Последний рейс

    И почему пальцы так намокли? Кажется, что самый тяжелый, самый важный момент в моей жизни именно сейчас. Все что было ранее, бедность, выживание, старание играть лучше и вечера с нашим оркестром, все, все было лишь подготовкой к тому, что бы справиться с сегодняшним днем.. Да. Так тяжело ещё никогда не было. И...и о музыке мне не стоит думать так, как раньше. Хватит! Расслабься! Ради всего живого, расслабься!  Они ждут!... Хоть память меня ещё не подводит.

    В небольшом зале, ветхом на первый взгляд, с древним паркетом и подвесными, скрывшимися в тени как зеленая листва шторами, разместилось око 3000 человек. Они расселись на красных креслах с откидной сидушкой, на принесенных стульях и просто на полу. Кто то даже рядом с нами, на сцене. Глаза их устремлены на нас, уши напряжены как никогда, и дух содрогаясь периодически от страха и великолепия музыки, наслаждается последними мгновениями. И что бы кто не сказал, это прекрасно.

    Окна распахнутые настежь располагались в глубоком декольте зеленых штор, которые сдерживали золотые канаты. Летнее утро, запах моря и легкий перебивающий музыку шум волн, рассеянно замедляли свой ход по мере приближения к концертному залу. И это насыщенное, налитое ароматом жизни тепло, аккуратно пробирается через лежащих на песке подле театра юношей, перескакивает окно и теснится вместе со всеми в темном помещении. Свет, озаряет лишь нас и чьи-то избранные волей случая инструменты. Два или три прожектора. Мои руки, вырываются из под старой, потертой рубашки, и судорожно смеются над смертью. На кармане жилетки, весят старые фамильные часы из серебра.

    Кошмар... Что мы делаем, все, здесь?! ... Мы играем?... Но что? Мы играем пока ещё у нас есть время на что то прекрасное? Прекрасное на Наш взгляд... Но это не реквием, не классика и не свои, авторские произведения. И почему именно мы? В истории нашего оркестра нету особых заслуг и больших концертов. Да мы даже не в полном составе! Оскар, Уолш, Андрей, старый Эстефан и старый я... И все-таки, что же мы сейчас играем?

    Нет! Наши инструменты разговаривают, поют! Я слышу это, просто страх и волнения слишком велики! Их голоса, даже через несколько не отстроенных микрофонов, дают последнюю надежду этим людям. Я чувствую! Именно поэтому меня пробирает дрожь, ради этих нот мы все пришли сюда! Музыка никогда нас не бросит, и мы не позволим себе отступить от этой истины. Это такая ответственность! Прервать последние касания музы чьих то живых и понимающих ушей. Даже переродившись в души и окутавшись безвременным пространством, все равно, музыка будет сопровождать нас. А это.. возможно это последний концерт в истории! Инструментов никто не сохранит, а без них и ничего не останется.

    Архитектура, живопись, все гибнет! И отдать дань уважения, и исполнить последнюю волю искусства вызвались мы, 5 музыкантов. Опытных музыкантов. Хотя кому теперь нужен этот опыт?..

    По окончанию, Оскара и Уолша заберут на фронт... на оборону города, но они добровольцы. Они давно в армии, и их призвали как солдат в запасе лишь пол года назад. И это чудо что мы встретились снова, в таком месте. Так славно, что их руки не дрожат сейчас, в такой важный момент, нежели мои... Так много в них таится отваги и мужества.

    Честно, я очень боюсь, я очень переживаю, но не бросаю наше "ратное дело" во имя всех этих людей, во имя всего, не бросаю играть... Ну вот.. теперь и я плачу... Если бы мои морщинистые руки были покрепче, а седые волосы на лице короче, и чернее как когда-то ранее, я бы так и ринулся на бой! Сейчас же, от меня на фронте только проблемы, я до туда даже дойти не смогу самостоятельно. А что бы произвести выстрел? Нужны крепкие руки и хоть какая-то сноровка.

    Небольшая пауза. Скрипка Эстефана и труба Уолша взмывают к небесам.. Мне это напоминает один, такой же ясный день, пол века назад. Скамейка на тропе, посреди поля. Вокруг пахнет сенокосом, и мы с Настей, смотрим в небо. Там резвятся ласточки, предвестники весны. А две из них, особенно прекрасны. Столь же прекрасны сейчас и звуки инструментов... Сума сойти, это просто безумие! Как скрипка старика Эстэфана, так прекрасно обвивает трубу?! А глаза его закрыты. Да, я уже видел это. Он так играет когда получает настоящее удовольствие от игры! но сейчас... он скорее лишь дарит его. Меня всегда удивляло то, как хорошо двигаются его руки и пальцы. Он всегда найдет что сыграть.

-Кажется я слышал взрыв - прошептал мне Оскар. Слух его не подвел.
-Время пришло. Но ты не отчаивайся - постарался я его приободрить - мы выживем.

    Это прозвучало коротко, но так, словно, "неважно что произойдет дальше. Мы запечатлели себя в безмолвие времени и жизни, своим, ярким промежутком тишины. Той тишины, в которой тебе показалось что прозвучало что-то прекрасное. И пускай тебе это лишь показалось, но ты знаешь, что чувство было... А большего и не надо. Любому человеку большего не надо на этой планете". Да... он конечно уловил совсем не эти слова, но... наша мимолетная недосказанность, передала Оскару больше чем все мои попытки его уговорить  бросить курить. Я знаю этого прохвоста, он и на том свете у кого ни будь стрельнет сигарету и закурит... Он останется все таким же, верным себе, добрым парнем... хорошим человеком и уличным задирой.

    Должно быть тут таких много, по крайней мере если по копаться.

    Оскар потряс меня за колено и мы вновь вступили в бой. Неминуемая гибель иногда отступает на мгновения от наших стульев и кресел. Порой углубившись в мелодию и заплутав в её разноцветных нотках, кажется что и она, в знак уважения вышла из зала, пускай ей тоже, очень хочется послушать. Старая добрая попытка отогнать Смерть. Хоть я её и проклинал когда то за свою любовь, но теперь, со временем, я проникся к ней большим пониманием, и для мня, Смерть, сейчас почти растворилась и незаметна более. Я конечно знаю, "Ты" где то здесь, на улице, в тени концертного зала спряталась, и ждешь момента набросится на нас. Ждешь свой гребанный завтрак! Не знаю как ты это воспринимаешь и как выносишь тяготы своего собственного существования, ведь не менее вероятно может ты и хорошее существо, но .. сейчас я как никогда на тебя зол.

    Последний акт. Такая сила, такой взрыв эмоций. Мне кажется сейчас все перестают думать о своих печалях и вспоминают только сильные моменты, и часто, под нашим влиянием. Такие же воспоминания, как и наша игра, они равны! Если так, то это прекрасно. Нечто сильное пробуждается внутри и заставляет нас бороться, обретать силы из неоткуда. Вот, братцы! Мы, одна Родина! Мы все здесь! И будем жить! Может быть ещё не долго, но конкретно сейчас.. Я хочу сказать, что придет спасение, но вы, скорее всего... Вы герои! Каждый кто поднялся в этот день уже славный малый! Были ли мы в повседневной жизни обычными, серыми, маленькими людьми? Сейчас другая жизнь! Другие наши качества спешат вырваться наружу. Кто то в зале не согласен... Он просто терпеливо слушает или думает о своих обидах, но он все равно не отступит, ведь сейчас в нем рвется наружу, просыпается самое сильно чувство, Человечность... На этом мы и заканчиваем наш концерт.

    Буря аплодисментов. Кто то все переносит внутри, кто то прикрывая лицо, сразу выходит из зала. Вам можно, вы не машины. Вам нужно, вы ещё молоды. Мне никогда не узнать вас.

    Командиры на задних рядах встали и отдали приказ. Солдаты начали выходить колоннами из зала. Сначала один ряд, затем второй и т.д. Я стою, и молча наблюдаю за их осунувшимися лицами. Мне даже сказали спасибо, а я ответил ржавым "Рад стараться".

    Какой то сумасшедший открыл пальбу по прекрасному расписанному под Ренессанс потолку. Его тут же попросили поберечь патроны на "что ни будь ещё".

    Сверху посыпалась краска и дерево с лаком. Это очень печально, пускай и выглядело на мой взгляд .. скажем, неплохо. Мелкие щепки и пыль переливались на свету.

    Ужас, сейчас я стал оценивать все подряд. Нельзя давать этому волю.

    Мы решили немногословно попрощаться с нашим молодым трубачом и кларнетистом. Достали пару бутылок, что бы проводить их в добрый путь стаканчиком бренди и местного рома:

-Если бы я и выжил, я бы все равно закончил в какой ни будь дыре - сказал Уолш. Его золотистые волосы сейчас казалось были окутаны чем-то сверхъестественным, даже можно сказать праведным - это лучший конец для меня.

-А вот я с тобою не согласен, я бы закончил счастливо - Оскар намекнул на свою семью. Его голос не дрожал и он не был даже огорчен! Он был рад уберечь своих родных от опасности и потому даже усмехнулся - понимаешь...
-Нет, нам не понять.
-Эстэфан?...
-...не понять, но пойми Ты нас? мы рады что ты такой оптимист, парень! Выпьем за это! - и все опрокинули рюмку. Как только выпивка протолкнулась через горло он продолжил - это дает нам новые силы - улыбнулся старик - ты нам, беззубым и бородачам - посмотрел он на меня с укоризной - один сплошной кусок примера! Я горжусь что играю в одном оркестре с тобой.
-Уолш, я буду безмерно скучать - добавил я.
-Ой, вот надо, а то я сейчас и сам расплачусь - захохотал тот - Дружище! Черт! Лучше дайте ка мне сигарету и прикурить! - я достал потертый от частых перевозов и бомбежек портсигар, который мы недавно получили с Андреем.
-Гавайские - гордо заметил я.

    Уолш взял одну сигарету и поджег:
-Нет, это что-то другое - одобрительно затянулся Уолш.

    Вскоре кто то их позвал строиться и пожав руки, ребята молча ушли.

    Солнце скрылось на мгновение, а ветер разошелся так, что сорвал Эстэфану шляпу. Правда, при всем гневе ветра, он не смог унести из воздуха ни одного градуса нашего тепла.

-Да как так можно! - в этот момент мы с испугом оглянулись и на Андрея - я не останусь! Я пойду с ними.
-Да что ты, все хорошо с тобой?! Опять ты за старое?
-Андрей, перестань! - рявкнул я, затем выдохнул рассматривая напряженное лицо перкуссиониста  - ты гений, вот и оставайся им... ну не лезь ты в это дело.
-Удар! Вот смысл моей жизни.. так пусть последняя моя игра, последняя партия пройдется по хребтам этих ублюдков!
-Не дури... - небольшой рост нашего Эстэфана, седые, коротко стриженные волосы и пальто, чуть большего размера, могли бы его сделать с виду тщедушным малым, но его глаза, спокойный голос и просто, аура человека которую он излучает ежечасно, не позволяют мне ни на миг усомниться в моем друге. Но даже он понимает, удерживать насилу нельзя. Парень не сможет потом с этим жить - тебе ведь... - хотел продолжить скрипач, но старика перебил Андрей. Тот с злобой схватил сой мешок с вещами и швырнул с причала.
-Я так не могу. Пускай моя бледная кожа впитает кровь наших врагов! Тогда я хоть на день стану полон жизни!

    Он развернулся и хотел было уйти, но я поспешно схватил его обеими руками за плече:
-Удачи - сказал я.
-Ты все таки побереги себя, тогда гляди, и целый гарнизон перестреляешь!
-Спасибо - все-таки он улыбнулся. Все эти мысли давно не давали ему покоя, и не ушли бы из его жизни никогда.

    Андрей не медлил, развернулся и побежал догонять солдат. Мы тоже решили поторопиться. Корабли давно отплыли и остались лишь наши два самолета. Один кукурузники и пассажирский. И оба стояли на воде.

-Ребята, вы бы пристегнулись, будет трясти - в самолет зашел второй пилот. Мы не сразу поняли что же он нам сказал, пока его слова не перевела помощница капитана. Кстати первым пилотом здесь и не пахло. Он как более опытный, должен был лететь на том перекрашенном в броский цвет кукурузнике, что бы отвлечь огонь на себя и пускать дымовые завесы.

    У второго пилота была аккуратная белая рубашка с погонами и глаженые брюки с  черными, натертыми до блеска ботинками, но лицо такого запущенного вида, опухшее, словно он целую неделю сидел на поминках. Хотя глаза его, были по настоящему сосредоточенными.

    Пилот молча охватил своим взглядом присутствующих, и тут же скрылся в кабине. Проинструктировав на паре незнакомых языков, других пассажиров, "стюардесса", молодая спокойная шатенка с длинными, красивыми волосами, подобралась и к нашему племени.

-Не тратьте время на нас, мы с ним все уже сами знаем, мы всем все растолкуем - сказал Эстэфан и стюардесса кротко осмотрелась. Что то свободное промелькнуло в её голубых глазах. Она стояла со смущенным видом и затем очнувшись, мигом направилась в кабину, сесть на свободное место пилота. Таким глазам нельзя не поверить, тем более женским.

    Старик громко произнес инструкцию, так что бы позади сидящие услышали. Я ему предложил сказать ещё кое-что, пассажирам которые нас поймут, но на это он мне с ухмылкой ответил :

- Хочешь? Сделай сам. - и устроился поудобнее.

    Конечно он был прав... Скрипач всегда мне советует поступать как следует, слушаться себя и бесстрастно выполнять очищенные желания сердца.  Это только твой позыв, твое дело и только ты чувствуешь с ним некую связь... Ну вот, я встал, и что то пробормотал. Возможно, кому-то здесь и полегчало, но крайней мере мне, стало лучше.

    Моторы зажужжали, затарахтели и самолет начал медленно двигаться. Вскоре, разгона хватило на то, что бы самолет как огромная, ржавая лягушка начал отталкиваться и вновь и вновь встречаться с водой.

    Набрав высоту, многие с облегчением вздохнули. Эстэфан мне шепнул по секрету, что первый пилот даже опасался того что это корыто наврятли осилит взлет, после долгих лет эксплуатации.

    Где-то над нами, раздался первый взрыв и нас как следует тряхнуло. Огонь был не прицельный, скорее предупредительный.

-Ха.. Мимо! - вырвалось у кого-то.

    Пилоты активно общались через девушку. Я улавливал взглядом, в жуткой тряске и отчаянных маневрах пилотов, её локоны. Двери впереди не было, её выломали, боясь, что она сорвется со старых петель во время полета.

    Красиво. Мое внимание привлек тот прекрасный блеск, и кажется... тонкий аромат, что источали лучи солнца при соприкосновении с прядями волос девушкой. Она.. такая же как и моя Анастасия.. хотя нет, это молодая особа порхает по своему в этом небе. Вокруг неё облака всегда белые, потому что ей хватает мозгов не сокращать свой путь через бурю глупостей. Кто знает куда бы её завел, её допытливый ум, характер и красивое личико? Хотя, не будем так думать, это не хорошо. Она не игрушка и мне и ей, и кому угодно я думаю, было бы обидно если бы о нем думали вот так вот...

    Нервы скачут, но кажется мы с Эстэфаном самые спокойные. Переживать в нашем возрасте нормально, а все остальные чувства притупляются. Старик начал молиться. Кто- то, побуждаемый последними надеждами, так же возносил свои странные слова к небу, сопровождая их одним и тем же знакомым жестом, .

    Странно. Обернувшись, даже сейчас, он мне предал лишь сил. Его зажмуренные глаза и впившаяся в подлокотник рука показали мне что то сокровенное, словно со мной поделились. Я решил успокоить друга и взял его за руку. Эстэфан широко раскрыл глаза от удивления, словно забыл что я есть рядом и посмотрел,..ну точнее непроизвольно уставился на меня. Я его похлопал по руке. На его лице даже сверкнула улыбка, после чего он явно начал искать умиротворение.

    Я увидел как кукурузник маячит то у иллюминатора, то у лобового стекла. Что же это? Что с ним?.. Он как стрелка от компаса! Это тот самый, страшный, проваливающий под тобой землю момент, когда доселе все было тихо и спокойно, но тут  внезапно стрелка начинает беситься и показывать север со всех сторон. И выхода больше нету! А вокруг пустыня, лес, шторм или снежная метель..  Лети ты прямо! Не поддавайся им! ТЫ молодец! Ты!... Нет.. его сбили. Теперь молчание в кабине пилота. Клубы дыма на пару секунд затмили собою всё. Салон опустился в полумрак. Серые облака разбивались о нас как какие то невесомые пузыри. Стюардесса с истошным криком "Кристофер!" скинула с себя ремень и кинулась к стеклу. Она исчезла из моего поля зрения. К счастью второму пилоту не пришлось ничего говорить и эта отважная леди сама вернулась на место и вновь пристегнула себя к этому проклятому самолету...

    Наше командование приняло решение снизиться, как можно ближе к водной глади.

-Сумасшедшие.. - внезапно прохрипел Эстэфан - Сумасшедшие!!! - во всю глотку обронил он - поднимайтесь как можно выше! Мы выйдем из под прицела! Сейчас мы легка мишень для их орудий! Быстрее! В облака! Пилотируйте глупцы! Тут не спилотировать! Скройтесь за солнцем!

    Уклоняясь, самолет слегка задел воду крылом, но все обошлось. Так низко лететь, безрассудно, действительно. И нас всех тут же опрокинуло назад.

    Мимо летели снаряды: красные, желтые. Грохот застилал уши и вскрики. Когда ты стар, порой кажется что все вокруг взрывается. Кто-то куда-то бежит, непонятно зачем. Множество фонарей и лампочек, множество слов и все это когда-то имело смысл, но не сейчас. Сейчас хочется больше покоя, а все что вне этой зоны, для меня взрыв... взрыв в воздухе. Всюду дым.. в чистом то, голубом небе!  Позор нам, люди...

    Кому то стало плохо, кажется ребенок заплакал. До этого он был постоянно прижат к матери которая безустанно молилась о его спасении. Она обещала ему что все обойдется, успокаивала его, но теперь маленькая девочка не унималась. Я встал и начал медленно шагать, шатаясь между рядами. Меня подхватывали что бы я не свалился на людей, и оглядывались, считая что я окончательно спятил. Но я всего лишь подошел к девочке и начал рыться в своих карманах, неуверенно стоя на ногах. Самолет перестало шатать. В попытке что то найти, у меня вывалились мои старые часы. Они сорвались с цепочки от того что я небрежно ерзал по себе руками. Я не знаю, у меня никогда не было с собой ни конфеты, ни леденца, ни сладости, ни на худой конец, какой ни будь свистульки для ребенка. Ничего, тем более в такое темное время. Мое волнение приутихло когда я потянулся за часами, но кто то быстрее, подал мне их.

    Все 30 лет, что эти часы у меня, я их только заводил и заводил, никогда не ремонтировал и не трогал лишний раз. Хотел было как то заложить фамильную ценность, но по счастливой случайности, этого в конце-концов не потребовалось. Да и меня бы угрызала совесть. Стыдно перед родителями.

    И вот, впервые за столько времени, я случайно нажал на верхний выступ часов и задняя крышка открылась. Девочка медленно начала успокаиваться чтобы прислушаться к раздавшейся музыке. Она повернулась ко мне.

    Оказывается тут была спрятана маленькая музыкальная шкатулка. Вот почему мать передала мне часы со словами "Это голос нашей семьи". А я до сиих пор понимал это выражение иначе.

    Задняя крышка открылась и с прекрасным, звонким свистом певчей птицы, закрутилась маленькая панелька с цветными стеклышками. Очень красиво, даже мне понравилось. Я передал "шкатулку" девочке и мама покрепче обняла дочку. Тут нас тряхануло и самолет сделал большой вираж. Я мгновенно свалится с ног. Я распластался в проходе с разбитым локтем и коленом. Это должно было случиться, я так думаю, и когда я наконец уселся на свободное место, нас подбили...

    К тому моменту когда ветер решил сыграть злую шутку, я ещё не успел пристегнуться. Увы, теперь мне конечно не видать вечернего чая на другом берегу, как и не видать больше моего друга. Возможно я уже давно этого ждал. Ну и ясную же погодку я выбрал! Такую ясную что мне не хочется закрывать глаз. Я увидел как люди зажмурились. Я первым вновь увидел небо над собой и по счастливой случайности, лишь я один пропаду в этом белоснежном море... Или оно с другой стороны?

    Да что же я! Бедные ребята в городе... несчастный самолет! Что будет с ними! Та девушка всех спасет со вторым пилотом? О нет! Они тоже начали пилотировать к морской глади! Или.. Это я кружусь? Моя рубашка закоптилась и трепещет, развивается как незамеченный флаг перемирия. Никто так и не переставал стрелять. Уши застилает скорость падения, вода все ближе, а людей меньше... Но вот...

    ... Солнце мелькнуло в иллюминаторе далекого самолета, и я услышал мелодию. Все как наяву, уши не дадут мне соврать. Как будто эти цвета и звук реликвии всегда были со мной! На протяжении всей моей жизни... Мама была прачкой, отец работал в автомастерской, а брат разбогател когда-то и сейчас помогает фронту руководя заводами, швейными и мастерскими! Вот он.. - пришел... голос моей семьи.