Подмена. гл. 2

Моя  мама  была  тихим  и  скромным  человеком.  Я унаследовала  от неё  не только    все её  комплексы  и   незаметную  внешность,  но  и профессию  библиотекаря.  Это  всё,  что  можно  было  сказать  обо  мне.   Жизнь  грезилась  мне   только  по получению  диплома,  и  я   оканчивала  свой  техникум,  представляя  себе  тихий  зал  со  стеллажами  книг,  интелегентных   читателей   с  хорошим  воспитанием,   и   саму  себя,  похожую  на  маму.    Я  всё понимала  про  себя  и  спокойно  смотрела  на  романы  однокурсниц,  как  на  бессмысленную  трату  времени  и  эмоций.

 -  Эй!  Привет!  Ты  знаешь  Изольду  Самошину? – Меня  остановил  в фойе  техникума   высокий  парень   в   распахнутой   дублёнке. – Ой!   Передай  ей  сумки,  родители  послали.  У  меня  автобус,  опаздываю.-                Он  всунул  мне  в  руки  пакеты,   и  выскочил  на улицу.    Значит,  две  пары  лекций  мне  придется  таскать  сумки  со  снедью,  а  потом  нести их  в  общагу,  где   грипповали,  или косили  под  грипп,  девчонки  из  12-ой   группы.  Сумки  уже начали  течь  кровяными  пятнами  от  мяса,  когда  я  добралась   до  них.
  -  Это  Мишка  привёз.   Ура!  Живём!  -  Изольда  выгребла  на стол  содержимое.-  Ты  оставайся,  пельмени  схомячим  сразу!   Девки,  ставьте воду.  У нас  и  винишко  найдется.  Ты  лекции  оставишь?   А то  уже  неделю  не  ходим  всей  комнатой.-
 Пельмени  были наваристые,  а  я,   благодаря  им,   впервые  увидела  своего  будущего  мужа.
 
 На зимние каникулы,  Изольда  взяла  меня  в деревню.  Сибирский  день  короток   зимой,   и  мы  скрипели снегом  под  ногами  уже  в темноте, добираясь   до  её  дома.   Ночью,  в  жарко  натопленной  комнате,  мне  не спалось.   Незнакомая   тишина  звенела  в ушах,  и  четкие  звезды   светили   мне  в окно,  застыв    в студне  неба.   Утро  встретило  меня  голосами  и  клубами  морозного  воздуха  из  дверей.
 -  Вставай  ,  доня,  пироги  готовы  уже.   Ты  с ливером  любишь?- Сморщенное  лицо  бабушки  было  не  по-деревенски  улыбчиво.-  Иза коров  доит,  счас  возвернется.-
  Застолье  было большим,  на  «городских»  пришли  поглазеть  родственники,  сновали   их  шумные  дети,  и  мы  еле  сбежали  из дома.  Снег  слепил  белизной,  выбивая  слёзы  из глаз,   перехватывало горло крещенским,  морозным  воздухом,  но  всё  это  было  иллюстрацией  к  книгам   русских  писателей,  впервые  проживаемые  мною   наяву.   Может  быть поэтому,  все  персонажи  на  клубных  танцах, ассоциировались  у меня  с  Тургеневскими  героями.   Мы танцевали  с  Михаилом,   провожались  до  дома  Изольды,  и  я  впервые  целовалась  с  парнем.    Неделя  пролетела  в  захватывающем  чувстве  узнаваний    мужских  рук,  ежевечерних  свиданий,   обещаний  встречи.   Изольда  поспособствовала  тому,  что  последний  вечер  с  ним,  я  провела  в  его  доме.
 
  До окончания  техникума  оставалось  три месяца,  мы виделись  с ним  ещё  несколько  раз,  когда он  сделал  мне  предложение.   Изольда  осталась  в городе,  а  я    канула   в неизвестность,  рожать  сына  и  сидеть  дома.    Маме  мой  муж  не  нравился,  она  не  показывала  это,  но  я  чувствовала,  и  наши  контакты  свелись  к телефонным  звонкам. Тем  более,  что  моя  деревенская жизнь  была  ей  незнакомой,  все  ответы  я искала  опять  же  в  книгах  местной  библиотеки.  Советы  свекрови,  стремившейся  поставить  «городскую»  на  место,    заставили  Мишу  искать   для  нас  домишко.    
  Помог  мой  диплом.  Мне  предложили работу   по  специальности   в  большом  селе  района,  выделив  и  жилплощадь,  и трудоустроив  мужа.    Мы переехали. 

 Я   целовала  знакомые  корешки  книг  на  стеллажах,   вдыхая  знакомый  запах    библиотеки,    впервые  в  жизни  обливаясь  слезами.
 Три   года  семейной  жизни  сделали  меня  несчастной.   Жизнь  изживала  во  мне  представления  о  жизни,  и  с  кровью  вколачивала   реальность.  Интерес  Михаила  ко мне  ограничивался    «пожрать-поспать»,  я  была  замечаема  на уровне  потребления.   Это  не  была  вина  мужа,  он  просто  был  таков,  каков  был.  Мне  не хватило  умения  сердца   в    момент    затмения    разума,  понять  его  и  себя.
 
  Я  привыкла  к одиночеству,  а  Михаил  к  отвязкой, полухолостяцкой   свободе.  Так  мы  прожили  десять  лет.  Поднимались  дети,  я  целиком  принадлежала  им  и  своей  библиотеке.    Тронуло  ли  за  эти годы  что-либо  моё  сердце?  Нет,  жизнь  устоялась,  разложив  всё  по  полочкам.    Рядом  со мною   формировались  родные  мне  души  детей,  согревая  меня   и  любя.  Вероятно,  моя  судьба  была  в том,  чтобы  целиком  принадлежать  своим  детям.    Я  приняла  её,  осваивая  опыт  нелюбви.


  Умер  отец  Михаила.  Я веду  отчет  поворота  в моей  жизни  с этого  дня.  Вечером,  перед  отьездом  на  похороны,  Михаил  впал  в воспоминания  о     детстве . -  Ну,  имеешь  ты  две  бабы -   имей!  Но  причем  ребенок?   Почему  он  должен  расти  безотцовщиной?  Совести  не было  у  папаши .  Ни  разу  не  приехал!  Конфетки  не  привез!    А я  теперь  хорони его? -  Мишка  обвёл победным  взором  кухню.-  Если  бы  не  его   завещание -  хрен  бы  поехал!   С  худой  овцы,  хоть  шерсти  клок.-  Он,  как  всегда,  был  банален  в  мыслях  и  словах.    Мне  не  составило  бы  труда  наперед  высказать  его  громкие  речи   по  любому  поводу.
  -  Продам  квартиру,  купим  у Степаниды  дом.   Дом  большой,  и  усадьба большая.-  Мишка    смирился  со смертью  отца.
  Я  давно  не  слышала  его,  нет,  я слушала,   видела,  как  шевелятся  губы,  даже  звуки  доносились  до меня,  но  не  слышала.
 
 Он  вернулся  из  города  ошеломленном.    У  него  появились  даже  свежие,  незатертые   мысли,  когда  он  рассказывал  о невесть  откуда  появившемся  брате.
 - Денег – куры не  клюют!  С ходу  отдал  мне  свою  часть наследства.  Видать  вину  чувствует  какую-то.  Говорит -  за  отца  компенсирует.  Вот  скажи,  какой  у него  умысел?  Или  от  благородства?  Вам,  интеллигентам,  виднее,  что у  вас  на  уме.  Вот  ты  и скажи  мне.-  Михаил  был  трезв  и  задумчив.-  Я  за ним,  в огонь  и воду!  Вот  это  брат!  Ну,  теперь  я  развернусь!  Всем  покажу  в этой  сраной  деревне,  чего   я стою!  Расщеколда  мол…  я им  покажу  расщеколду,  когда  деньги  появятся!-
 Его  постоянное  нытьё  на  давние  обиды,  перемежалось  с  залихватской  бравадой.
 
 Дело  с продажей  квартиры  застопорилось,   ожидающий  результата  Михаил  пил  под  эти  деньги  и спаивал  набежавших  дружков, выслушивая  их  льстивые уверения  в  его  удаче.  Местные  производители  самогона   охотно  снабжали  его  в  кредит   полуторками  пойла   в  расчете  на   «миллионное»  наследство.   Наконец  раздался звонок  от  брата,  Мишка  сходил  в  баню  выпарить  алкоголь,  отпился  чаем  со  смородиновым  листом,  и  поехал  в город.
 
 Его  не  было   более  недели,  и  я  попросила  узнать  маму,  проживает  ли  в гостинице  Арсений  Сергеев,  рассудив,  что  Мишка  должен  быть  с ним. 
Мама  не поленилась  и  сходила  к  гостинице.                - Алёна!  Это уму непостижимо,  что я  увидела.   Их  не  отличишь  с первого  взгляда.  Ну,  да  Мишка  расхлябанный  в движениях,  но  и  все  отличия!  Откуда  у  него  такой  костюм?  Транжирят  наследство  вдвоём? -  Она   вздохнула,  трубка  шумнула  порывом  ветра.-  Жив –здоров  твой  муж.    Не переживай.-
 
 Михаил  вдруг  прозвонил  сам.-  Лёля…  Лёля,  он  погиб!  Брат  мой  погиб..!  Авария.  Я  пока  в милиции,  завтра  нужно  хоронить  и его  тоже.   К  отцу  положу  его.  -   Миша  говорил  громко  и  быстро,  но  я  подумала,  что  впервые  слышу  в его  словах  отголосок  чувства.   Значит,  переживает.

 Он  появился  тихий  и  скованный  от  сломанных  ребер.  Опустив  забинтованную  голову,  и  пряча  глаза,   вновь  рассказал  о гибели  брата.  Мишка  похудел  за эти  дни,    одежда  висела  на  нем  и  дурно  пахнула  застоявшейся  влажностью.
  Я  вернулась  поздно,  зайдя  забрать  дочку  от  бабушки.  В  темноте  дома  слышалось  дыхание  спящих  детей.  Триша  мигом  забралась  на  топчан  отца,  и меня  поразил  тот  факт,  что   Михаил  проявил  активность  и  сменил  постель.   Сам  себе  сказал,  купил,  и постелил, выбросив  столетний  тюфяк  во  двор. 
  -  Как на  него  гостиница  подействовала!  Ну  и ну!-  Пробормотала  я.
Что  заставило  меня  присмотрется  к  нему?  Следующее  утро,  когда  он  тихо  уезжал  из  дома.  Он  был  один,  его  движения    были  отточены  и  умелы,  как  если бы  он  был  привычен  к этой  машине.   А  самое  удивительное  было  в том,  что  он  брился  в машине,  и  его  электробритва  была  иной,  чем  та,  что  лежала  в кухне.   Я  тут же  прошла  в дом  и  увидела  её   на полке.
  -  Может, вместе  с машиной,  брат  и  бритву свою  отдал?  Конечно,  Мишка  просто  забрал  её  из  номера  после  похорон.  Досталось  ему  в городе.,  никогда  не поверю,  что  он  смог  один  провернуть  всё  с  похоронами. Он  изменился.-
 
 Всё  обьяснялось,  но  странное  чувство,  ровно  за  спиной  стоит  призрак,  не проходило.
  Его голос  в  мобильнике  я уже  внимательно  слушала.  Голос  также  тянул  гласные,  но  твердо  опирался  на  согласные.  Мишка  прежде  их  прожевывал,  и  речь  его  была  менее грамотно  построена.  Хотя ,  в принципе,  мы  мало говорили  о  чём  либо,  кроме  устоявшихся  бытовых  фраз.
 
 Мишка,  или  нечто  похожее  на  него,   вернулся  в  машине,  забитой  велосипедами,  коробками  и  пакетами.  Увидев  на  столе  собранный  компьютерный  комплект аппаратуры,  я  онемела,  но  тут  же  утвердилась  в мнении,  что  передо  мной  сидит  не  Михаил.  Он  никогда  бы не  дошел  до  мысли  купить  мне  компьютер,  он даже  не подозревал,  насколько  он  мне  нужен.
  Я  плакала,  предположив,  что  эти  двое братцев,  разыграли  шутку  с  подменой.  Значит,  Мишка  где-то  валяет  дурака,  или очередной  раз  завел  женщину  в городе.  Это  я могу  понять,  но вот  зачем  его  успешному  брату  играть  роль мужа  и отца  в  моей  семье?   С  моими  детьми?                Этой  ночью  я  приняла  решение  не  торопить  события,   и  подыграть  им  тем,  что  не  выкажу  свою  осведомленность  в  их  авантюре.  Ведь  я не  знаю  причины  подмены.
 

  Мне  пришлось  на  многое  закрывать  глаза,  делать  вид,  что  не  вижу   явных  несоответствий   моему  мужу,  и  псевдомуж   этому слепо  верил.  Мы  начали  разговаривать,  от  чего  я,  честно  сказать,  отвыкла.  Забывшись,  он выказывал    владение  компьютером,  или  отвечал  на  мои  цитаты,  что  обнаруживало  эрудицию  и  знание  литературы.   Он  взял  отпуск, и  целыми  днями  занимался  детьми,  или   куда-то  гонял  в  своём  авто.  Неожиданно  он  стал  появляться  и  в библиотеке,  и,  обиняком,  интересоваться   моей работой.  Или  мной?    Мне  тоже  он  был  очень  интересен,   может  быть  от  тайны,  скрывающей  его,  но  думаю,  что  и  сам  по  себе. Жизнь  учила  меня  быть  осторожной.            

Я  поймала  себя  на  мысли,  что  не  хочу   обратной  подмены  по  одной  причине -  не  хочу  возврата  прежнего  Мишки  в  мою  жизнь.
   Это  было  смешно,  но  наша  взаимная,  начинающаяся  влюбленность,  обрывалась   на  уровне  муж-жена.     Наш    молчаливый    заговор  был  таков,  что  никто   не  воспользовался    существующими  брачными  узами.  Но,  с другой  стороны,  такая  попытка  взорвала   бы  ситуацию,   заставила  назвать  вещи  своими  именами.   И  мы  оба  играли  в  эту  игру.
 
 А однажды  я поняла,  что  авария-то  была,  но  погиб  сам  Михаил.  Но  тогда  зачем  же  его  брату  нужна  чужая  семья,  еле сводящая  концы  с концами?.  Чтобы  завладеть  пресловутым  наследством?   А  свою  долю  отдал,  чтобы  войти  в доверие?     Я  поискала  в  Интернете  сведения  об  Арсении  Сергееве.  Нашла  всё,  и  то,  что  он  покончил  с  собою  из-за  банкротства  компании.
 - Значит,  он воспользовался  гибелью  Миши,  и  спрятался  здесь.-  Такой  поворот  заставил  меня  не  только  присмотреться  к  нему,  но  и  проанализировать  его  жизнь  в доме.  Я  не  нашла  ничего,  что не приносило  бы  в дом  тепло  и  радость.   Мы уже   привычно  встречались  на пороге  клуба,  чтобы  вместе  пойти  домой.  Он  хотел  быть  со  мной  вдвоём,  а дома  начинались  дети,  работа,  ужины  и так  далее.  Я стала  избегать  наших  ночных  чаепитий  перед  сном,  боясь,  что  однажды  не  сможем  разойтись  по  комнатам.    Взамен     я   покупала    ему    рубашки,  носки  и свитера. 
 
 Однажды  он обнял  меня, я  заледенела  от  страха,    а  он  неизвестно,  что  подумал,  но  тут  же  отошел  от  меня.   Началось  время  ежедневных  падений  и  взлетов,  то  самое,    которое  я   пропустила  в   юности. У  меня,  как  у  давних  сокурсниц  в  техникуме,  появилось  желание  выговориться,  поделиться  радостями  и  сомнениями  влюбленности. Сам  по себе  появился  ритуал  вечерних  прогулок  и  долгих  разговоров,  как  и  понимание,  что  этому,  когда-то,   придет  конец.               

В прогулках  была  незавершенность,  в  разговорах  недосказанность.
 
  Ночами,  прислушиваясь  к  шорохам  из  коридорчика,  я  домысливала  эту  недосказанность  на  свой  лад,  сомневаясь  во всем,  кроме  одного  -  со  мной  вели  жесткую  игру.  Я  поймала  себя  на  том,  что  уже  не помню  лица  мужа,  его особенности  и  гримасы.  Его  давно  заменило  другое,  очень  похожее  и дорогое  мне  лицо  двойника.

  Мои  нервы были  на  пределе,  а тут я узнаю,  что  он  отказался  покупать  дом у  Степаниды.  И   меня  прорвало,  я ревела  уже  не понимая  отчего,  ревела  днём ,  вслух  и  при  детях.   Чувствовала себя  обиженной  вдовой,  круглой  дурой,  которой  крутит  авантюрист,  потом  увидела  в  зеркале    свою опухшую  рожу,    в  красных  пятнах,  и  растянутый  в гримасе  тонкий  рот,   подумала,  что  кому  я  вообще-то   нужна,  и  успокоилась.  Он  пережидал  мою  истерику  в стылой,  осенней  баньке,  пока  к  нему  не  пришла  Триша  с  одеялом,  и  они молча  глядели в подслеповатое  оконце  на  ночное  небо,  укутавшись  в  него.
 

 Мы  боялись разговаривать  почти  неделю,  пока  однажды,  он  не   заехал  за  мной  на  своём  страшилище.  Но вместо  дома, он   повёз  меня  на  гору, где  стояли  шикарные  двухквартирники,  и  подвел  к  кованной,  ажурной  калитке  дома,  где  в последнее  время,  по  разговорам  сельчан,  поселилась  какая-то  мафия.
  Он  вел  меня  через  просторную  веранду,  и  в распахнутую  дверь  вылетели  навстречу  мои  дети  и  рев  динамиков.                –Это  твой  дом,  для тебя.-
Я  ещё  кинулась  к спасительной  мысли,  что это  за  Мишку,  и   на  его  деньги,  но  он  понял  мой  взгляд  и  покачал  головой.  Наверное,  мы  в  этой  тайной  игре    постигли    разговор  без  слов,    и  всё же, ему понадобилось  сказать  мне.-  Только  не  считай  дом  последним,  что  у тебя  будет  в жизни.-
 

 Через несколько  лет,  мне  вновь    остались  одни  книги  и  дети.  Маленький  Арсений  только  отпраздновал  свои  три  года,  когда погиб  его  отец.  Полиция  установила  было,  что  его  сожгли,  но  потом  одумалась  и  обьявила  несчастным  случаем  на  дороге.
  Пять   лет   пролетели  быстро,  я  вновь  оказалась  вдовой,  но  уже  юридически  оформленной  в этом  статусе.   
  Из  гаража  мне  привезли  его  вещи.   Два  диска  в коробке,   с  надписью    «поставь!»,   потребовали  от меня   действия.  «  Если  ты  читаешь,  значит  до меня  добрались.  Беги  из  России!. Немедленно.   Паспорт  тебе  лежит  в  тумбочке  с  инструментами.   Моё  заявление  на  вывоз  детей  в Испанию  тоже  там.   Не  теряй  время на продажу  дома – беги.  На втором  диске  данные  банка.   Там  сейф  с ключами  от  твоего  нового   дома.   Прощай,  Спасибо  за  счастье,  до  встречи   в  другом  мире.    АРСЕНИЙ»
 
 У меня  исчезало  единственное  прибежище  в жизни -  библиотека,  а   взамен,   дарилась  иная  жизнь,  с новыми  приобретениями  и новыми  потерями.