главы 4-5

Глава четвёртая

Учитель и провожатый вернулись в крестком. Там на кресле восседал
бородатый толстяк в кожаной папахе. Увидя учителя, он встал и
с левой рукой за спину приблизился к нему.
— Я Гаджи Магомедов... — зычно изрёк он.— Директор школы.
— Очень приятно... — пожимая руку, Караев чуть поклонился.
Познакомившись, Магомедов подсел к председателю. Они о
чём-то заговорили. Вытянув руку к окну, председатель с досадой
оправдывался: "ХуджАмби мезАр, худжАмби мезАр..."—
только и разобрал учитель("кладбище хаджи"?— перев.)

Не поняв разговора о себе, Незир вышел на двор. Скакуны на привязи
...а Ильяса нет! "Хорошенькое начало, —подумал Караев, —то ли будет".
Он заходил вперед и взад по двору. Аульские обитатели настороженно
следили за новичком с холма. Девушки в белых шалях и чёрных платьях
с кувшинами на головах шли по воду. Каменистой, неровной тропой арба
тащилась на взгорок. Горец вёл, казалось, тянул её заодно с волами.
Вдали лаяли цепные псы. Незир прибыл в аул— не камнем в воду канул.

Председатель вышел, и за локоть вернул Незира в крестком.
— Муаллим! Вы поживёте в доме Магомедова.
Там есть подходящая для вас комната. Вопрос вашего питания решу я...
голодным не останетесь!
— Благодарю!
— Есть пожелания?
— Нет.
— Добро, тогда идёмте!— скомандовал Магомедов.

Довольно удалясь от кресткома, в начале узкого проулка
директор пристально всмотрелся в лицо учителя.
— Какое дикое невежество!..— удивлённо воскликнул он. И постучал
пальцем себе по лбу.
От непонимания и недоумения Караев разинул рот. Директор отвернулся.
— Чем вы так... раздосадованы?
— Я?— Магомедов раздражённо мотнул головой. — А вы нет?!.. Стариковским
походом на кладбище.
— Почему?
— Зачем они вас-то, нового учителя... повели туда? Райком узнает— что
будет?
— Не гневайтесь, прошу вас! Шариатская тьма скоро рассеется.

Снисходительно рассмотрев учителя, директор улыбнулся. Словно
хотел спросить, откуда новичку ведом горский шариат. Они
остановились у каменной изгороди под голым, пожелтевшим тутом.
Переведя дух, хозяин отворил ворота.
— Это наш дом! Добро пожаловать!


Глава пятая

На подворье у хлева телёнок, сунув морду в ведро, лизал дно. На
привязи топтался конь. Караев внимательно всмотрелся... и узнал своего
"мула". Копошась в соре, рядом кудахтали куры.
Из-за копны сена показался Ильяс.
—  Мой сын,—  представил юношу Магомедов.
Молодой учитель одобряюще кивнул. Они вошли в дом. Сенями с
земляным полом хозяин провёл гостя до его комнаты.
— Располагайтесь как пожелаете!— открыл он дверь и незаметно пропал.
Посреди широкого половика стояла деревянная кровать. На ней покоилась
подушка и скатки — тюфяк, одеяло и покрывало. Освещая покой,
пламя в очаге долизывало дрова. Комната показалась необитаемой
прежде светлицей.
Скинув шапку и шинель, учитель растянулся на кровати. Временами он
поглядывал на огонь, и оттого замечтался. Заглянул Ильяс, пригласил
учителя на ужин. Гаджи-ага загодя наказал хозяйке Айшат
слепить двадцать хинкалов для постояльца!
Айшат подала на стол. Выглядела она лет на пару младше мужа. Гостя
усадили на во главу стола. Хинкалы сочились курдючным жиром.
Хозяин искоса посматривал на Караева:
нравится ли ужин? Так и не понял: проголодавший
две ночи и день учитель жевал да глотал. Затем они пили максыму
(брагу)...

В полдень директор повёл Незира на службу. На улочках выл февральский
 вихрь, горы молча грозили лавинами. Двухэтажное каменное строение...
девяностолетний сад знаний. Директор представил новичка коллективу.
— Русский в этом учебном году у нас запущен. Придётся вам... тянуть все
классы... со второго по девятый.
— Кто преподавал русский до меня?
Сняв папаху, директор посмотрел вверх, взъерошил макушку. "Волосы
стричь надо покороче, а то секутся," —подумал Караев.
— Один старик... семь месяцев назад... он ушёл.
Магомедов сказал это так наигранно беспечно, что новичок решил впредь не беспокоить его расспросами о выбывшем.
Прозвенел звонок. Взяв журнал, Караев направился в четвёртый класс.
Ученики как положено встали с места. Незир поздоровался по-русски.
Ученики так же ответили ему.
— Садитесь... Знаете, кто я?
— Нушала русла муаллимла... —дружным хором по-даргински ответил класс.
— Совершенно верно, я русский учитель. Но отвечать мне следует
по-русски!
Поморгав, девочка с косичками на первой парте хохотнула. И тишина.
— Писать вы умеете? Кто умеет, поднимите руки.
Шесть рук на весь класс. С камчатки парты вызвался худенький
мальчонка с крашеными хной волосами. Незир приблизился к нему.
— Как тебя звать?
— Исмаиль.
— Ты подумал прежде поднять руку?...
— ...
— Прошу к доске.
Тот покраснел и съёжился.
— Не робей. К доске!
Тот насилу доковылял. И вперил печальные глаза в учителя.
— Пиши своё имя!
Мальчик прижал мел к середине доски. И замер.
— Пиши смелей! Не тяни!
Изо всех сил давя мел, мальчонка вычертил одну прямую линию,
вторую косую и умоляюще уставился на Караева.
— Пиши! — не уступал учитель.
Исмаиль с горем пополам добавил третью черту невпопад, обессилел и
уронил мел на пол.
— Что с тобой, Исмаиль? Почему не пишешь?
Детское сердце переполнилось —мальчонка разрыдался.
— Не знаю,.. не умею я!
— Что не умеешь? Написать собственное имя?
Исмаиль уткнул лицо в ладошки, не спросясь пошёл, и сел за свою парту.
— Кто умеет писать своё имя и имя своего батюшки?
Никто не поднял руки. Незир недолго вперёд и взад походил у доски.
Замер в ожидании. Настала тишина. Незир поднял с пола мел. Стёр
загогулину и медленно написал имя "камчадала". С заглавной.
Дети знают русские буквы, подумал Караев. А как у них с разговорными
навыками? Оказалось, замечательно! Значит, не всё потеряно,
упущенное можно быстро наверстать. Учитель спрашивал—
ученики отвечали. Затем Караев поведал им приключившуюся с ним
два дня назад историю в пути из Темирхан-Шуры. Не веря ушам своим,
дети слушали затаив дыхание и не сводя с учителя глаз.
— Почему от вас не растерзал?— старательно подбирая русские слова,
наконец спросила девочка с косичками.
— Я ведь находился в запертой кабине грузовика, откуда видел волка
за стеклом! Он напрасно попрыгал и отстал.
Отлично, дети поняли рассказ Караева. Затем они засмотрелись на его
лампасы и голубую наградную колодку. Учитель на доске написал
собственное имя. Класс трижды прочёл его, сначала робко и сбивчиво, затем
уверенней и радостно.

— Четвёртый класс,.. и не способны написать своё имя по-русски...
Вам не совестно??
Не каждый ученики разобрал слова , но упрёк похоже ощутили все.
Прозвенел звонок. Кончив свой первый урок на новом месте, Караев
остался весьма доволен детьми. Он оставил нужные отметки в классном
журнале, расписался и вышел в коридор.
Рядом оказался завуч Али Далгат. Час с четвертью назад он было
инструктировал Незира. Старше его, рябой с лица тот участливо
взглянул на новичка.
— Вам нездоровится?
Казалось, не расслышав вопроса, Караев продолжил путь. Али снова
окликнул его.
— Стойте же, как вы себя чувствуете? Вижу, глаза красны, лицо опухшее,
шатаетесь на ходу...
Вначале изумившись, Караев затем довольно улыбнулся.
— Со мной всё отлично.
Пропуская бегущих учеников, завуч и новичок их свалявшиеся волосы,
лица в испарине, вдыхали мышиный запах детского пота.
— Захар в общем преподал немало. Однако, чтение и письмо запустил.
— Какой Захар?
— Ваш предшественник, Незир. Старше меня... бывало, как не заглянешь
к нему на урок, всё сказки сказывает.
Караеву пришёл на ум несчастный Исмаиль у доски. Далгат прав... Дети
вовремя не научились писать.
— За восемь месяцев дети многое забыли, — подытожил Незир.

Завуч промолчал. Миновав учительскую комнату, Незир поднялся
на второй этаж. Его удивила тишина наверху. Всюду лежали
битые парты, валялись огарки сварочных электродов и прочий хлам.
В некоторый комнатах находился запас цемента и глины.
Незир распахнул дверь в тупике коридора, и ...вышел на холм.
Внизу дети колотили в старый таз. Невыносимый для слуха грохот.
Девять пар наблюдали. Десятая— девочка и мальчик с левой рукой прижатой к
груди и правой вверх, задорно плясала до упаду и подмены.

Ежедневно на всех переменах дети били то в жесть, то в доску.
Старшеклассники боролись. В любое время года и при любой погоде
они так заигрывались, что не слышали звонка, и дежурный скликал их
бегом на урок с холма.

Второе занятие— в восьмом классе. Здесь из двадцати одного учащегося
было четверо девушек. Парни в широких папахах. Галифе, ичиги.
Девушки занимали первые две парты. Во всех классах так, согласно
восточному этикету. Незир открыл классный журнал, по алфавиту
провёл перекличку. Парни поочерёдно вставали и садились. Девушки
почему-то оказались в конце списка.

— Саният Дагадаева... — встав, краснощёкая, статная девица, искоса
взглянула на учителя, смутилась и уронила голову.
—На чём вы остановились? Что успели пройти из синтаксиса? —ко всем
сразу обратился учитель.
— Анализ простого предложения. Подлежащее и сказуемое...
— Кончили?
— Нет, —заверил дежурный.
— Почему нет? И сложное предложение кончили. У меня всё записано...
— снова потупившись, похорошевшая Саният поправила чёлку и
запахнула платок.
— Покажите.
Девушка протянула учителю голубую, тонкую тетрадь. На запястье
блеснуло и звякнуло серебро. Учитель успел заметить браслеты.
Он открыл тетрадь, и на первой странице прочёл: "Тема. Сложное
предложение. Общие сведения."
— А по литературе?
— Революционный романтизм. Декабристы...
— Прекрасно... Садитесь!
Незир обрадовался подсказкам Саният и тому, что в восьмом классе
Захар не успел напортачить как во втором. Дети впустую в школу не
ходят в любом случае, подумалось ему. Тугодумы есть везде, но
ответственность учителя велика в любом случае.
— Попрошу вас об одном... — молвил он, и ученики насторожились.
—На уроке будьте без папах.
Парни послушно опростоволосились. Громадные папахи легли на парты—
словно горы выросли. За ними ребята почти пропали с виду. Куда теперь
им класть тетради, не на пол же? Значит, вопрос с головными уборами
придётся порешать с директором, подумал учитель.
Во время перемены Караев навестил учительскую комнату. В ней жарко
пылала и гудела печь. Сосновые поленья трещали и пахли смолой.
Табачный дым стоял хоть топор вешай.
— И как вам дети? Не слишком вас раздосадовали? —поинтересовался
дежурный педагог. —Захар им шесть лет преподавал.
— Где теперь этот Захар?
— В соседнем ауле.
— Отсюда он почему ушёл?
Собеседник Незира пожал плечами. Затем почистил трубку, и пыхнул
как паровоз.
— Магомедова о нём спрашивайте. Мы кто? Мы тут люди маленькие.

1971
Шамиль Алядин
перевод с крымского