Долгое возвращение 1

Кинороман.  (По мотивам повести В.Краснера "Ради тех, кого любишь")

                Часть I "Семён"

1945 год.  День Победы.
День ликования, счастья и человеческого единения.
Улицы города Н. украшены красными флагами, плакатами и транспарантами. Из репродукторов гремят торжественные марши довоенной и военной поры. Кажется, весь город вышел на улицы. Горожане радостно приветствуют друг друга, особенно фронтовиков. Повсеместное братание и угощение друг друга ста граммами победных. Смех, слёзы, песни и танцы – всё перемешалось в  праздничной суете.
Семён – лейтенант 23-х лет, вернувшись час назад с фронта,  с трудом,  пробирается сквозь толпы ликующего народа. Вырвавшись, наконец, из объятий возбуждённой толпы, он сворачивает в городской парк, где недалеко от центральной аллеи, улеем гудит народ у пивного ларька.
В приподнятом праздничном настроении, Семён подходит к очереди.
- Почём пиво, мужики?  Кто крайний? – спрашивает он.
- Для  тебя, лейтенант, сегодня бесплатно! - заявляет уже  хорошо подвыпивший мужчина с перебинтованной рукой. - Расступись! Дорогу победителю! - кричит он и тянет Семёна к заветному окну. Очередь с готовностью расступается, и они в один миг оказываются у прилавка.
- Манюня, - заплетающимся языком обращается мужчина к буфетчице, - уважь лейтенанта, налей-ка ему бокальчик. И смотри мне, Манюня, не мухлюй! - грозит ей пальцем.
- Иди, отсюдова! Грозить он мне ещё будет! - сердито толкает  буфетчица мужчину в грудь. - Без тебя разберусь. Сколько вам, товарищ военный? - любезно  обращается она к Семёну.
- Если можно, то пару бокалов, - отвечает Семён.
- В честь такого дня всё можно, - говорит буфетчица.
Семён, достаёт  из   нагрудного кармана  гимнастёрки деньги.
- А вот это уберите. Денег я с вас не возьму, -  говорит она.
- Как же так, - растерялся   Семён.
- А так - не возьму и все. Пейте на здоровье! - Ставит перед ним два полных бокала. - Кто следующий?! - громко кричит она, выглянув из окна.
- Спасибо. Спасибо, мужики! -  отходя от прилавка, благодарит Семён буфетчицу и очередь.
Не успел он допить первую кружку пива, как к его столику подходит  мужчина с перевязанной рукой. В здоровой руке он с трудом удерживает два бокала с пивом.
- Лейтенант, можно я рядом с тобой пристроюсь? - спрашивает он Семёна.
- Мог бы и не спрашивать, - отвечает тот.
Мужчина пытается поставить бокалы на стол.
- Давай помогу, - предлагает свою помощь Семён. - Ну вот, теперь порядок в танковых войсках, - удовлетворённо замечает он, поставив бокалы на стол. Ты недавно с фронта? На каком тебя так зацепило? - кивает на перебинтованную руку мужчины.
- Ни на каком, - весело отвечает мужчина. - У меня не рана, а травма. Лечусь я сейчас. Веришь, с начала войны пива не пил, некогда было в очередях-то стоять. А сегодня схитрил, выдал себя за инвалида. Инвалидов пропускают без очереди через каждые пять человек. - Он прикладывается к бокалу и, не прерываясь больше на разговор, почти залпом выпивает   кружку за кружкой.
Лицо у  мужчины землистое, с проваленными щеками - будто он и впрямь  вернулся с передовой.
Выпив и отдышавшись, он, утирая платком вспотевший лоб,  обращается к Семёну:
-  Вот теперь и поговорить можно. Вы, фронтовики, думаете,               наверное,  что в тылу малина была?
- Малина, может, и не малина, но с фронтом не сравнить. Там бывало, свернешь папироску и не знаешь, суждено ли тебе её докурить. А ты спал в это время в своей постели, да наверняка с бабёнкой, если она, конечно, у тебя имеется, - дружелюбно  отвечает Семён.
- Ага, имеется, - усмехается мужчина. - Хочешь, смейся, хочешь, нет, только я до неё целую зиму не дотрагивался. Нам работягам, ведь тоже досталось. Зимой на заводе холодина, дома тоже зуб на зуб не попадает. Кипяточку попьешь, зажуёшь чем-нибудь и еле-еле ноги до кровати дотягиваешь. Тут уж, сам понимаешь, не до бабьего пола.
- С передовой всё же не равняй, - замечает Семён.
- Я и  не равняю… Ты только не думай, я не отсиживался тут, я несколько раз подавал заявление на фронт! - бьёт себя в грудь мужчина.
На улице раздаётся тяжёлый лязг гусениц. Все бросаются к ограде парка. Мимо проезжают несколько тяжёлых новеньких танков. Они блестят свежей зелёной краской.
- Нашего завода работа, - с гордостью говорит мужчина и расплывается в улыбке. - Хороши игрушки, а? - спрашивает у Семёна.
- Броня крепка и танки наши быстры! Эх, нам  бы их в начале войны! Как бывший танкист говорю, классные машины! - восхищается Семён. - Знаешь, я к тыловикам, которые вкалывали с утра до ночи, и не щадили себя ради того, чтобы вот эта техника на фронт поступала, полное уважение  имею! - с чувством  произносит Семён.
- Так может водочки по этому случаю, а? - предлагает мужчина.
Вдруг раздается сердитый женский голос:
- Шурка! Я тебя ищу, с ног сбилась, а ты пиво лакаешь?!
- Моя! Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! - оглядывается мужчина. - Прощевай, лейтенант, а то нам сейчас обоим достанется от моего генерала в юбке! - говорит мужчина и, покачиваясь, спешит навстречу  рассерженной жене.
Семён улыбается, глядя им вслед. Закуривает, идёт по аллее вглубь парка. Но и здесь ему не удаётся побыть одному: мимо снуют ребятня и взрослые. Ребятишки с нескрываемым любопытством рассматривают его медали, а некоторые из них вытягиваются перед Семёном по стойке смирно и, отдавая честь, прикладывают руку к голове.
                -    Вольно! - командует им Семён, и мальчишки смеясь, разбегаются кто куда.
Взрослые, приглашают его в свою компанию.
- Лейтенант,  пойдём с нами,  -  зовут одни.
- С праздником вас, товарищ лейтенант, - поздравляют другие.
- Спасибо вам, спасибо, - любезно раскланивается со всеми  Семён.
Выходит на площадку, где установлены качели.
На качелях молоденькая девушка и парень, примерно одного с Семёном возраста.
- Вась, давай покатаемся, - уговаривает парня девушка.  Она   стоит  на доске и пытается её раскачать.
- Пойдем, лучше на лодке покатаемся, - предлагает он ей.
- Сначала качели, потом лодка, - настаивает девушка.
- Лена, ты же знаешь, я не люблю качели, меня от них тошнит, - признается парень.
- А мы чуть-чуть. Ну, пожалуйста, - упрашивает Лена. - Смотри, я улечу сейчас высоко-высоко в небо! - Доска  плохо поддаётся Лене, но она упрямо раскачивает её.
Семён, ставший случайным свидетелем этой сцены, снимает с плеч  вещмешок и подходит к качелям.
- Не будете возражать, если я вам составлю компанию, - не дожидаясь ответа, он бросает вещмешок на доску, с силой толкает  доску вперёд  и  ловко на ходу  заскакивает  на   неё.
- Ой! - от неожиданности вскрикивает Лена. Растерянно смотрит  то на  Василия то на Семёна.
- Порядок в танковых войсках! Держитесь крепче! - кричит ей Семён.
От сильного толчка качели взмывают вверх, и поток встречного весеннего ветра ударяет  Лене в лицо.
-  Эй, служивый, думаешь, если ты фронтовик так тебе всё    можно?! - обиженно кричит Василий.
Но Семён его не слышит. Он всё сильнее и сильнее раскачивает качели.
От полёта у Лены захватывает дух, но страха нет. Она входит в азарт  и помогает Семёну раскачиваться. Из груди девушки вырывается счастливый, заразительный  смех. Глядя на нее, смеётся и Семён.
Звонкий смех молодой красивой пары летит над парком, городом и сливается с  уличными  звуками праздника Победы.
       

- ХХХ -


  Ранний утренний рассвет высвечивает окна небольшой  комнаты, где
живут Семён и Лена.
Сквозь занавески пробивается тонкий луч солнца и ложится на пол.  Камера медленно плывет по комнате, рассматривая предметы нехитрого интерьера. Поднявшись по стене, она останавливается на свадебной фотографии хозяев квартиры, затем сползает, по прикроватному коврику вниз,  и замирает, разглядывая  спящих супругов.
Семён лежит на спине, а Лена на боку, прижавшись к Семёну, она обнимает  его правой рукой.
Семён открывает глаза. Смотрит на часы.  Начало шестого.
Он осторожно снимает с себя руку жены, встаёт, надевает брюки, идёт на кухню.
На кухне легкий беспорядок. На столе, застеленном клеёнкой, стоит пепельница полная окурков, в чашках недопитый чай. Отодвинув всё это в сторону, он склоняется над тетрадью, лежащей тут же на столе. Время от времени делает в ней какие-то пометки, чертит.
Входит Лена.
- Сём, ты  почему меня не разбудил? -  зевая, спрашивает она.
-    Я хотел немного поработать, - отвечает Семён.
- Значит: жена брысь под лавку? -  прижавшись к спине Семёна, Лена игриво обнимает его за шею. - А на-ку-ри-ли - то, на-ку-ри-ди! - берет со стола пепельницу, выбрасывает окурки в мусорное ведро.
- Наоборот, очень хорошо, что ты проснулась.
- Конечно, хорошо, кто бы тебе пепельницу убрал и кружки помыл, если не я?
- За пепельницу, честное пионерское, отбатрачу. Но я, правда, хотел с тобой обсудить  некоторые моменты  моего проекта, прежде чем я покажу его главному инженеру. Вот, например, как ты  думаешь…
- Дорогой мой  муженёк, - перебивает его Лена, - в нашей семье обсуждение твоих рационализаторских предложений  происходит уже в две смены: в ночь - с Васькой, утром со мной. Скорей бы  он женился, что ли. Ты с ним больше времени проводишь, чем со мной. Того и гляди, членом семьи станет.
- Ну, что я могу сделать, Лена? - пожимает плечами Семён. - У него всякий раз находится повод, чтоб зайти к нам. И знаешь, почему?
- Потому что ему нравятся мои пирожки, - говорит Лена.
- Пирожки ему действительно нравятся, но дело не в них.
- А в чём?
- Мне кажется, он до сих пор любит тебя, - отвечает Семён
- Ой! Не надо сваливать с больной головы на здоровую, - кривится Лена. -  Запомни, мы с ним были всего – на всего дру-зья-ми, -  говорит, выделяя последнее слово Лена.
- Да он с тебя глаз не сводит, следит за каждым твоим движением. Я ж не слепой - вижу всё! -  возражает Семён.
- Вы ревновать меня изволите, дорогой муженёк?! Я запрещаю вам это делать! - Лена становится в театральную позу - Просите прощения! - протягивает губы для поцелуя.
Семён  прыскает со смеху, развеселившись, подхватывает  Лену на руки и кружит.
- Осторожно, Сёма, я беременна, - сквозь смех говорит Лена.
До Семёна не сразу доходит смысл её слов,  он продолжает кружиться. Через секунду-другую останавливается как  вкопанный.
- Стоп! Что ты сказала?
- Я сказала: «У нас будет ребёнок», - повторяет Лена.
- Ребенок? Маленький-маленький? - таращась на Лену, глупо переспрашивает он.
Она молча кивает. Загадочно улыбается.
- А ты уверена, что…- не спуская Лену  с рук, спрашивает Семён.
- Очень даже. К тому же и докторша подтвердила, - уверенно отвечает она.
- Так тебя сейчас беречь  надо как хрустальный сосуд! - заявляет  Семён.
Он несет  Лену на кровать и бережно опускает её на постель. Сам   становится на колени рядом, любовно расправляет каждую складку на её ночной сорочке, гладит  Лену по животу, прикладывает  к нему ухо.
- Сынок, слышишь меня, ты смотри,  мамку, не обижай. Люби её так же сильно, как и я, - обращается он к ребёнку в утробе.  Затаив дыхание, вслушивается в неведомый для него мир. - Ну, вот и порядок в танковых войсках! - заключает, будто  получил оттуда положительный ответ.
- А может там дочка, а не сын? -  улыбается Лена
- Мы и дочке будем рады, но я уверен, там пацан растет. Когда  он вырастит, мы по воскресеньям с ним в баню ходить будем.
- И пиво там с ним пить? Да? - с легкой укоризной замечает Лена.
- Не утерпела все-таки, укусила? - огрызается беззлобно Семён.
Из динамика на стене вырываются громкие звуки гимна Советского Союза, извещающие о начале нового дня.
- Рота подъём! На работу шагом марш! - Командует сам себе Семён.
- Мы не  успели обсудить твой проект - спохватывается Лена.
- Зато, Ленусь, мы обсудили, твой проект, а он поважнее моего будет!
  Идёт на кухню.
Лена одевается. Семён возвращается в комнату.
- Отвернись, - говорит ему Лена.
- А что будет, если я не отвернусь?
- Пожалуйста, Сём. Я стесняюсь, - сконфуженно просит Лена.
- Ну, хорошо, хорошо. Ты знаешь, о чём я сейчас подумал? - отвернувшись, спрашивает он Лену. 
- О чем?
- Ты же, наверное, не одна такая на заводе?
- Какая?
- Беременная.
- Конечно, не одна. И что дальше? -  уточняет Лена.
- А не придумать ли мне какое-нибудь такое приспособление, вроде механического подъемника, чтобы беременные, да и не только беременные, а вообще все заводские женщины, не надрывались,  поднимая тяжести? 
- Это было бы здорово! В войну взрослые женщины нас молоденьких берегли, говорили, мол, вам еще рожать, а себя они не жалели, вот и сорвали себе, кто спины, кто животы. У тебя  уже есть идея?
- У меня таких идей полная тетрадь. Сын подрастёт и на его долю хватит.
- Ты, наверное, хотел сказать дочка, - лукаво улыбнулась Лена.
- Не-е, Лена, в этой ситуации сначала сын нужен, а потом дочь. С кем  я буду реализовывать этих  планов громадьё? - кивает на  тетрадь.
- С Василием, - дразнит  его Лена.
- Я ему подарил несколько идей, так он до сих пор с ними пурхается. Но дело не в этом. Пусть мой сын еще не родился, Лена, но я уже хочу, чтобы он выучился и стал хорошим механиком. Я к тому времени тоже окончу институт, и мы с ним такое изобретем, что весь завод ахнет! А ты будешь о нас читать в газетах и гордиться нами.
- Какой же ты у меня фантазер, Сёма! - улыбается Лена.
Счастливый Семён  целует её в щёчку и с чувством собственного достоинства заводит свою любимую песню: «…Броня крепка и танки наши быстры».


- ХХХ -


Та же комната, спустя несколько лет. В её интерьере появилась детская кроватка.
В кроватке  спит первенец Семёна и Лены - трёхлетний Сергей.
Лена собирает с пола разбросанные игрушки. Она беременна вторым ребёнком. Округлившийся живот уже заметно выступает вперёд.
-  Мам, я не хочу больше спать, -  доносится с кроватки голос  сына.
-   Тогда вставай, - не отрываясь от дела, отвечает ему Лена. Замечает детскую машину без колёс и кузова, поднимает её. - Ты  опять  машину сломал?! -  строго спрашивает она сына.
- Я её не ломал, - сползая с кровати, отвечает Серёжа.
-   А это что такое?! -  сердится Лена, показывая  ему машину.
- Я ей колёса лемонтиловал, не выговаривая букву «р», деловито отвечает сын.
- А кузов, зачем снял, если ты только колеса ремонтировал? - допытывается Лена.
- Я калдан искал,  - поясняет Сережа.
- Чего искал? - не поняла Лена.
- Калдан!
- Кар-дан, а не колдан. Когда научишься букву «р» выговаривать, горе ты моё луковое?! Кор-дан, понял?  Кор-дан.  Понял или нет? Чего молчишь?
Серёжа, не желая повторять трудное  для него слово, кивает молча.
-   На, заканчивай свой  ремонт, - суёт ему в руки машину 
- Я с папой хочу. Когда он плидёт? - капризничает Сережа.
- Сам ломал, сам и ремонтируй, - строго отвечает Лена.
Сергей, надув губы, отходит с машиной в угол.
- Побудь один, я за почтой схожу, -  говорит ему Лена, и быстро спускается к почтовому ящику, вынимает оттуда газету и на ходу разворачивает её. Материал на первой странице привлекает её внимание.
- Ну-ка, ну-ка…- с интересом произносит она, заходя в комнату.- Сережа, сынок, иди, скорее ко мне, я тебе что-то покажу! - взволнованно зовёт сына
Мальчик радостно бежит к ней, взбирается к Лене на колени. Она раскладывает газету на столе.
- Кто это? - показывает пальцем на снимок в газете.
- Папа, - отвечает Сережа.
- Молодец, сразу узнал! Давай, теперь  вместе  почитаем, что о нём  тут пишут. Показывай мне пальчиком, где читать.
Сережа возит пальцем по всей странице. Лена читает вслух:
- «Соревнуясь за досрочное выполнение 4-ой пятилетки, рабочие и инженеры тракторного завода ищут новые пути повышения производительности труда, экономических показателей своего предприятия, вносят много ценных рационализаторских предложений. Так, например, на основе максимальной механизации на тракторном заводе был построен межцеховой конвейер для транспортировки деталей. Кроме того, здесь же было освоено автоматизированное производство …»
  Серёже  наскучило её чтение, он теребит Лену за рукав.
- Мам, я кушать хочу, -  говорит он.
- Подожди чуть-чуть, - просит его Лена и продолжает читать, но уже молча.
- Мам, - хнычет, не унимаясь, Сергей.
- Ты только послушай, что пишут о твоём папе! - пытается успокоить его Лена: «Инженер завода Семён Петрович Орлов в содружестве с рабочими и мастерами разработал новую прогрессивную технологию поточного производства и  комплексно решил задачу повышения производительности труда. За внедрение этих и других достижений завод  представил Орлова С.П. к награждению Государственной премией», - читает с пафосом последние строчки Лена.- Сергуня, мальчик мой,  наш папка герой! - целует  сына.
Радость матери передаётся сыну. Сережа сползает с её колен, и размахивая воображаемой шашкой, принимается скакать по комнате, будто на коне.
-   Ула! Ула! Нас папка гелой! - громко кричит он.
- Господи, чего же я стою! Он скоро придет, а у меня ужин не готов.
Лена уходит на кухню.
Серёжа тем временем, взбирается на стул и разрисовывает статью о Семёне. Лена застаёт его за этим занятием.
- Вот, - протягивает он ей газету.
- Батюшки, что же ты наделал! Зачем испортил папину фотографию! - рассматривая  каракули  сына, сокрушается она.
- Я не  полтил. Я пло папу написал…- надулся Серёжа.
- Чудо ты моё огородное! - растрогалась Лена. - Писатель мой маленький, – поднимает сына на руки, целует. - Ну, беги, давай, на свой наблюдательный пункт. Как только увидишь, что отец идет, крикнешь мне. Договорились?
Вновь уходит на кухню.
Сергей тащит к окну стул, взбирается на него. Смотрит в окно через воображаемый бинокль.
- Война! Война! Мама, война! - неожиданно кричит на всю комнату.
Вбегает испуганная Лена.
- Что с тобой, маленький мой?! Какая война?!
- Настоящая! Вон, видишь, - показывает пальчиком в окно. Начинает плакать.
За окном. Над крышами домов поднимаются клубы чёрного дыма. Слышатся сирены пожарных машин.
- Не бойся, сынок  это не война, -  прижимая его к себе,  говорит Лена. - Ну, перестань плакать. Помнишь, что папа говорил? Папа говорил, что войны больше не будет никогда-никогда.
- А это что? - хлюпая носом, спрашивает Сергей.
- Это пожар, - преодолевая собственное волнение, как можно спокойнее отвечает Лена. - Идем, тебе не обязательно на него смотреть. Где у нас сломанная машина? А вот где она стоит. Так… с чего начнем ремонт? - отвлекая сына, спрашивает Лена.
- С кузова,-  отвечает Сергей.
- С кузова, так с кузова, - соглашается она. - Тебе помочь или сам сделаешь?
- Сам.
- Вот и хорошо. Папа придет с работы и скажет: «Какой у меня работящий сын!»
Сергей  старательно сопит,  над игрушкой.
Лена возвращается к окну, с тревогой смотрит на чёрные клубы  дыма.
- Неужели  на заводе? - задаёт себе вопрос.
 

- ХХХ -

 
Ночь.
Семён и Лена лежат в кровати. Голова у Семёна, перебинтованная, на лице ссадины и царапины. Семён лежит с закрытыми глазами, но видно, что он не спит.
- Сёма, ты спишь? - решается спросить его Лена.
- Нет, - не открывая глаз, отвечает  Семён.
- О чёт ты думаешь?
- Ни о чём. У меня голова болит, -  уходит от расспросов Семён.
- Я принесу тебе таблетку.
Лена откидывает одеяло, чтобы встать, но Семён останавливает её, прижимает к себе.
- Не надо. Пройдёт. Лежи спокойно.
Лена лежит смирно, прижавшись к его груди. Первым прерывает молчание Семён.
- Не понимаю, как это случилось? - встаёт, закуривает, открывает окно. - Слава Богу, что никто не погиб и кое-что даже удалось спасти, а вот чертежи никто и не подумал вынести! Как теперь работать, с чем?! - досадует Семён.
- Их нельзя восстановить? - осторожно спрашивает Лена.
- Это работа не одного дня, ты же знаешь - раздраженно отвечает Семён.
- Как ты думаешь, кто виноват, в том, что случилось? - спрашивает Лена.
- Да кто ж это знает? Все были на обеде, - вздыхает Семён, закрывает форточку, ложится рядом с Леной. - Ты-то как? - кладет ей руку на живот, ощутив толчок, шутит: «Ишь ты,  толкается. Ему-то что не спится?».
Раздаётся стук в дверь.
- Кто это? - спрашивает Семён.
- Если это опять Василий, я его выставлю за дверь, - ругается Лена.
Семён открывает дверь.
На пороге и в самом деле  Василий, но не один. За его спиной стоят два милиционера. Они отодвигают Василия в сторону, и спрашивают Семёна:
- Орлов Семён Петрович?
- Да, - отвечает Семён.
- Собирайтесь. Вы арестованы.
- А в чём дело? В чём меня обвиняют?
- Это какое-то недоразумение, - раздается голос Василия.
- Ну, это уже слишком Василий! Что нельзя было утра дождаться! - отзывается Лена  на голос друга. Она подходит к двери. Увидев милиционеров, она меняется в лице.
- Это недоразумение, Лена, это недоразумение, - пытаясь успокоить её,  бормочет Василий.
- Одевайтесь, гражданин. Орлов! - торопит  Семёна один из милиционеров.
- Товарищ, - поправляет его Семён.
- Тамбовский волк тебе товарищ! - рычит в ответ милиционер и с силой толкает Семёна в комнату.
Дверь захлопывается. Василий остается на лестничной площадке.
Через  некоторое время дверь открывается. Слышится голос Лены:
- Это неправда! Нет! Он герой войны! Про него в газете пишут!
- Тише, Лена, Сережку разбудишь, - успокаивает её Семён. - Всё образуется. Вот увидишь.
В сопровождении милиционеров он выходит на площадку, где стоит Василий.
- Ты не знаешь в чем дело? – обращается Семён к нему.
- Я говорил им, говорил, а они мне не верят! - испуганно зачастил  тот.
- Что ты им говорил? - пытается понять его Семён
- Разговорчики! - прерывает их милиционер. Подталкивает Семёна к выходу.
На площадку с рёвом выскакивает Лена.
- Успокой её. Ей нельзя волноваться, - на ходу  просит Семён Василия.
А в комнате в это время, зажав в кулачке газету с портретом отца, спит, посапывая, маленький Сергей…
   

-  ХХХ -


Тусклый, разгороженный двумя отсеками из арматурного железа, вагон. Окон нет. В центре между двумя загородками, печка: бочка из-под солярки. Возле неё, на опрокинутых ящиках два конвоира. За решётками - заключенные, среди них Семён.
Вагон раскачивается, постукивает колёсами на стыках рельсов.
Солдаты, прислонив карабины к ящикам, играют в карты.
В дверном проёме рабочего тамбура появляется рыжий сержант. Он навеселе.
- Почему не приветствуете старшего по званию? - орёт он на конвоиров.
- Виноваты, товарищ сержант, не заметили, - вскакивают солдаты.
- Не заметили! Зэки разбегутся - тоже не заметите?! На службу болт забили, да?
Заложив руки за спину и чуть поигрывая напряженными скулами, подходит к решётке, высматривает жертву для себя.
Зэки: кто лежит, кто сидит на полу,  закрытым соломой.
- Эй, ты, урка! - обращается он  к одному из зэков.
Зэки переглядываются, не понимая, к кому обращается сержант.
- Тощий, я к тебе обращаюсь, подь сюда! - командует он седовласому, худому мужчине.
- Шпала, чё ему надо из-под тебя? - сплюнув на пол, тихо спрашивает его  сидящий рядом заключенный, по кличке Кот.
- Хрен его маму знает, - пожимает плечами Шпала. - Вы меня, гражданин начальник? - спрашивает, нехотя поднимаясь,  Шпала. - Так я не тощий, я Шпала, - подходит к решетке.
- Ты - гнида зэковская! Вот ты кто, понял?! И ты мне не нравишься!
Сержант неожиданно хватает Шпалу за ворот и силой ударяет его лицом о решетку. Шпала сползает вниз, оставляя кровавый след на металлических прутьях.
Заключённые вскакивают, но в происходящее не вмешиваются.
Распоясавшийся сержант расстёгивает ширинку и мочится на Шпалу.
- Ты что, совсем еженулся, сержант?! - в ярости кричит Семён. Он подходит к Шпале, помогает ему подняться, передаёт его на руки Коту.
- Ты на кого хвост поднял, Танкист недоделанный?! Ну, гад, я тебя сейчас урою? Савичев, ну-ка открой! - заправляя штаны, неистово кричит  сержант.
- Товарищ сержант, вы выпимши, -  тревожится конвоир.
- Ключи!!! - орёт сержант.
Караульный подаёт ключи. Сержант бросается к двери, открывает её. Хватает Семёна, тащит   к выходу.
- Немчура тебя не добила, так я добью! - Угрожает сержант.
От этих слов Семён приходит ещё в большую ярость.  Размахнувшись, он с силой бьёт сержанта в лицо.
- Это тебе, недоносок, за немчуру и танкиста недоделанного! - говорит он.
Сержант хватает стоящий у ящика карабин. И под дулом карабина оттесняет Семёна к тамбуру.
- Открывай дверь и прыгай, сволочь! - командует он Семёну.
- Не буду, - отказывается тот.
- Будешь! - сержант щелкает затвором. Не спуская пальца со спускового крючка, он  рвёт дверь на себя. Дверь открывается, и он пытается вытолкнуть Семёна из вагона, но, оступившись, сам вываливается в грохочущую темноту.
В это время из двери вагона выскакивают Шпала и Кот.
- Прыгай! - кричит  Шпала Семёну.
- Нет! - отказывается Семён.
- Танкист, я прошу тебя, пока не поздно, уноси ноги! По тебе вышка плачет! -  по-дружески предупреждает Шпала Семёна и  ныряет вниз.
Семён хватается за поручень, помедлив мгновение, прыгает. Последнее, что он слышит, это выстрелы в вагоне. Потом сильный удар. В глазах  вспышка красного цвета. Он теряет сознание.


- ХХХ -


Свинцовые тучи нависают над грядами лобастых сопок и дорогой меж ними. В оголившихся кронах деревьев воет ветер.
День идёт на убыль.
Шпала с Котом, еле передвигая ноги, несут на самодельных носилках Семёна.
Останавливаются, чтобы передохнуть. Вдруг, до их слуха доносится рокот автомобиля. Оглядываются. Вдалеке, за поворотом, поверх макушек деревьев поднимается столб пыли.
Не сговариваясь, зэки  поднимают носилки и бегут к лесу.
Прячась в зарослях, напряжённо наблюдают за дорогой.
Из-за поворота выскакивает грузовик. Поравнявшись с местом, где  прячутся беглецы, грузовик неожиданно тормозит и останавливается.
Прижимаясь к земле, зэки отползают вглубь леса.
Из кабины грузовика вылезает водитель и, расстёгивая на ходу брюки, бежит в кусты, где прячутся Кот  со Шпалой.
Пока он справляет в кустах  нужду, зэки обсуждают свои дальнейшие действия.  При выходе водителя из кустов, они, ударом по голове, сбивают его с ног. Вытаскивают бесчувственное тело к дороге и оставляют его на обочине.
Выносят из зарослей носилки с Семёном, затаскивают Семёна в кузов грузовика.
Шпала садится за руль. Кот перемахивает через борт и устраивается на полу рядом с бесчувственным телом Семёном.
Машина рвет с места. Грузовик подбрасывает на ухабах и выбоинах.
Шпала, не отрывая глаз от дороги, крутит баранку то вправо, то влево.
Бросок - и  он ударяется головой о кабину. Оглядывается через заднее стекло в кузов грузовика.
Из-за деревянного борта кузова поднимается  Кот. Он сердито трясёт  увесистым кулаком и громко кричит Шпале:
- Шпала, япона-мать, ты чё, охренел, что ли?!
- Терпи, Кот! Сейчас главное скорость! - приоткрыв на ходу   дверь, кричит в ответ  Шпала.
 - Скажи это ему! - кивает  Кот на кузов.
- А ты там на какой хрен?!! - сердито бросает Шпала и захлопывает  дверцу.
Кот опускается вниз. Подтягивает неподвижное тело Семёна, склоняется над ним.
- Эй,  Танкист, ты живой?
Семён стонет.
- Фу! -  облегчённо вздыхает Кот. -  Я уж грешным делом подумал кранты тебе.
- Где я? - озираясь по сторонам, спрашивает Семён.
- На свободе, -  улыбается Кот.
- На свободе?! И давно мы на этой… свободе?! - удивлённо вытаращив глаза,  спрашивает он Кота.
- Сутки скоро, как гуляем, - хвастливо, отвечает Кот.
Семён заходится в кашле.
- Что, поперек горла встал глоток вольной жизни? - ухмыляется Кот.
- Не знаешь, что со мной? - сквозь кашель спрашивает Семён.
- Я то знаю. А сам, что ж, не помнишь?
Семён отрицательно качает головой.
- Ты только мне мозги не канифоль, ладно? - не верит ему Кот.
- Клянусь, не помню.
- Прям, совсем ничего-ничего? - прищурив глаза, Кот пытливо смотрит на Семёна. -  И как прыгал, тоже не помнишь?
- Прыгал?! Куда?! - вовсе обалдел Семён.
- Да, Танкист, крепко видать растрясло тебе шарики, - сочувственно произносит Кот.
- Можешь ты толком объяснить, что случилось?! - психует Семён.
- Ты давай не ерепенься, и не ори на меня, -  багровеет Кот.
- Нервы ни к черту. Прости, - виновато говорит Семён.
- Вообщем так. На этапе Шпала, я и ты ходу дали с поезда.     Мне со Шпалой, хоть бы хрен по деревне, а ты, видать, приземлился неудачно, с ногами, вон что-то сталось.
- Не понял! С какого такого поезда?! Чего ради?!
Семён приподнимается на локтях, чтобы взглянуть на свои ноги, но резкая боль в спине валит его навзничь.
- Тебе, в натуре, не понимать сейчас надо, а вспоминать. Память вернется и понятие будет. Сержанта рыжего помнишь? Припоминаешь, как ты ему в морду въехал, за то, что он Шпалу обидел? Ряжка у этого хряка была, как две моих. Отожрал падла на лагерных харчах! Кровушки зэковской ублюдок напился всласть! Ты, Танкист, по полной справедливости обошёлся с ним! - сквозь зубы сплевывает себе под ноги.
- Что с сержантом? - насторожился Семён.
- А черт его знает, - с безразличным видом,  пожимает плечами Кот.
- Не финти! Выкладывай всё, как есть! - настаивает Семён.
- А я и не финчу,  ты его с поезда сбросил.
- Я?! – опешил Семён.
- Ну не  я же! – хмыкнул Кот. - Сержант сильно обидел Шпалу, а        ты возьми и заступись за него!  Тогда  этот рыжий хряк вызверился на тебя. Вдобавок ко всему, он  ещё обозвал тебя танкистом недоделанным, - продолжил  Кот
Известие о том, что Семён сбросил начальника конвоя с поезда, убивает  его на повал. Закатив глаза, Семён  замолкает, лежит без движения,  дышит учащённо .Вспышка света и перед  глазами Семёна замельтешили один за другим   отдельные фрагменты эпизода его драки с сержантом.            
.
- Не-е, Танкист, так не пойдёт! Кончай мне тут, как краля, глазки закатывать, да в обмороки падать! Мы тащили тебя, карячились, а ты так и норовишь копыта отбросить! Если б не валандались с тобой, представляешь, где мы со Шпалой сейчас были бы?
- Откуда машина? – не открывая глаз, спрашивает Семён
- Откуда, откуда? Оттуда…- деловито заключает Кот.
- Понятно…- обречёно вздыхает Семён.
Тряска усиливается. Семён стонет. Кот выглядывает за борт.
- Держись, Танкист, Шпала с дороги свернул, - сообщает он Семёну.
Голые ветки деревьев хлещут по борту и кабине. В кузов сыплется пожелтевшая хвоя. Небо перед глазами Семёна тошнотворно прыгает и качается.
Останавливаются в густой чаще. Шпала глушит мотор и перелезает в кузов.
- Всё. Приехали. Ночевать здесь будем. Место, вроде, ничего, а поутрянке дальше рванём, пока бензин не кончится.  Ну, а потом, пёхом по лесу. Идти сможешь? - обращается к Семёну.
- Нет, - коротко отвечает тот.
- Хреново дело! Но ты не переживай, что-нибудь, придумаем.  Не впервой! - поворачивается к Коту. - Сгоняй-ка в кабину. Там, кажись, сумка под сиденьем лежит, вдруг со жрачкой.
Кот  проворно прыгает за борт и вскоре возвращается с сумкой
- Ура! Нам подфартило! - скаля зубы, радостно сообщает он.
Выкладывает на брезент содержимое сумки: картошку в мундире, яйца, бутылку с молоком, пачку папирос.
- Запасливого мужика мы повязали. Дай Бог ему здоровья.      Ну? Кому что?
- Мне молока, - говорит Семён.
- На, - Шпала подаёт  ему бутылку.
Чуть приподнявшись на локтях, Семён пьёт из бутылки.
- Яйцо очистить, - спрашивает его вновь Шпала.
- Нет, - отказывается Семён.
- На «нет» и суда нет.
Едят молча, с трудом подавляя звериный аппетит.
Неожиданно, рядом с машиной, раздаётся хруст сломанной ветки, слышатся осторожные шаги.
Шпала пригибается, машет Коту, чтоб и тот спрятался.
- Эй! Есть, кто живой? – раздаётся мужской голос.
Зэки замирают.
Человек обходит машину, с опаской открывает дверцу кабины и заглядывает в неё. Убедившись, что там никого нет, решается посмотреть, что в кузове. Ставит ногу на колесо и, ухватившись руками за борт, подтягивается.
Шпала с Котом подхватывают его под мышки и, зажав рот, затягивают в кузов.
- Ты один? - спрашивает Шпала.
Мужчина кивает утвердительно, и зэки отпускаю его.
- Кто такой? Куда путь держишь? - продолжает допрос Шпала.
- Домой иду после отсидки, - отвечает незнакомец.
- Домой говоришь? А ксива есть? Покажи, - недоверчиво говорит Шпала.
Незнакомец достаёт из кармана бумагу и подаёт ему.
- Справка об освобождении, - читает вслух Шпала. - Видом на жительство не служит, для прописки недействительна… Комаров Иван Алексеевич. Год рождения…  Да ты, Комар, уже десять дней, как на свободе! А чё  пешим-то? Тебе билет на поезд положен. Небось, на радостях прокеросинил  всё?
- Было дело, - понуро отвечает Комаров. - Передвигаюсь теперь из деревни в деревню, питаюсь тем, что подадут, - сглатывает слюну, глядя на хлеб.
Шпала подаёт ему кусок хлеба.
- На, ешь. До ближайшего села далеко? – как бы между прочим, интересуется он.
- Километра два-три, -  с полным ртом охотно отвечает Комаров.
- А легавые там есть? - уточняет Шпала.
- Вроде нет, пожимает плечами Комаров.
- Вроде или нет? - строго переспрашивает Шпала.
- Нет.
- Вот теперь понятно, - удовлетворённо замечает Шпала. - Слушай сюда Комар, ты пойдешь с нами, справку твою я оставлю  пока у себя, - Шпала кладёт справку себе в карман.
От такого сообщения Комаров  чуть не подавился.
- Отдай справку! Куда я без неё?!  Я  отсидел своё! - кидается он к Шпале.
Кот перехватывает его.
- Чё зачирикал, будто воробьёв наглотался?!
- Покажешь нам дорогу, а потом иди хоть на все четыре стороны! - миролюбиво обещает ему Шпала.
- Я не пойду с вами! Хватит! Отмантулил своё! - артачится Комаров.
Шпала хватает его за борт куртки, притягивает к себе.
- Закрой паяльник! Куда скажу, туда и пойдешь! - Глаза  у  него сузились, в голосе слышится угроза.
- Сказал: не пойду, значит, не пойду! Верни ксиву! - истерично кричит Комаров.
- В рот, пароход, якорь! – выходит из себя Кот. Неожиданно для всех он бьет Комарова под дых.
Комаров корчится от боли, но не сдаётся.
- Отпустите! Не берите грех на душу! Отдайте ксиву! Я своё отгорбатил! -  просит он.
- Хрен тебе в сумку, а не ксиву! - ещё больше  свирепеет Кот и наносит Комарову удар за ударом.
- Отпусти его, Шпала, - заступается за Комарова Семён. - Не бейте.
- Выведу я вас, выведу! Бросьте только своего доходягу. Загремим мы с ним, - сдаётся,  наконец Комаров.
- Ты слышал, Танкист, что прочирикала эта мразь?! А ты еще  заступаешься за него!
Шпала склоняется над Комаровым, цедит сковзь зубы:
- Запомни, недоносок, этот доходяга мою честь спас, я ему благодарен за это. Харэ скулить, сам напросился. Кот, подними его.


- ХХХ -


Стемнело.
Сквозь заросли пробираются с носилками Шпала, Комаров и Кот.
Идти трудно. В темноте ноги проваливаются в валежины и ямы.
- Кажется,  пришли, - вглядываясь в темноту, говорит Комаров.
Останавливаются. Опускают носилки на землю. Прислушиваются…
Перед ними в темноте лежит деревня, лают собаки, тарахтит дизель. Кое-где  ещё  светятся окна, желтеют лампочки на уличных столбах.
Прячась, зэки подходят к крайней покосившейся избе. Она стоит в стороне от дороги, в конце узкой тропинки, заросшей с обеих сторон  кустарником.
- Ждите меня здесь, я пойду, разведаю, что к чему. Кот на шухер! Следи за дорогой, - командует Шпала.
Пригнувшись, Шпала крадется вдоль изгороди. Неожиданно на его пути вырастает огромный пёс на цепи. Кобель заходится злобным лаем. Шпала быстро, на полусогнутых, возвращается к своим.
- Похоже, нет никого, - предполагает Кот.
- Похоже, - отвечает Шпала и обращается к Комарову. - Комар, ты останешься с Танкистом, а мы с Котом будем ждать хозяина на тропе. Сбежишь, останешься без ксивы, понял?
- Тс-с! Идет кто-то, - шипит Кот.
Семён  бредит.
- Ёхана бабай! Комар, займись  им, - кивает Шпала на Семёна.
Комаров  закрывает  рукой Семёну рот. Тот  затихает.
Слышатся усталые, неторопливые шаги.
- Кажись, баба, - шепчет Кот.
- Вижу, - отзывается Шпала.
Внимательно наблюдают за женщиной. Когда она поравнялась с ними, выходят ей навстречу: Кот - сзади, отрезая путь к бегству, Шпала - перекрывает путь к дому.
Женщина вскрикивает. Она в телогрейке, на голове платок, угол платка закрывает нижнюю часть лица.
- Тс-с, красавица! Горя хочешь?! - закрывает ей рот Шпала.
Женщина испугано смотрит на  него.
- Не шуми! Мы не тронем тебя. Договорились? - почти ласково говорит он ей.
Женщина кивает головой. Шпала убирает руку.
- Кто  живёт в этом доме? -  спрашивает он женщину.
- Я, - отвечает она.
- С кем?
- Одна.
- Это хорошо, что одна. Как раз то, что нам надо.  Теперь слушай  меня внимательно. Там в кустах, лежит наш товарищ. Он не может идти с нами, у него что-то с ногами, наверное, сломал. Мы оставим его у тебя.
Расклад Шпалы  пугает женщину.
- Не боись! Все будет тип-топ. Он немного поправится и уйдет. О том, что он будет у тебя никто не должен знать. Усекла? Не слышу ответа!
- Усекла, -  отвечает женщина.
- Тогда ступай, закрой своего пса и иди в дом. Мы следом.
Женщина заходит во двор. Берёт собаку за ошейник и заталкивает в будку. Вход в конуру закрывает доской и подпирает  чурбаком.
Кот с Комаровым несут Семёна в дом.
В хате темно, поэтому они останавливаются у порога.
- Подождите, я сейчас лампу зажгу, - говорит хозяйка.
Она мечется  в темноте, отыскивая спички.
Стучит коробок и зажигается, выпуская к потолку черную нить, коптилка.
Из углов и от стен выползают неприбранные стол и кровать, громоздкая  и давно небелёная печь.
- Несите его сюда, - говорит женщина зэкам. - Пусть пока здесь полежит, потом я что-нибудь придумаю.
Зэки кладут Семёна на указанное место, оглядывают жилище.
- Ну и берлога! - говорит Шпала.
- Не нравится? – задетая таким сравнением, с вызовом спрашивает женщина.
- Это все же лучше, чем под кустом, - отвечает Шпала.
- Вы беглые? -  вновь спрашивает она.
Прямой вопрос застаёт Шпалу врасплох, но не настолько, чтобы потерять контроль  над ситуацией.
- Я тебе, дорогуша, так скажу. Мы оставляем у тебя хорошего человека. Он не вор и не убийца. Средь нас звон был, что он воевал, был танкистом, а по гражданке инженерил. На свой пятак напоролся, за пожар на заводе.
    Ну, всё,  харэ лясы точить. Пора нам. Бывай! - хочет уйти, но вновь обращается к женщине. - Слышь, а у тебя что зубы болят, - рот платком закрыла, лица не видно?
- А ты что, доктор?! - окончательно  оправившись от страха, дерзко, вопросом на вопрос отвечает женщина.
- О, верблюжья колючка! - Чертыхается Шпала. - Смотри мне, - грозит пальцем. – Я ещё вернусь и если что…
- Так что? - спрашивает женщина.
Шпала подходит к ней и смотрит на неё в упор. Женщина не отводит глаз.
- Запомни: с коротким языком - жизнь длиннее, вот что! Закрой за нами.
Выходят в сени. Кот с Комаровым ныряют в темноту. Шпала задерживается у порога.
- Да, чуть не забыл! Возьми. Это его. В случае чего - пригодится, - протягивает ей справку об освобождении, отнятую у Комарова.
Не оглядываясь, Шпала уходит в ночь.