В голове оглушительно застучала кровь, ощущение было, что голова моя вот-вот лопнет и забрызгает девочку неприглядным содержимым моей черепной коробки, зрение слегка затуманилось и пошло рябью. Я схватился обеими руками за лицо, с удовольствием потерев его плотной тканью перчаток. Дежа-вю, уже виденное. Самый сильный приступ оного за последние несколько лет.
-Что смешного? – Брови девочки вдруг собрались в кучу, и она с некоторым вызовом осмотрела меня с ног до головы.
-Нет, нет... ничего. - Я потер грудь сквозь комбинезон и слегка откашлялся.
 -Вот и отлично.
 -Отлично, отлично... – Эхом повторил я, чуть нахмурившись. -  Что может быть отличного? - Слушай, может, ты зна...
-Тебе к вожатой нужно. – Перебила она меня, не дождавшись конца фразы. Мне это все больше и больше напоминало спектакль, в котором я начисто забыл свою роль. – Она тебе все расскажет! Смотри. – Она подскочила ко мне, встала рядом и начала отчаянно жестикулировать, имитируя направления движения. - Сейчас идешь прямо до противоположного конца площади, потом налево, мимо домиков. А там спросишь, где искать Екатерину Матвеевну! Надеюсь, ты все понял? И это... У тебя кровь идет. - Она коснулась пальцами своего носа, показывая, где именно.
Разумеется, я не понял ровным счетом ничего. Вытерев нос, я пошарил по карманам в поисках платка, неожиданно для себя осознав, что забыл его в машине. Вернуться за ним? Надо бы, по-хорошему, но... Я вдруг решил, что еще успею это сделать.
Что-то крикнув на прощание, девочка сбежала, оставив меня наедине с моим рюкзаком. Возникло такое чувство, что я для нее в своей нелепой одежде был чем-то совершенно нормальным. Неужели они и правда устроили историческую реконструкцию? Надеюсь, хоть Ленина на броневике я не увижу. Хотя, меня это вряд ли удивит. Медленно оглянувшись, я осторожно двинулся по обозначенному новой знакомой маршруту, прежде чем вновь замер в нерешительности. Чуть впереди шел неизвестный пионер. Будто заметив, что я иду за ним, он слегка обернулся, бросив на меня презрительный взгляд, и замер. Может, спросить его о чем? Я открыл было рот, чтобы задать вопрос, но свет над головой вдруг моргнул, погаснув, и меня будто отпустило. Я несколько раз обернулся вокруг свой оси, пытаясь понять, почему я вдруг остановился. Фонари горели, как раньше, а я помню... Что я помню? Парень какой-то... Ушел, наверное.  Я задумчиво почесал затылок, но, вопреки ожиданиям, не смог выудить из своей памяти ничего, что могло бы мне помочь разобраться в ситуации. У меня было стойкое чувство, что где-то я видел его, но где... Точнее, когда? Все происходящее казалось одним большим затянувшимся сверх всякой меры дежа-вю.
Пройдя еще десяток метров, я остановился перед выросшим буквально из земли одноэтажным длинным деревянным домом, вывеска на котором говорила, что внутри располагаются кружки.
Куда же мне... налево или направо?
Я подошел ближе, как вдруг входная дверь хлопнула, и ход моих мыслей был нагло прерван врезавшейся в меня очередной пионеркой.
-Извини. - Пробормотал я, даже не глянув на нее, и ответная тишина заставила меня опустить глаза на нее. Она моментально смутилась, уткнувшись взглядом в землю, будто я стоял перед ней голым, и, ничего не сказав, пробежала мимо. Я вновь посмотрел по сторонам и вытер рукавом пот со лба. Какое... странное место. Я вновь повертел головой. В сотне метров стояла колонка водокачки, неплохо было бы быстро умыться. А то эта жара меня убьет. Я даже не сразу заметил о чем-то спорящих пионеров. Одной из них была моя прежняя не очень знакомая знакомая, о чем-то глухо переругивавшаяся с другой пионеркой, рассмотреть которую было довольно сложно на таком расстоянии. У их ног стояли ведра с водой, которые и были, как я понял,  предметом спора. 
Я подошел чуть ближе.
-Быстро взяла оба ведра и пошла за мной! - Это говорила неизвестная, ее голос звучал грубо и презрительно.
-Будешь вожатой, будешь указывать! – Девочка, с первого взгляда приветливая и жизнерадостная, теперь была серьезна и презрительно ухмылялась задире, которая ухватила ее за грудки. Вопреки моим ожиданиям, она не пыталась освободиться, и ее руки пренебрежительно свисали вдоль тела.
-Ты хоть знаешь, с кем связалась, зубрила?
-Это ты не знаешь, с кем связалась. – Она резко оттолкнула задиру и та, хмыкнув, отступила.
-Ну ладно, чего ты, пошутить уже нельзя. – Задира взяла ведро и, дождавшись, пока моя прежняя знакомая возьмет второе и отойдет чуть вперед, резко обернулась вокруг своей оси, центробежной силой разгоняя ведро, которое полетело прямо в спину обидчице.  Та оказалась быстрее. Она будто ждала этого и, резко развернувшись, нанесла по нему сокрушительный удар ногой, от чего ее пионерская юбка задралась, явив всему миру простые, но просто кошмарно-розовые трусы. Ведро, жалобно вскрикнув, смялось в гармошку и улетело в траву, а вода влажно разбилась об асфальт, оставив на нем уродливую кляксу.
Резко выдохнув после удара, моя прежняя знакомая стянула с шеи пионерский шарф и намотала его на руку, на манер боксерских бинтов, приготовившись драться. Ее лицо при этом сохраняло каменное выражение, будто подобное не было для нее в новинку. Куда меня занесло? В бойцовский клуб? Глубоко вздохнув, я пошел прямо на них с твердым намерением предотвратить смертоубийство, при этом мысленно прощаясь с цельностью своего носа, как вдруг мимо меня на крейсерской скорости пронеслось «нечто», едва не потеряв на ходу уродливую белую панамку. Оно успело как раз к первому обмену тумаками, и словно перехватило их на полпути, сходу закричав: «А ну прекратить немедленно!», от чего девочки замерли, как вкопанные. Повисла гнетущая тишина, нарушаемая только карканьем стаи ворон, которые сорвались с места, посчитав нужным убраться отсюда, и шумно скрылись из поля зрения. У вожатой, в том, что это была именно она, едва ли не пар из ушей шел, когда она смогла снова говорить. Я не услышал первые несколько фраз, до тех пор, пока она не повысила голос с яростного шепота до не менее яростного рева, способного, казалось, разрушить стены Иерихона.
-Ни на секунду нельзя оставить тебя, Васнецова! – Рявкнула она. – Взяли ведро и быстро за мной! Девочки, демонстративно отвернувшись друг от друга, сложили руки на груди. Вожатая вздохнула. Перспектива тащить пусть теперь уже единственное ведро ей не льстила, но выбора у нее не было. Я тоже собирался смотаться, как вдруг вожатая посмотрела прямо на меня и просияла. Я не удивлюсь, если узнаю, что так поздно она выбралась искать меня.
-Ты же новенький, да?
Вместо ответа я кивнул, боясь дрожанием голоса выдать свое волнение.
-Саврасова. – Она повернулась к моей мимо-знакомой. – Отведи новенького к пятнадцатому домику.
-Пятнадцатому? Но...
-Никаких возражений! Все равно мест в лагере больше нет.
 Девочка мгновенно перестала дуться, тем не менее, нахмурившись. Васнецова мстительно ухмыльнулась. Однако, скисла, заметив грозный взгляд вожатой. Как ее там звали...
-А ты взяла ведро и за мной. - Строго произнесла она. Прежде, чем я успел понять что-то вразумительное, моя прежняя знакомая подхватила меня под локоть, и, будто под конвоем, повела куда-то в сторону домиков, только отведя на приличное расстояние, сняла галстук с кулака и начала повязывать его обратно. Вариант "плестись следом" не казался мне чем-то совсем страшным.
-Ой, я же так и не представилась. Меня Лена зовут.  – Отпустив меня, она пробежала чуть вперед, и, обернувшись, слегка улыбнулась. На ее лице при этом было такое выражение, будто она разболтала государственную  тайну.  – А тебя?
-Александр. – Ситуация казалась мне невероятно неловкой. - Ну, Саша. Слушай, там, на площади...
-Опять намусорили? - Удивилась она и снова принялась теребить волосы. - Вот паразиты, обязательно Екатерине Матвеевне скажу, спасу нет, Настя старается, а они...
Она начала сетовать, а я слушал ее болтовню в пол-уха, не особо обращая внимание не то, что именно она говорит. Решила уйти от темы, ну-ну.
Несмотря на поздний вечер, сегодня в лагере было довольно шумно. Пройдя через ряды одинаковых деревянных домиков, мы, наконец, остановились перед одним из них. Он словно сошел с картины какого-то художника: выцветшая, местами облупившаяся от старости краска, приоткрытые ставни еле заметно качались на ветру. Судя по номеру, прибитому над обшарпанной дверью с матовым стеклом, это было именно мое будущее обиталище. Девочка снова надулась.
-Чего встал? Не маячь, проходи.
Она слегка толкнула меня в спину, буквально впихнув в домик. Внутри он выглядел примерно так, как я себе его и представлял: две кровати, стол, пара стульев, простенький ковер на полу, шкаф. Ничего особенного, но при этом создавалось ощущение какого-то уюта, хотя в плане порядка эта комнатка не сильно далеко ушла от моей квартиры. Я, конечно, никогда пионером не был, да и Советский Союз распался еще до моего рождения, но я всегда представлял себе обиталища пионеров иначе: тесные бараки, панцирные койки в несколько рядов, с утра подъем по тревоге... Нет, погодите, я что-то путаю.
Лена вошла следом, и, сорвав что-то со спинки кровати, молниеносным движением сунула под одеяло, после чего рухнула сверху. Висеть осталось только полотенце, и до меня только сейчас начало доходить, почему Васнецова так ухмылялась, а Саврасова пыталась возражать.
-Проходи давай. – Вновь пробурчала она, не отнимая головы от подушки. – А то мы тебя с утра ждем.
-Меня? – Я продолжал стоять посреди комнаты, собирая разбежавшиеся мысли.
-Конечно, тебя.
-А когда следующий... - Как его там... - Автобус будет, а то я...
-Тебе он еще зачем?
И правда, зачем...  Тем не менее, я решил, что прямые вопросы задавать не стоит – они могли вызвать совсем не ту реакцию, которую мне бы хотелось. Все равно ответов не получу.
-А где мы находимся, кстати? Ну, адрес там... – Если врать, то наверняка. – Я родителям хотел написать, что добрался удачно.
-Твои родители полчаса назад звонили, привет передавали.
Оп-па. Как интересно. То, что я вырос в детском доме, никого не смущает - только друзья у меня были, по несчастью, сколько себя помню, и на родителей они не тянули ну совсем никак.
-Значит, я могу им позвонить, я перед отъездом забыл сказать кое-что.
-Нет, не можешь.
Сказала, как отрезала. Но при этом, повернувшись ко мне лицом, мило и непринужденно улыбнулась.
-А почему?
-У нас телефона нет. – Она поднялась на своей кровати.
 -Как же ты тогда им позвонила?
-Не я. Екатерина Матвеевна в райцентре была, там и поговорили.
-А мне можно в райцентр?
-Нет, нельзя. – Она так же непринужденно, даже немного отрешенно улыбалась.
-А почему?
-Водитель уехал.
Я вздохнул, опустив рюкзак рядом с соседней кроватью. Казалось, что Лена не находила в диалоге, и, тем более, в противоречиях, совсем ничего странного.
-То есть я буду спать здесь? - Решил уточнить я. Лена слегка улыбнулась.
-Ну да. Больше мест нет в лагере... Я надеюсь, ты не против? Обычно так не делают, но сам понимаешь. - В ее взгляде смешалось что-то вроде удивления и даже обиды. Наверное, я нарушил какое-то табу порядочного пионера, типа, не задавай вопросов по поводу решения старших. Хотя, какие они старшие... Если так подумать, куда младше меня. Становиться же порядочным пионером я не стремился, да и беспорядочным тоже. И тип здесь не важен, в мои планы еще вчера не входило вступление в комсомол и ряды пионеров.
-Кстати, надо тебе форму подобрать. - Она села на кровати, опустив ноги на пол.
-Нет никакого желания наряжаться в пионерские шортики и завязывать нелепый галстук. – Пробурчал я. С другой стороны, здесь было много жарче, чем я предполагал, и ходить в комбинезоне было не самой лучшей идеей. И вообще, мне одному кажется странным, что мой комбинезон не кажется никому странным? Сильно сомневаюсь, что в Советском Союзе была мода на подобное. Летом.
Судя по тому, как полусонная Лена, сидящая на кровати, вяло улыбнулась, она слышала мое бурчание.
-Ну, тогда завтра. – Она оглушительно зевнула, и, не раздеваясь, уткнулась носом в подушку. Да, завтра. Хорошая идея. Осмотрю лагерь, заодно попытаюсь что-нибудь выяснить.