Ценности и идеологии севременных россиян

Как показало развитие событий в минувшем 2014 г., современное российское общество продолжало оставаться глубоко расколотым ценностно и идеологически, несмотря на очень высокий уровень поддержки действий властей в ходе украинского кризиса и ситуативную консолидацию общественного большинства против образа «внешнего врага». У населения страны, равно как и у элит, нет общего «образа будущего» и необходимого для движения вперед консенсуса в отношении приоритетов общественного развития и методов их достижения. Идейную «повестку дня» все чаще стали определять радикальные круги, а в самом обществе все заметнее проявляются взаимная агрессия и нетерпимость. Образ «гражданской войны», если не «горячей», то виртуальной прорисовывается все более явственно. Подобное состояние общества создает большие проблемы на путях становления современной политической нации и формирования стабильных государственных и общественных институтов. С другой стороны, распространена и иная точка зрения, согласно которой именно в результате произошедшей поляризации массового сознания и формирования «ценностного большинства» происходит процесс национального подъема и обретения обществом необходимой для развития национальной субъектности. В любом случае ясно, что процесс эволюции ценностей, ценностного размежевания и, напротив, консолидации – является центральным, ключевым, определяющим и динамику массового сознания, и выбор пути развития в условиях нового, надвигающегося витка общественных перемен.
Даже невооруженным социологическими методиками взглядом отчетливо видно, насколько изменилась психологическая атмосфера в обществе за последние 2-3 года, прошедших после массовых акций протеста рубежа 2011-12 гг.. За этими переменами не может не стоять эволюция системы ценностей, определяющих отношение россиян к происходящим в стране событиям. Важнейшим следствием этой эволюции стал раскол общества на «консервативное большинство» и прозападное «либеральное меньшинство», причем по разным оценкам большинство составляет от 70% россиян и выше, что же касается либерального меньшинства, то существенно уступая количественно; оно имеет более высокие социальные и образовательные показатели, более высокую степень вовлеченности в информационные процессы, что определяет «вес» этого сегмента в общественно-политической жизни, неравнозначный его численному представительству.
Если общая тенденция к формированию консервативного большинства возникла не вчера и не сегодня, а еще в самом конце 90-х годов, как реакция на неподъемную для большинства россиян плату за экономические и политические реформы 90-х, и лишь постепенно набирала силы последние 15 лет, то в последние годы на этот естественный процесс наложилась ценностная переконфигурация, наметившая глубокую идеологическую поляризацию за счет во первых, распада политического центра, «Путинской метаидеологии», характерной для «нулевых», вобравшей в себя ценностные парадигмы с различных сегментов общественного мнения, и во-вторых, усиления влияния флангов, в частности радикально-консервативной идеологии, так отчетливо проявившей себя в ходе украинского кризиса. Сможет ли эта идеология стать основой нового национального единства? Тренд консерватизма, по замыслу тех, кто пытается найти в нем новую российскую идеологию, основывается на семейных, традиционных ценностях, государственничестве, патриотизме, державности, тяге к порядку и стабильности, а также антизападничестве, направленным в первую очередь против США. .Как показали результаты исследования ИС РАН о внешнеполитических приоритетах россиян (октябрь-ноябрь 2014 г.), в массовом сознании произошла реанимация архетипического массового сознания, проявляющаяся в ценностях укрепления державы, антизападничества, русского мира. Настроение общество в целом стало носить более радикальный характер, чем официальная политика власти. Общественному мейнстриму резко противостоит группа либералов-западников, ориентированных на европейский тип развития, ценности демократии и свободного рынка. Голоса же центристов практически не слышны, информационная среда в стране глубоко поляризовано.
Однако все это лишь видимая. надводная часть развития событий. Не раз приходилось фиксировать внимание на том обстоятельстве, что консерватизм современных россиян в значительной степени носит показной, декларативный характер и слабо подтверждается их образом жизни, поведенческими установками, готовностью к мобилизации, и другими важными ценностно-мотивационными атрибутами. На практике мы наблюдаем атомизированное посттрадиционное общество, живущее в соответствии с индивидуальными стратегиями выживания  и ориентированное на ценности массового потребления, с во многом разрушенными семейными традициями, низким уровнем солидаризма и самоорганизации. Это тот случай, когда матрица общественного автостереотипа, представлений общества и нации о самих себе, резко противоречит с объективными оценками состояния общественной морали и правосознания. Однако сфера политического выбора, формирования массового сознания в государственно-политической сфере во многом относится также к сфере «идеального»; декларативного, и как результат на практике в большей степени воспроизводит архетипические пласты сознания, чем реальные интересы и мотивации.
Не менее важной проблемой является генезис и культурологическое содержание тех ценностей, которые определяют сегодня общественно-политическую жизнь в стране. Культурологический анализ российской части «русского мира» позволяет высказать предположение о том, что он несет в себе много отпечатков от событий ХХ века, в особенности его первой половины. Именно в этот период российский социум стал своего рода «плавильным котлом», перемешавшим этносы и сословия. Огромные массы людей оказались сорванными со своих корней, бывшие крестьяне устремились в города, значительная часть населения погибла в ходе революций, войн и государственного террора, произошел социокультурный разрыв с жизнью предшествовавших поколений. В этот период сформировалась российская протонация, окончательно оформившаяся в ходе Отечественной войны и в первые послевоенные годы. Ее ценности представляют собой синтез традиционных российских и советских ценностей и идеологий, для них характерны консерватизм, патернализм, антизападничество, тяга к сильному государству, стоящему над индивидом, идеи национал-социалистической направленности, это своего рода «Россия-1», выражаясь языком А. Дугина. Сегодня «Россия-1» трансформировалась в то самое «консервативное большинство», о котором шла речь выше. Оно не столь цельно и монолитно, как это можно представить себе из результатов массовых опросов, от него постоянно «оттаивают» и отходят группы, этносы и регионы, в основном находящиеся на периферии «России-1», эти группы в их наиболее последовательном виде скорее обращены на Запад, к западной системе жизненных и политических ценностей, обществу массового потребления, ограничению роли государства, политической демократии, самоценности индивида и его частной жизни, неготовности к жертвам и ограничениям. Параллельно «России-1» формируется «Россия-2», новорусская нация, отличающаяся собственным архетипическим кодом, социокультурными и социальными характеристиками. Появление «России-2» вызвано на свет теми социокультурными трансформациями, которые произошли в России и ее ближайшем окружении уже во второй половине ХХ века – ценностной революцией 60-х, распадом СССР и формированием постсоветского среднего класса, сменой поколений. Граница между «Россией-1» и «Россией-2» находится в постоянном движении, во времена политических «оттепелей» значительная часть общественной «середки» по многим параметрам переходит в «Россию-2», а во времена «заморозков» - снова начинает примыкать к «России-1». В спокойные, стабильные периоды обе России относительно мирно сосуществуют в рамках найденного баланса сил и интересов, во времена политической напряженности – между ними вспыхивают боевые действия, в основном на идеологических фронтах, и тогда появляются такие ярлыки как «красно-коричневые» или «пятая колонна», и оживает угроза гражданской войны. Во многом точно то же самое, только с обратным знаком, мы наблюдали в первой половине 90-х, когда политически победившая в то время «Россия-2» пыталась организовать силовое подавление «России-1». Поскольку «консервативное большинство» и «либеральное меньшинство», «Россия-1» и «Россия-2» к настоящему моменту приобрели черты субэтнических групп, конкурирующих ценностно и идеологически за инициативу формирования российской политической нации, можно предположить, что они имеют также существенно различающиеся национальные, религиозные и региональные идентичности. Однако важным представляется, что по большей части то, что на поверхности выглядит как межнациональные или межконфессиональные противоречия, является прямым продолжением ценностных конфликтов и противоречий. Можно видеть, что даже Церковь, позволяющая втянуть себя в политическое и идеологическое противостояние, начинает восприниматься как орудие войны со всеми вытекающими последствиями. И, напротив, на востоке Украины убивают друг друга люди практически единой национальности и одной и той же религиозной конфессии. За вспышкой агрессивного исламизма стоят не религиозные догматы ислама, а острый социальный и ценностный конфликт, лишь облачающийся в форму религиозной нетерпимости.
Еще один важный момент, вытекающий из сказанного, состоит в том, что ценностный конфликт в России, как бы испытывая на прочность рассуждения С. Хантингтона о войне цивилизаций, начинает отчетливо принимать черты противостояния именно цивилизационного – условно говоря «азиатского» начала, присутствующего в российском обществе с «европейским». Между тем, говорить об однозначно азиатском, евразийском выборе большей части россиян как о свершившемся факте, безусловно преждевременно – именно потому, что архетипический пласт массового сознания, актуализировавшийся в минувшем году, .совершенно не подкрепляется другими сферами массового сознания и поведения, в частности сферами культуры, экономики, научно-технического прогресса, в которых у России сохраняется скорее общеевропейская ориентация. Тем важнее «пробиться» сквозь политическую конъюнктуру и выявить реальную социальную и культурную дистанцию, отделяющую нас как от Азии, так и от Европы.
В этой связи в ходе исследования представляется важным решить следующие задачи:
1. На основе набора вопросов, отражающих ценности и идеологические установки россиян, выделить основные противостоящие друг другу группы – консервативное большинство и либеральное меньшинство. Внутри обеих групп выделить последовательных носителей радикальных взглядов и ценностей и непоследовательных умеренных, а также ту группу, которая занимает промежуточное положение, разделяя частично как консервативные, так и либеральные ценности.
2. Выявить особенности архетипического сознания основных ценностных групп – их позиционирование в отношении власти, государства, русского мира, правового сознания, экономической парадигмы, внешнего и внутреннего врага.
3. Связать группы, выделенные в п. 1 с традиционной «сеткой» квазипартийных идеологий – левые консерваторы, правые консерваторы, националисты, западники, предложив выбрать наиболее близкую систему идеологических ценностей.
4. Выявить и описать основные социальные характеристики, присущие ключевым ценностным группам – социальный статус, материальное положение, квалификация, зависимость от государства.
5. Выявить реальные (мотивирующие) установки, и связать их с архетипическим пластом массового сознания. Это жизненные стратегии, ориентация на индивидуальные или коллективные ценности и стратегии, включенность в систему ценностей общества массового потребления
6. Выявить и описать образы будущего у ключевых ценностных групп.
7. Определить цивилизационные характеристики ключевых ценностных групп с точки зрения их социокультурной дистанции в отношении обобщенных «европейской» и «азиатской» цивилизаций.
8. Выявить и описать национальные автостереотипы, национальную идентичность, религиозную идентичность и религиозную практика ключевых ценностных групп.
9. С учетом известных ценностных трендов построить динамическую модель ценностной трансформации современного российского общества.

Примерный набор основных социально-политических ценностей и установок, которые разделяет или не разделяет респондент. Среди них:
• Отношение к переменам и стабильности;
• Готовность обходиться без поддержки государства;
• Выбор между «государственническим» и «либеральным» путями развития;
• Готовность или неготовность поддержать насилие и принести жертвы ради тех или иных политических целей;
• Отношение к «западному» или «самобытному» пути развития,
• Отношение к демократическому и авторитарному путям развития.
• Отношение к национальным приоритетам – выбор между державой и государством, ориентированным на благополучие граждан, гражданской нации
• Отношение к большей экономической и политической самостоятельности регионов
• Готовность поддержать ту или иную квазипартийную идеологию
• Выбор между силовым наведением порядка и жизни по законам
• Национальный автостереотип
• Национальная идентичность
• Религиозная самоидентификация
• Религиозная практика
• Набор жизненных стратегий
• Набор образов будущего
• Семантический тест, определяющий социокультурную дистанцию от «Европы» и «Азии»
• Отношение к украинскому кризису и стратегии России
• Отношение к работе, семье, морали, материальному успеху и потреблению.

В. Петухов, Л. Бызов. Центр комплексных социальных исследований ИС РАН