Между жизнью и жизнью. Глава 9

(18+)

   Похмелье после счастья


Утром Сэм проснулся с похмелья. Ощущение было так себе. Голова ватная, ноги дрожат, в животе торнадо. Но на всём этом негативном фоне белым пятном позитива было ещё одно ощущение. Это ощущение рождественского утра, или новогоднего, кому как… Ощущение новой жизни, ощущение перемен. Не хватало только снега и хвойно-пороховых ароматов в воздухе. Сэм был в купе один. Наверное, Диана уснула у себя, несмотря на богатый на события вечер, и судя по всему, не менее богатую ночь.

Вяло поднявшись с постели, он вышел в общее помещение, даже не взглянув на себя в зеркало. Свежим оазисом в этой пустыне выглядел холодильник. Сэм открыл его и увидел спасительную бутылку молока. О, чудо! Как будто кто-то специально поставил её туда! Опрокинув пару стаканов, он побрёл в уборную. Кран, вода, зеркало и… опять чудо! Никаких вопросов! Ни к себе, ни к судьбе… «Не значит ли отсутствие вопросов бессмысленность дальнейшего существования?.. Стоп! Это уже вопрос! Никаких вопросов сейчас!»

Сквозь шум текущей воды он услышал, как в вагон кто-то вошёл. Сердце даже несколько участило ритм. Сэм спокойно и тихо запер шпингалет на двери.

– Эй, Сэм! Сэм, ты тут живой?! – раздался, немного трясущийся, но вполне бодрый голос Гарри.

Сэм быстро открыл дверь и вывалился из уборной.

– Я здесь. Что случилось? Сколько времени? Где мы? – для полноты безумия не хватало спросить «Кто я?»
– Ничего не случилось, – заулыбался Гарри. – Без четверти двенадцать. Недавно проехали Портленд. Диана искала тебя. Запал ты ей в душу, всё-таки. А я думал, это невозможно…

Гарри пробубнил что-то себе под нос и полез в холодильник, вздыхая и скрипя суставами. Он достал ту самую бутылку, из которой несколькими минутами ранее уже отпил исцеляющего напитка Сэмуэль. Там оставалась ровно половина, и Гарри, как истинный оптимист, неподдельно обрадовался этому факту! Он взял бутылку, и шаркающей кавалерийской походкой направился к столу.


Сэм сидел в купе у окна. До Сиэтла оставались считанные мили, несколько небольших станций на север вдоль побережья и всё… Канадская граница и Ванкувер. И первое в жизни Сэмуэля безбилетное путешествие закончится. Поезд покатится обратно по тому же маршруту с той же командой открытых и весёлых людей, но уже с другими пассажирами. И где гарантия, что среди этих пассажиров не найдётся для Дианы новый Сэм Робертс, а может быть даже и более подходящий. Сэму хотелось верить, что его принцесса Диана не такая. Что не ищет она лёгких и быстрых знакомств. Что ждёт она своего чужеземного принца. Нелегального, неперспективного, но любимого…

Сколько часов ещё оставалось ехать, Сэм не знал и не хотел знать. Он порывался спросить у Гарри, но боялся. Это как раз те моменты, когда человек предпочитает не думать. Будь, что будет. Что-то должно быть! Не может быть, чтобы ничего не было, чтобы ничего не произошло!

«В Бостоне всё уляжется, наверное», – думал он. «Это лишь вопрос времени», – шептала пришедшая следом мысль. «Неужели, я, молодой, сильный, умный не смогу подняться «с нуля» в незнакомом для себя месте?..» – спрашивал он у себя. «Ведь там, наверняка, много интересного, нового, хорошего…» – успокаивал он себя в ответ.

Он мог проводить сколько угодно таких аутотренингов, но мысли его не обретали формы, и душа его болела не меньше прежнего, и кусал он свои кулаки украдкой, когда оставался один в своём купе. Как в том босяцком пьяном танце, он упускал из рук свою Диану, и вместе с ней упускал ту свободу, безмятежность и неистовое желание жить, которые судьба принесла ему вместе с ней. И не известно, закружит ли её очередной партнёр, или, обессиленная от этих танцев, она рухнет на пол и будет лежать так, сотрясаемая грохотом каблуков, и будет слушать вибрации от тысяч ног, в надежде почувствовать те заветные, еле различимые аккуратные и ровные шаги того человека, который вырвал своими обжигающими поцелуями сердце из её груди, и сейчас заберёт его с собой прочь из этого поезда, от неё… Может быть навсегда… Может быть, она уже никогда не увидит его, не почувствует сбивающийся ритм его биения в своей хрупкой груди.

За окном проплывают дома и магазины. Всё плотнее становится застройка. Вдали синее небо проваливается в синие заливы, и всё залито солнцем. «Совсем другие пейзажи, совсем другая природа…» – чуть ли не вслух подумал Сэм. Сиэтл… Город на другом краю континента. Как чиз-кейк, разрезал поезд американский континент своими стальными колёсами. Разрезал жизнь Сэмуэля Робертса.

Сердце забилось чаще, ноги вновь стали ватными. Осталось каких-то восемьдесят или девяносто миль вдоль побережья с бесконечной чередой посёлков, промышленных сооружений, заправок. «Главное не суетиться», – проснулся разум. «Надо бежать, рвать, хватать, забирать!» – вырывалось из клетки сердце. Сэм встал с кровати, быстро осмотрелся по сторонам, как будто у него было много вещей. Даже не смотря на рубашку, было видно, как бешено бьётся сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Он выпрямился во весь рост, но чуть не упал – в голове помутнело. Он опёрся руками на верхние полки. Эта агония продолжалась минут десять...

Общее помещение наполнила тишина. Видимо, Гарри уже ушёл. Сэм взял себя в руки и принялся медленно собирать вещи. Их было немного. В дорожную сумку аккуратно укладывались рубашки, джинсы, пара футболок, туалетные принадлежности… Какой-то ком подступил к горлу, и как-то не по себе стало ему. Как будто он ещё раз убегает из своего дома, убегает от любящих его людей.

Купе опустело. Состав подкатывался к Сиэтлу. Уже чувствовалась близость вокзала. Прохладный ветерок ворвался в служебный вагон. Сэм вышел в тамбур. Провода за окном то поднимались, то опускались, колёса отбивали ровный ритм. Сэм опёрся на дверь вагона, постоял пару минут и побрёл в пятый. Зачем он пошёл именно сейчас. Буквально через 10-15 минут будет вокзал, и Диана будет занята своей работой. В Сиэтле выходит большая часть оставшихся пассажиров. У каждого нужно принять бельё, проследить, чтобы они не забыли свои вещи, улыбнуться и сказать «Надеемся, что поездка была для Вас приятной. Спасибо, что путешествуете с Амтрак…» Ей будет совсем не до него. Интересно, что она делает сейчас… Наверное, суетится с пассажирами, которые, как всегда, собираются в последний момент.


Диана сидела в своём купе и смотрела, как за окном поднимаются и опускаются провода, слушала ровный ритм колёс. Этот ритм замедлялся, намекая ей о предстоящей суете. Сэм не видел её в этот момент. Никто не видел. Её белое лицо сделалось почти мраморным, ресницы не двигались, глаза слегка блестели, она не улыбалась. Её горячее сердце в хрупкой груди рвалось на части. Она представляла, что выйдет сейчас из своего вагона, побежит в купе Сэма, а его там не будет. Аккуратно заправленная постель, и он ничего не забудет. Ничего не оставит ей на память. Только запах его парфюма ещё будет слегка дразнить её обоняние. И она упадёт на колени и будет плакать. Тихо, закрыв лицо ладонями. И всё равно теперь на макияж и на ресницы! Он ведь не увидит их больше…


Сэм шёл через богатый вагон, подавленный, не замечающий ни подшучиваний «джентльменов» ни заигрывающих взглядов «леди». Как тяжёлый ледокол, он видел перед собой только курс и только горизонт, на котором маяком горели кристально чистые глаза его возлюбленной. Вагон-ресторан и, праздно теряющие время компании за столиками. И будь среди них хоть Гарри, хоть сам Майкл, он бы не заметил их! Все льды теперь по борту, все эти жалкие судёнышки теперь по борту, все скалы, рифы и острова пусть с грохотом рвутся его чугунным носом и со скрежетом проходят по его бортам, царапая их.

Пятый вагон, и тюки с бельём уже стоят, и пассажиры толпятся кто в тамбуре, кто в коридоре. Дверь в купе проводника закрыта. Он упёрся в неё головой, как будто в желании обнять. С обратной стороны щёлкнул шпингалет и дверь сдвинулась. Диана стояла, вытянувшись, не улыбаясь, но пытаясь это сделать. Глаза её блестели и, казалось, что вот-вот из них польются слёзы.

– Скоро Ванкувер. Всего несколько часов… – срывались эти слова с её губ, как с отвесных скал.
– Да, Дианочка… – камнями летели в пропасть его слова. – Не плачь, пожалуйста, всё будет хорошо.
– Мы больше не увидимся?.. – ресницы опустились и подняли вверх несколько солёных капель, которые тут же сорвались с них и упали на белоснежную блузку.
– Мы обязательно увидимся. Я не смогу жить без тебя, – твёрдо проговаривал Сэм каждую букву, каждый звук, чтобы убедить в этом не только её, но и себя.

«Проводник!» – послышалось из тамбура.

– Мне пора, Сэм… У нас будет ещё несколько часов. Я не хочу тебя отпускать! – на последней фразе она бросилась ему на грудь, как чайка бросается на скалу!
– Дианочка, милая, всё будет хорошо… Не плачь, пожалуйста. У нас вся жизнь впереди! – успокаивал её Сэм, в не меньшей степени, успокаивая самого себя.


Любовь это солнца восход, пробуждающий.
Полуденный зной, такой жаркий и томный.
Прохлада ночная и бриз освежающий.
Приморского города гость полусонный.

Любовь это к солнцу закатному путь -
Алмазами устлан, шипами златыми.
Ступил на него, и уже не свернуть.
Пойдёшь к своей цели ногами босыми.

Ты помнишь то море? Тот чёрный закат?
Как волны шумели, как пели, играли?
Иные из них до сих пор говорят,
О том, как с тобой мы для них танцевали…

Ты бархатным словом своим меня тронь!
Мне нужен твой голос, как ветер волнам.
Неси мне в ладонях великий огонь!
И жизнь не нужна мне, она нужна нам!