Вверх и вниз по холмам

 Шестнадцатой своей зимой я оказался на небольшой железнодорожной станции со странным «цветным» названием Желтая. Где-то километрах в двадцати находился родительский дом, цель моего пути. Сойдя с поезда, скоро выяснил, что нужный мне транспорт будет только завтра утром. Для бешеной собаки, как известно, семь верст – не крюк, а тут всего-то двадцать.
Идти было неудобно. Гладкие кожаные подошвы туфлей скользили по вырубленным в снегу гусеницами трактора лепешкам. Один холм сменялся другим, а темная полоска леса на горизонте, видимая с вершин, не приближалась. Быстро расходовались силы.
   И в какой-то момент я вдруг осознал, что не дойду. И не сумею вернуться назад. А вот эти сизые заснеженные увалы Уральских гор и недосягаемая щетка леса это последнее, что мне предстоит видеть еще час-другой.
Брел на автомате. Сил не оставалось, даже для того, чтобы думать. Отупелое равнодушие.
   Какой-то звук сзади уловил подсознанием. Лошадь. Сани.
Мужик в санях ничего не спросил. Позади него лежал огромный тулуп. Видно, кого-то отвозил на станцию. Он, молча, отвернул полу и я рухнул туда, как в теплый пахучий омут. В щели тулупного воротника я видел то серое небо, то откосы горы, то не такой уж далекий лес. Но теперь эти картинки уже не были враждебными. Мужик иногда покрикивал на лошадку, из чего я установил, что он не немой. Лошадка, впрочем, отмахивалась хвостом от его понуканий, и не думая увеличивать скорость. Да мужик и не настаивал, а покрикивал для порядка.
   Я начал подремывать, когда мужик расшывырял высокий ворот моего тулупа и сунул туда кусок хлеба и слегка завалянного сала.

   Потом, через годы, я прочел «Планету людей» Сент-Экзюпери и легко понял – о чем говорил французский летчик.