Империя!.. И жизнь на бочку!

Империя!.. И жизнь
На бочку!
Вот тут бы и поставить точку, но, как на грех, всё только начинается.
Пролог:
Бриттюр не пуп земли,
но и без него никуда.

Отвалив большущий валун, из-под заросших буйными сорняками и деревцами развалин давно сгоревшего замка на свет дня выбралась ещё невиданная в этих местах образина. Плоская, что твоё блюдце, неуклюже перемещалась она на бесчисленных кривых суставчатых ножках, омерзительно потрескивала сегментами хитина и кровожадно щёлкала большущими хелицерами. Три пары – это ли не перебор!?
- Бритый кактус! До чего страшна мокрица. А ну пощекочите её ружейными пулями, молодцы, - хрипло выкрикнул пожилой майор. – После возьмите гадость эту  на пики, для пущей надёжности.
И не поглянувшаяся людям страшилка была тут же изрешечена пулями и утыкана пиками храбрых своим числом кавалеристов. Последнюю точку в охоте на монстра поставил красиво стянутым огненным жгутом штатный эскадронный колдун.
Майор отстегнул от пояса объёмистую флягу, приложился сам и протянул её чародею подтвердившего степень бакалавра.
- С боевым крещением, тебя. Прими во здравие, да скорее шли магическую депешу в Стронг. Открылась проклятущая Закраина, язви её в анус!
*       *       *
Ничейные земли - адова отрыжка, его величество Кристофана 2, безусловно, беспокоили, но, покуда, сна не лишали. А вот временный правитель Бриттюра герцог Максимон Незапятнанный, с проклятущей бессонницей уже успел свести самое близкое знакомство. Но вот дела – речь-то не о них. Пока… не о них.
На простой без единого изыска стол канцлера королевства Алагар герцога Лихтера Лихтенгерского графа Кантерлийского и пр. и пр. лёг небольшой пакет, буквально усыпанный печатями как простыми – сургучными, с неким сложным гербом, так и магическими, от которых тут же зачесались подушечки пальцев; новонанятый придворный маг снова оказался не на высоте. Пора менять простофилю! И этот вопрос до вечера не откладывать. При теперешней внешнеполитической обстановке, столь слабая оборона на последнем рубеже – минус огромнейший. Герцог машинально потёр пальцы…
- Слишком сильная магия?
Штатный секретарь никуда не делся. Герцогу этот лощёный молодой выскочка определённо не нравился. Так, один нужный человек попросил дать шанс родственнику, Лихтер  уступил с условием, что как только, так сразу. Нужный человек спорить не стал – с герцогом это себе дороже, и юный хлыщ, любитель завитых причёсок и роскошных дворцовых балов был зачислен на почётную должность секретаря; принеси, подай, пошёл подальше – не мешай…
- Слишком сильная, для кого?.. Для придворного чародея?.. Для гроссмейстера, по определению, лучшего в королевстве и получающего жалованье от казны,позволяющее быть одним из самых богатых людей в Алагаре и просиживающего здесь штаны… сутану!?.
- Мантию.
- Что? – сегодня с самого раннего утра герцог был раздражён.
- Вы хотели сказать: «просиживающего или протирающего здесь мантию». Маги алагарские до сих пор носят мантии.
- Спасибо, - холодно проговорил канцлер. – А теперь виконт как-вас-там выйдите отсюда!.. И я не спрашивал, как вас зовут.
Дверь закрылась тихонько без хлопка и без стука.
- Гнилой Огрызок! – недобрым словом поминая ни в чём не повинную луну Амальгеи, в сердцах покачал головой бывший гвардеец и Меч Короны. – Что случилось с современной молодёжью? Их открыто оскорбляешь, а они… Не-е-ет, столь бесхребетное, изнеженное существо нельзя держать рядом с государственными секретами.
Послание было вскрыто зудящими пальцами без помощи ножа для бумаг. Раздражение, невесть почему, усиливалось и рвалось наружу. Ладно, нужно взять себя в руки, - дела такого свойства не терпят подобного лихорадочного умонастроения.
Пакет содержал несколько листов очень качественной бумаги, которую точно не производили ни в королевстве Алагар, ни в этой части Амальгеи вообще.
- Тэ-эк-с!
Канцлер пробежал глазами всего несколько строк и, положив послание перед собой, сжал виски ладонями, о чём-то крепко задумавшись. По несколько затуманенному воспоминаниями взгляду вельможи, можно было смело предположить, что сегодняшний вечер он не будет коротать за разбором дипломатической почты. В последнее время это не самое весёлое занятие стало необходимостью, поскольку назревало… Назревало неизбежное.
Канцлер короля, заваленный делами выше маковки, странно усмехнулся и тронул ручку бронзового колокольчика. Виконт появился сразу, будто вызова дожидался с огромным нетерпением и прямо под порогом. У замочной скважины, что ли чего-то высиживал?..
- Я погорячился, виконт, - герцог решил извиниться, теребящее душу раздражение стало отступать. – Сегодня вечером… Нет, сразу же после обеда, я хочу видеть у себя дома… Хотя… Здесь, именно, здесь….
- Вы взволнованы. Может, выпьете стакан воды?
Воды!?. Пожалуй, герцог несколько поспешил с извинениями. Всё-таки должность секретаря – должность не мужская. Лихтенгерский с неудовольствием припомнил время, когда волею почившего монарха, ему довелось исполнять обязанности третьего письмоводителя. Как же он тогда тяготился этим! Словом не матерным и не передать. Вынужденно, ей-ей вынужденно измыслил интригу, изменившую весь политический расклад, только бы больше бумажки не перекладывать. Ну или, если быть честным, всё-таки перекладывать, но и принимать участие в их составлении. Нужно будет спровадить этого хлыща уже завтра… Нет, какого хрена! Сегодня, и точка! С глаз долой. Куда? Не вопрос. Делать военную карьеру. Не здесь, не в столице.
 Где у нас сейчас не спокойно? В Незнаемые земли его не пошлёшь; он там и недели не продержится. А-а, вот вполне приемлемый вариант: граница графства Шергодонского и Злых гор. Служить там тоже, понятное дело, не мёд. И огры укокошить могут за милую душу, но всё-таки там пока не война, а шанс получить повышение по службе имеется немалый. И да, там не зазорно служить настоящему мужчине. Решено!.. Но это чуть позже.
А сейчас…
- После обеда я хочу видеть у себя дома…
- Вы говорили, что…
- Я помню, что я говорил. Я передумал. Встреча должна произойти у меня дома. Там меньше любопытных глаз и в разы меньше чужих ушей, чем во дворце его величества. Так что – дома…  Записывай…
- Я запомню.
- Тогда запоминай... Разыскать и оповестить господ  Герцога Арнимейского… он сейчас в столице, остановился в одном из своих павильонов. Далее – майора Брегнома,  генерала маркиза цез Олатроона, лейб-инженераХугу. Его привести хоть под конвоем. Знаю – у гнома самый отвратительный характер, какой только может быть сляпан богами.  Доставить! Запомнили, виконт?.. Тогда дальше… Оповестить моего сына, леди Шагуру… Да её присутствие более чем желательно. И, пожалуй, да… отыщите полковника Хряпа. На этом всё. Почему вы ещё здесь? – канцлер удивлённо вскинул бровь, видя, что подчинённый топчется на месте и не спешит исполнять его указания.
- Ваше сиятельство… - замялся секретарь, всячески пытаясь изобразить особое почтение, - герцог, э-э…
- Что?
- Полковник Хряп…
- Что, полковник Хряп?
- Мне кажется, что приглашать этого… ммм… офицера, несколько опрометчиво…. Я хочу сказать, что подобный поступок не улучшит  отношение к вам нашего глубокочтимого монарха. Ведь, Хряп, он сейчас в опале… 
Канцлер, сдерживаясь, чтобы не наорать на чрезмерно заботливого юнца, скрипнул зубом.
- Исполнять! – только и бросил.
Потом, не дожидаясь, пока секретарь выпорхнет, уткнулся в недочитанное послание. Что ж, не сказать, чтобы оно оказалось неприятным. Кривить душой тут необходимости не было; письмо едва ли не внушало розовые надежды, существенно усиливая позиции алагарской дипломатии. Только… Только настораживало оно опытного, битого жизнью политика.
- Ладно, - проговорил герцог в пространство, после долгого размышления над давно осиленным документом, - сыграем в большую политику. Может статься, что с Бриттюром этим клятым и воевать не придётся. Сам в империю запросится. Пора озаботить монарха, пусть пошевелит своими царственными извилинами…

Глава 1.
Хряп: неправедный гнев венценосца
и
новые знакомства.

Пыль на зубах всегда имела неприятный вкус – это орк знал не понаслышке. Опыт подобной дегустации имел богатейший, хотя и малоприятный. И сейчас полковник с удовольствием делился им с неким представителем богатой и задиристой фамилии, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что завтра рискует начать получать капитанское жалованье, а то и вовсе будет вышвырнут с королевской службы с позором и без пенсии.
Благоволение венценосцев постоянством не отличается, то ведомо всем. А многие, особенно везучие и обласканные вниманием оркской богини конкретного попадаловаТартуньи, имеют несчастье проверить этот постулат на собственной шкуре. Хотя бы тот же полковник королевской службы Хряп, уж казалось куда как заслуженный орк и почти бравый офицер, небезосновательно мечтавший о генеральских штанах с широкими лампасами, а и тот, где-то под взгляд богини угодил, - ещё при рождении, наверное, - и впал в монаршую немилость.
В годы былые… Сколько их утекло?.. Тридцать, с невеликим гаком. Точнее подсчитывать полковнику недосуг. Молодой, бестолковый и криворукий до ужаса орк Хряп, волею собственной глупости и неоднозначного юмора насмешницы-судьбы, сподобился в числе немногих сорвиголов оказать алагарской короне услугу, значение которой переоценить было ох, как трудно. Шутка ли, доставить к самому королевскому крыльцу (небольшое преувеличение здесь вполне допустимо) её высочество бриттюрскую принцессу Анфиору, в качестве невесты наследника престола!
Сколько всего разного вынести пришлось!?. Страсть! От одного воспоминания о пересечении пролива в утлой посудине, запряжённой драконом, под обстрелом пушек бриттюрского военного корабля мутит до сих пор и кишки в тугой, холодный ком стягивает.  Морская болезнь полковника всегда донимала при одном только виде океанской шири, озера ли, речки, да просто большой лужи и боялся он её приступов гораздо больше нежели, скажем, разжалования. Были в том вояже и прочие опасности, бесстрашный по юности лет и оркской природной глупости Хряп все их героически преодолел и в результате поступил в военную академию. Он стал первым курсантом-орком за всю историю Алагара и родного острова Тусуй. Да что мелочиться – за всю историю Амальгеи не родилось ни единого зеленокожего, сумевшего осилить среднюю школу и выплыть, как… кхм… взобраться на самую вершину образования! Не было таковских дурней до Хряпа, и в бытность его более пока так же никто не обнаружился. Орки с образованностью по-прежнему оставались не в ладах, даже гордясь этой своей национальной чертой.
Чего это стоило самому Хряпу? Ну, просто битой мордой дело не ограничилось. Сокурсники, сынки благородных или просто очень состоятельных родителей, подвигаемые к тому позывами снобизма или буржуазного чванства, не раз пытались пустить ему зелёную кровь на дуэлях. И ведь удалось бы им, поскольку в деле искусного шпагомахания из некультяпистого орка так ничегошеньки и не вышло. Как привык он в детстве палкой сокрушать на огороде крапивные заросли, так примерно и мечом орудовал, даже достигнув лет относительного взросления. Красавец! К тому же любопытная Тартунья  с его загривка слезала редко, поскольку никак не могла поверить, что орк – ОРК, ЕГО МАТЬ! – собрался выбиться в приличные люди. Не доходило до богини, как такое вообще возможно. Оркские боги они ведь умом от самих орков не особо отличаются. Но на счастье островного недоросля в Алагаре появилась у него заступа – закачаешься и обзавидуешься: несколько чрезвычайно влиятельных господ, принадлежащих к сливкам общества, принцесса Анфиора, теперешняя королева и мать наследника добро не позабывшая, ручной белый аки снег шерстистый дракон Космач и необъяснимая ни единым головастым умником алогичная, иррациональная оркская удача. Каков букет! Вполне достаточный гербарий для того, чтобы худо-бедно хранить клыкастую горбоносую башку от плахи, а не особо толстую шею от топора. Пока достаточный…
В самом начале курсантской юности заносчивая и задиристая алагарская молодёжь имела шанс уложить зелепушного доходягу – статями своимиХряп мог поразить разве что лилипута-дистрофика – под дерновое одеяльце. Но орк, умудрённый путешествием под командой мрачного неразговорчивого Гёза, теперь прекрасно осознавал свои возможности и на шпагах дуэлировать отказывался наотрез, после каждого вызова стабильно выбирая пистолеты. Раз, за разом выигрывая мини-баталии курсант-островитянин поубавил число охотников снять с него шкуру и заодно, как-то незаметно стал родоначальником новой моды – поединков на огнестрельном оружии. До столкновений с орком ершистое столичное юношество сильно подобному нововведению противилось, а тут вдруг расчухало и давай в азарте друг в дружку палить, по ходу этого увлекательного дела с чистого листа разрабатывая новый дуэльный кодекс и на время позабыв о зачинателе мод. Эффект от такого-то прогресса не замедлил сказаться ростом числа красивых памятников на кладбищах и заполнением ниш в семейных склепах. Дурни благородные стали гибнуть пачками, вызывая горесть родителей и крайнее неудовольствие тогдашнего монарха Кристофана 1. Король, взвинченный частыми жалобами сановитых придворных, не разбирая, кто прав, кто виноват, накрутил хвоста министру дел внутренних, велев ему докопаться до истины в двухдневный срок.
- Иначе… - и палец владыки медленно прошёлся поперёк шеи.
Министр громко сглотнул.
Стали копать, как было велено с особым тщанием, стараясь разузнать, откель эти ноги растут и, само собой, дорылись до Хряповой задницы. Обвинение ему тогда не предъявили, поскольку узналось, что ни единого поединка орк самочинно не затевал, но на вид поставили, что ежели что, то и всё…
- Понял, нет!? – синел лицом генерал Тромпий, командир и гроза всея академии, особливо всяческих орков.
А орк-то и был один-разъединственный.
- Так точно! – вытянулся в струнку Хряп, только что окончивший первый курс в числе крепких середнячков.
В тот раз пронесло.
После было многое - и огульное обвинение в воровстве, и кляузы, и лжесвидетельствования, и подложные финансовые документы, якобы подписанные делающим карьеру офицером Хряпом. Тогда сгодились ему навыки, приобретённые в молодые лета, когда довелось орку трудиться бухгалтером в главной таверне Тусуя. Сумел он доказать свою невиновность. Но скандалов было множество и постепенно ряды его покровителей стали таять. Первым от островитянина отвернулся Кристофан, за ним, точно флюгер и все придворные прихлебатели. Наследник стал кисло поглядывать, особенно в моменты семейных раздоров, припоминая, что именно Хряп из кожи вон лез, дабы ему благоверную из Бриттюра приволочь. И зачем так сильно старался,  этакую занозу эскортируя? Теперь вот за фрейлинами не ухлестни, молоденькую банкиршу не ущипни, даже сочную лавочницу ладошкой по грудям ни-ни… Деспотизм, чистой воды!
 А виной всему он – Хряп!
Кристофан-младший, как-то подозрительно быстро позабыл, что это он сам, собственной персоной, душу из папаши своего вынимал, чтобы ему Анфиору в целости и сохранности, в купе с драконьими яйцами, прямиком в альков доставили. Коротка память у людей. А коли эти люди при власти обретаются, так и вовсе с заячий хвост.
Повезло орку с тем, что в королевстве алагарском большую силу стали забирать люди в той давнишней авантюре участвовавшие. Тот же Розовощёкий Пух, герцог Арнимейский, вон в военные министры выбился. И Хряпа он никогда не предавал. Брегном, хоть и ходит в майорах, а по влиянию при дворе иного генерала за пояс заткнёт. А случись ему быть в подпитии, а генералу недостаточно уважительным, так гордый зибильдарец свободнорождённый сын свободнорождённых родителей и простецки, рученьками способен невежу в бараний рог скрутить. И ничего ему за это не будет, потому что за ним сила – десант. А Хряпу вот не пофартило: по личной просьбе Анфиоры, определили орка в её личную гвардию. Блеску много. Толку мало. Партия королевы особой силы пока не имела. Кристофан 2, муженёк её ненаглядный, супругу, конечно, любил, но власти ей не давал. Да добро бы сам к делу управления государством великие способности имел, а то ведь исключительно жил умом канцлера своего, бывшего Меча Короны Уланда Шрама, герцога Лихтенгерского.
Поддержкою именно этих вельмож орк Хряп и сумел дослужиться до полковничьего чина. Не эти бы господа и никакие заслуги, никакая безбашенная храбрость не позволили бы орку так высоко вознестись. Но с недавних пор в жизни полковника до отвращения чётко обрисовалась, коя по счёту – чёрная полоса.
Началось всё с того, что Хряп, служака ревностный, в пух и прах разнёс некоего баронета за наплевательское отношение к охране покоев её величества. И что с того, что самой королевы в тот момент и в столице-то не было? Мало ли какое окаянство могли совершить в её отсутствие недоброжелатели. Талогрина Сухостой, бриттюрская королева, на ту пору была ещё жива, а о злопамятности этой коронованной людоедки можно было складывать легенды и ни одна из них в фантастичности своей, была не в состоянии переплюнуть гнусность родной Анфиориной маменьки. Баронет изволил обидеться и тут же настучал своей влиятельной родне. Родня – к королю, естественно со своей версией событий. Кристофан 2 в это дело влезать не пожелал и пустил всё на самотёк. Родственнички оскорблённого нутром почуяли, что Хряп остался без высочайшего покровительства тут же подослали к полковнику наёмных убийц числом – три. Проникли они  ночкой грозовой в жилище орка с намерениями самыми явными. И быть бы Хряпу упокоену, кабы не ещё один его питомец – маленький, размером с откормленного кота, дракон-ловец по прозванию Поджигач.
Ловцы – этакий подарок амальгейской фауне от бриттюрской науки – твари чрезвычайно верные, отважные и с отличным слухом. А остроте их зрения в темени полуночной любой лев позавидует. Ну и мелкий там Поджигач или совсем крохотный, а он – дракон, и пламенем припечь он мог весьма чувствительно. Человека  до смерти жарить – на это у него ушла бы уйма времени, - а вот проделать дырку в грудине тугой, упругой струёй пламени – это, как каштаны пожарить. Поджигач давненько к двуногим целям примеривался. Разбирал его шальной, юношеский интерес: а что будет, если я подогрею стальную кольчужку с толстой тушкой в ней? Чёрствый, как все орки, Хряп крылатому подростку воли не давал, оберегая телеса многих своих недоброжелателей от горячих приветов собственного питомца. А тут они сами в гости непрошенными явились – с ножиками острыми и пистолетами заряженными. Ловец хозяина будить не стал и в полной мере удовлетворил своё любопытство, окатив огоньком двух мордоворотов в чёрных плащах и масках. Померли все трое. Двое – понятно, не перенеся огненного прободения своих грудных клеток. А третий вывалился из окна на четвёртом этаже, где квартировал Хряп с ручной зверушкой, и куда за минуту перед тем, взобрался по стене с величайшим умением; но вот такого, лиходей, не ожидал и ручонки ухватистые его подвели. Хряп потом долго огорчался, что под его окном такая хорошая мостовая. Была б густая грязь, как в соседнем квартале, было бы кого допросить. А чего спросишь с мужика, который об булыжник - лысым затылком?..
Хорошо было то, что хоть миляга Поджигач, от ночного происшествия оказался в полном восторге и целую неделю после этого своей волей растоплял камин. А то ведь не допроситься было…
Баронет не угомонился. Злобу затаил на годы. Родня его взъярилась из-за  напрасно потраченных денег и коллективно они постановили подвести ненавистного орка под топор палача за нарушение какого-нибудь королевского эдикта. А чтоб он не отвертелся, скользкий угорь, нарушение должно было произойти в людном месте, желательно на ратушной площади в момент народных гуляний.
Эдикт, запрещающий дуэли! То, что нужно. Близкий день тезоименитства наследника – сами боги наворожили. Случись в этот день, какая неприятность и король будет в гневе. Учитывая же прошлые «прегрешения» полковника, ему ни за какие коврижки не выкрутиться. Конечно, если дело будет обставлено со всем тщанием. Начали с подкупа разом двух патрулей хранителей правопорядка. Денег им отсыпали преизрядно, чтобы и рядышком оказались наготове, ну и о внушающих доверия свидетелях не позабыли. Заваруху спровоцировали, комар носа не подточит. Горячего полковника грязными намёками из себя вывели. Хряп был обязан обнажить свой несуразный меч прямо в толпе радостных подданных его величества и всё – увяз бы в тенётах, как вялая осенняя муха. А он?..
Негодный орк оскорбился чрезвычайно. Никому не понравиться, что тебя величают такими словами, от которых и гоблин бы покраснел. Понятно, что последнее утверждение – это преувеличение. И всё же… Однако Хряп, не то чтобы стерпел, но скрипнув клыками, ответствовал в том же духе, а на поединок молодого задиру, куражившегося среди подвыпивших своих товарищей, так и не выкликнул. Срежиссированная постановка с начала самого пошла  вкось. Напрасно рядом топтались усатые продажные стражи. Напрасно потели шеями и ладонями «случайные» свидетели. Орк лаялся, как извозчик, но дуэлировать не собирался. Зато вокруг скандалящих господ уже начала собираться толпа зевак: дворяне не из самых родовитых, дамы любопытствующие, торговцы и пацанва. Ну без последних, как обойтись? Даже карета, мимо проезжающая остановилась. И в открытое окно на уличное безобразие любовалась страхолюдная смуглая физиономия, сплошь утыканная колечками, жемчужинками и… рыбьими костями. Время от времени странный этот персонаж оборачивался и делился  впечатлениями с кем-то ещё, пока показываться публике не желавшим. Старший патруля на повозку эту вычурную, всю золотом сверкавшую, поглядывал с неудовольствием. А уж от вида её пассажира вообще морщился не скрываясь. Он  и  рад был бы прогнать  отсюда, это утыканное чем попало чучело, да на козлах сидел кучер в ливрее одного посольского дома, а на дверях кареты был герб с изображением однорогого морского зверя-левиафана в окружении кракенов и прочих глубоководных гадов. Тьфу, срамота! Но высказывать эту мысль вслух, означало досрочное прощание с милой сердцу службой, которую можно исправно исполнять, вообще ничего больше по жизни не умея.
Карета принадлежала посольству королевства Южных Летающих островов. И в ней, любопытствуя, восседал сам чрезвычайный и полномочный… Да-да, эта неодетая подушечка для булавок и есть господин посол. Притащила же его нелёгкая!.. Тёртый, побывавший в ситуациях патрульный, всем своим существом осознал, что зря он влез в  это тухлое дело.
Горячий молодой человек, видя, что всё повисло на волоске, выхватил свою дорогущую сабельку – кавалерист, однако, - и ну ею грозно размахивать. Один из таких махов пришелся полковнику по плечу. Брызнула оркская кровь. Служащие органов правопорядка дружно затаили дыхание. Что сейчас будет? Притянутые за усы и различные мелкие пакости «внушающие доверие свидетели» - пара уличных торговцев и господин писарь какой-то занюханной канцелярии засобирались дать дёру, осознав, что вызубренный ими текст обвинения к такому-то случаю не приклеишь ни с какого боку. Их не пустили, поймав за шиворот, помрачневшие служаки. Если уж разгребать вонючую кучу, так усилиями общими. А Хряп взбеленился!.. Рана была не глубокой, но длинной и болезненной. Тут-то по расчётам интриганов полковник и должен был в запале предложить поединок на своих любимых пистолетах. А он чего учудил? Перехватил шаловливую ручонку прыткого поединщика и простецки двинул его по сопатке.
И где тут нарушение королевского эдикта о запрещении дуэлей?
Распетушившийся сеньор сознания не удержал и повалился снопом на землю.
- Эть, - недоумённо изрёк старший патруля, почёсывая под кивером редеющую свою шевелюру. – Кажись нападение на благородную персону. Свидетели есть?
Толпа вокруг горе-дуэлянтов молниеносно поредела. Но сознательные граждане, та самая, не сумевшая улизнуть троица, невнятно проблеяла, что да, дескать, есть. Мол, всё видели своими глазами.  «Страшный орк на юношу орал… сперва… Потом, значит, юноша несчастный, сабельку из ножен извлёк… Боги солгать не дадут – обороняючись извлёк». Новые реплики давались им с большим трудом и заиканием. «А этот-то ужасный монстр ему ка-ак по мордасам… По лицу, конечно, по нему по самому. Ну и благородный господин кувырк и теперь вон рот разевает, зубы выплёвывает и пыль с мостовой жрёть. То есть не жрёть, конечно… Он как есть отрок с манерами. Стало быть, пыль он вкушает».
- Ой, заткнитесь уже все, - сморщившись, как отведавши лимона, прикрикнул на болтунов честный жандармский взяточник. – Полковник Хряп, сдайте оружие. За нарушение общественного порядка вы арестованы именем короля!
Пусть представление пошло не как задумано, но полученные деньги отрабатывать надо.
- Че-его?! – бешено зыркнул на пройдоху красный оркский глаз.
- И не вздумайте оказать сопротивление. А ну, парни, возьмите этого буяна на мушку.
Шесть мушкетов и пара взведённых пистолей, нацеленных в твою тощую персону, кого угодно заставят умерить апломб. Кого угодно, но не природного тусуйского орка. Хряп тяжко задышал, раздул здоровенные ноздри и собрался вступить в неравную схватку с патрульными и всем несправедливым миром до кучи. От роду своего орки не мелочились.
Коварная задумка патриархов склочного аристократического рода вот-вот должна была увенчаться полным  триумфом. Ещё бы – нападение на хранителей правопорядка при исполнении ими служебных обязанностей – это даже лучше, чем какая-то тривиальная дуэль. Разом будут отмщены и обруганный баронет, и сломанная челюсть его родственника.
 Муха запуталась в грязных тенётах!
- Полковник Хряп?
А это ещё что за гусь? Весь из себя в мундире и сапоги блестят. Патрульные смерили новое действующее лицо неприязненными взглядами. Шёл бы ты, мил человек, куда подалее, так и читалось на их сумрачных физиономиях. Но обмундиренный франт уходить никуда не собирался, во всяком случае, не исполнив до конца порученного ему дела.
- Ну, Хряп. Чего надо-то? -  казалось офицер тоже вовсе не в восторге от того, что кто-то помешал ему выплеснуть с трудом сдерживаемую злость.
- Вам велено незамедлительно явиться по указанному здесь адресу, - с этими словами службист протянул орку маленький запечатанный конверт.
Полковник сначала даже не сделал попытки принять послание. Так, краем глаза покосился на сургучные печати, а уж когда признал, чьи символы там запечатлены, тогда конверт перехватил с поспешностью.
- Полковник… - встрял страж, опасаясь, что придётся возвращать уже полученный неправедный куш.
- Изыди, крыса тыловая, - беззлобно посоветовал ему достойный воитель. – Не видишь, дела у меня государственного значения и важности необычайной.
- Но вы под арестом.
- Уважаемый, - напомнил о себе курьер, - вы хотите оспорить прямое распоряжение канцлера?
- Свидетели же и нарушение порядка…
- Свидетели?
Дьявол! А это кто ещё такой? Жандарм медленно повернулся к говорившему. Оказалось. Что это наголо бритый скуластый, темнокожий дядька, облачённый в набедренную повязку и неисчислимое множество всяческих серёжек и фенечек; за спиною у него болтался небольшой тючок, который к элементу гардероба, ну никак не отнесёшь.
- Туды-т твою! – обомлел страж. – Что ты за чучело?
Чучело, достоинства не теряя, просветило невежественного патрульного, что оно, то есть он – есть первый помощник господина посла и, соответственно является лицом неприкосновенным.
- Это раз, - солидно добавил ещё один островитянин. - И два  -  я тоже являюсь свидетелем всего учинённого здесь безобразия. Мне из кареты всё было прекрасно видно. И я уполномочен своим непосредственным начальником, вмешаться и… - здесь он сделал многозначительную паузу. – Скажите, милейший, кому на предстоящем доследовании будет больше веры - мне, сотруднику дипмиссии, или этим вашим жуликам? Сколько они продержаться на допросе, прежде чем сознаются под протокол, что взяли деньги за поклёп на этого достойного ветерана?
- Эть, - укрепляя расползающееся разумение, проговорил начальник патруля. – Денег мы им не платили…
- Стало быть, подписали вы их сюда за какие-то мелкие вины. Так, нет?.. Вот они всплывут… Кому тогда будет хуже правонарушителям мелким или тем, кто их крышует?
Удар под дых.
Цивилизованный представитель варварского народа вежливо улыбнулся и чуть-чуть наклонил сверкающую на солнце голову.
- Считаю наш разговор оконченным, - и, повернувшись к несколько растерянному орку, он протянул ему руку. – Цыдуль, будем знакомы. Вы, как я понимаю пеши. Что ж, давайте пройдёмся вместе. Я увидел герб на предназначенном для вас послании. Дипломат просто обязан знать подобные вещи. Не удивляйтесь, но какое-то время нам предстоит двигаться в одном направлении.