Глава IX. Ходы

Рите снилось что-то безобидное. Она покупала билеты в кино вместе со знакомой. Продавщица, молодая девушка, вдруг обозлилась на что-то и начала кричать.
-- Нужно попасть прямо в живот этим, -- она сняла одну туфельку и бросила её.
Рита закрыла лицо руками. Мимо. Эта продавщица ещё несколько раз пыталась кинуть туфлю. Всё равно не попадала. Рита со знакомой решили бежать. У Риты слипались глаза. Она пыталась их открыть, прилагала усилия, но -- бесполезно. Не видно, куда бежать. Не видно продавщицы. Рита зарычала. Она попыталась раскрыть глаза ещё раз. Никак!
Она проснулась. Раскрыв глаза, она вскрикнула. Она жутко испугалась.
-- Что с тобой? -- заботливо спросил Женя.
-- Я хотела раскрыть глаза, а не могла, -- посетовала Рита.
Она закашлялась. Стало, кажется, ещё хуже. Спать в подземном ходе не надо было. Рита потрогала лоб. Кажется, ещё и температура.
Рита вдруг вспомнила о том, что однажды она потрогала лоб у Коли и определила его температуру -- 38,5. Мать, естественно, не поверила, и сунула Коле в подмышку градусник. Предположение Риты и показатель градусника сошлись.
Вспомнив об этом, она ещё раз потрогала лоб и произнесла:
-- 37,8. Мне плохо, Женя.
-- Пройдёт. У тебя же иммунитет к болезням. Пройдёт.
-- Не пройдёт, а иначе бы я выздоровела ещё вчера. Я говорю-то вполголоса.
-- Но ты кричала!
-- Этот крик только ты и услышал. А обычно я ору так, что слышит не то что весь посёлок, но и город.
Женя рассмеялся. Да, орать Ритка умела ого-го. Он иногда слышал, как Рита орала на огороде, испугавшись паука.
-- Жень, ты ходи, ищи, проверяй ходы. Пожалуйста. Я не буду.
-- Нет. Мало ли...
-- Не каркай. Иди.
-- Не пойду я никуда!
Рита разозлилась. Этот дурак боится за неё. Как будто люди от простуды умирали! Упрямый осёл. Вот выздоровеет и покажет ему кузькину мать! Боится он...
-- Я останусь с тобой, Рита. Ты поняла?
-- Заболеть летом! На что я способна, однако.
На улице начался дождь. Женя закрыл крышкой люка ход.
-- Видишь! А я бы пошёл и тоже простудился.
-- Нет. Ты сильный. Не то что я.
Женя молча обнял Риту. Она уткнулась лбом в его плечо и закашлялась. Опять.
-- Мне холодно, Жень. Очень, -- сказала Рита, шмыгнув носом.
-- Мне нечем тебя укрыть. Терпи.
Он обнял её крепче, стараясь хоть как-то согреть. Женя что-то говорил, что-то о светлом будущем, что они обязательно выберутся, что потом никому не скажут, где были. Рита его не слушала. Её глаза медленно слипались, а голос Жени звучал издалека. Она уснула.
Женя замолчал и прислушался. Дышит. Живая. Надо греть её, греть, греть! Она так совсем расклеится. Глупая девчонка! Как бы её согреть?
Женя осторожно открыл крышку и вылез, закрыв её. Он решил пойти к своим родным, что попросить хотя бы простыню на время. Он шёл и думал о Рите. О Рите, которая заболела и которой холодно. О Рите, которой он говорил, что лазать в ходы нельзя.  И сам-то полез! Дурак.
Женя постучал в дверь дома. Открыла женщина лет тридцати.
-- Здравствуйте! Не могли бы вы дать мне простыню?
-- Могу, отчего же...А зачем?
-- Там...девушка. Она заболела. Мы приехали издалека и, не найдя ночлега, стали спать в лесу. Она заболела.
-- Так ведите её сюда.
-- Можно простыню? Я просто боюсь, что она там окончательно замёрзла.
Женщина удалилась, а потом принесла Жене синюю простыню. Он поблагодарил её и побежал в лес.