Между жизнью и жизнью. Глава 12

(18+)

   Город-континент


Утром Сэм проснулся от тёплых осенних лучей восходящего солнца. Это было место на планете, где оно всходило почти в последнюю очередь. Точно край земли...  Или её оборотная сторона. Как это не назови, а Сэм чувствовал себя здесь далеко ото всех и ото всего. И только китайский телефон был его единственной нитью к прошлому.

Он поднялся и подошёл к окну. Виды были прежними. Соседские дома и горы на горизонте. Сэм был из тех людей, которые не могут валяться на диване даже в выходной, а сегодня среда. Нужно что-то делать. Ведь ещё есть надежда на то, что временное не станет постоянным.

Он взял телефон и сел на кровать. Быстро набрал номер Майкла и, приложив трубку к уху, уставился в стену напротив: «Будь, что будет. Пусть вычисляют». Спустя несколько длинных гудков, прозвучал довольно спокойный голос Майкла. Настолько спокойный, что Сэм даже испугался и занервничал. Человека пугает не плохое, его пугает неизвестное.

– Да, я слушаю, – начал Майкл.
– Майк, что нового?

Задавая вопрос, Сэм готовил себя услышать что-то плохое, и в горле так пересохло, и ком мешал дышать.

– Насколько я понимаю, в федеральный розыск тебя не подали. Уоттс затеял хитрую игру. Он использует власти только, как инструмент в борьбе с тобой. Когда надо, включает, когда надо выключает. У нас дело забрали. Я думаю, что его больше вообще нет. Перевели его в «неофициальную часть».
– То есть Интерпол меня не ищет?
– Думаю, нет, но тебе всё равно надо быть осторожным. Неофициально тебя тоже могут искать. Причём, вполне вероятно, что теми же силами и средствами. Понимаешь?
– Да понимаю. Я и не высовываюсь никуда, а так хочется. Не люблю я сидеть в четырёх стенах, ты же знаешь…
– Да… Знаю…
– Как там мои? Как Сюзанна? Как мой офис?
– Офис опечатан, я был там позавчера. Твои держатся. Уоттс пару раз присылал к ним каких-то своих псов, но они ничего им не сказали. Да и не знают они ничего. Сами бы хотели узнать… Сюзанна ещё в больнице, плохо ей, скоро будет вторая операция…
– Какая же я всё-таки свинья… Бросил ту, которая жила для меня в такой тяжёлый для неё момент.
– Не казни себя, Сэм, скоро всё наладится и вернёшься. Всё будет хорошо! В конце концов, Уоттс почти добился своего, серьёзно испортил тебе репутацию. Вряд ли ты уже вернёшься на свои прежние позиции в ближайшие годы. Поэтому, думаю, что эту игру он скоро закончит.
– Да уж… На счёт репутации, это точно…
– Не кисни, всё будет хорошо!
– Спасибо, Майк, обязательно поговори с моими, скажи, что у меня всё нормально.
– Ок, Сэм! Возвращайся поскорее!


На улице стояла по-осеннему тёплая погода. Климат в Ванкувере всегда отличался мягкостью. Сказывались тёплые тихоокеанские течения. На набережной Английской бухты даже росли пальмы, и не в кашпо, а просто так, естественным образом. Вообще в природном смысле Ванкувер один из уникальнейших и прекраснейших городов на Земле. Во-первых, этот город настолько гармонично вписан в окружающий ландшафт, что, кажется, будто не парки находятся в городе, а город в парках. Заливы, каменные стены, то ли домов то ли гор, вековые деревья превращают его в город-заповедник, город-лес, город-континент. Кажется, будто из-за одного из этих кофейных автоматов на тебя вот-вот бросится рысь, или из того магазина сладостей вальяжно выплывет чёрный гризли и встанет на задние лапы, взревев, как пароход, напоминая тебе о том, что он здесь хозяин, а ты всего лишь один из мелких слабых зверей. И только тот, кто не считает себя слабым зверем, выживет в этом заповеднике, в котором, конечно, есть и правила и законы, но это всё-таки лес, это всё-таки дикая природа сурового севера, хоть и с пальмами…


Сэм пошёл вниз по центральной улице района, интуитивно надеясь набрести на автобусную остановку. Ему хотелось ощутить этот простор, эту свободу. Приобщиться к ней. А в четырёх стенах дома дяди Орландо это не представлялось ему возможным. Пройдя несколько кварталов, он увидел телефонную будку, а рядом с ней знак автобусной остановки. Людей здесь было немного, скорее всего из-за раннего часа. Люди безмятежно покачивались, но выглядели весьма бодрыми. Спокойные и о чём-то думающие, они не обращали внимания на Сэма. Здесь он был никем, просто одним из тех слабых зверей, борющихся за выживание в лесу, или просто живущих. Кому как повезёт...

Подъехал какой-то сине-белый автобус, типичный для Северной Америки, на табличке с маршрутом было написано «Лайтхаус Парк» – Парк Маяка. Сэма воодушевило это название, оно звучало романтично и вселяло ощущение настоящего края земли. Где ещё быть маяку, как не на краю земли…

Автобус не спеша шёл по Мэрин-драйв, а мимо проплывали указатели: «Парк Амблсайд», «Парк Джон Лосон», «Парк Ирвин», «Парк Бенбоу», «Парк Санди Коув», «Парк Сайпресс»… Складывалось впечатление, что все парки мира встали со своих мест и переехали в Ванкувер.

Вот, наконец, остановка «Лайтхаус Парк». Все вышли, и водитель заглушил мотор, видимо, это была конечная остановка. Сэм огляделся по сторонам и направился прямо вглубь, ведомый запахом моря и усиливающимся шелестом осенней листвы необъятных дубов и клёнов.

Огромные камни-скалы были, как будто брошены сюда какими-то великанами. Иные из них лежали на берегу, разделяя его линию, а другие наполовину или полностью в воде. Забираясь на них, Сэм ощущал себя муравьём в саду. Вода с высоты трёх-четырёх метров казалась лазурной и мягкой, но была холодной, всё-таки осень. Солнце так припекало, что Сэм снял свитер и накинул его на плечи, завязав рукава на груди. С детства у него была некоторая боязнь высоты, и он осторожно подбирался к краю скалы, чтобы посмотреть вниз в манящую морскую бездну. Глубина возле скал была внушительной, дно не просматривалось, только лазурная толща. Она казалась тёплой и мягкой, но была холодной и очень опасной. Упадёшь туда случайно, сведёт ноги от холода, и затянет под скалу подводным течением. Голова слегка закружилась, и Сэм откинулся немного назад, присев на прогретые солнцем, поросшие мхом камни.

Полной грудью он втянул в себя этот неописуемый воздух северных морей с нотками смолы хвойных деревьев и йода. Сэм ещё немного откинулся назад и опёрся на локти. Закрыл глаза. Солнце грело лицо, и кожа постепенно становилась сухой и твёрдой, в нос проникали поочерёдно то запах йода, то рыбы, то мха, то хвои.

Он просидел так неподвижно около получаса и сам не заметил, как губы его растянулись в такой искренней улыбке, которой ещё не знали мышцы его лица. Телефоны не звонили, двери не хлопали, автомобили не сигналили, люди не кричали и не смеялись, только чайки и бакланы носились над волнами и переговаривались друг с другом на своём птичьем языке, да вода, накатывая на берег, билась о камни и глухо врезалась в гроты, вымытые ею за столетия, тысячелетия…

Нет у природы такого параметра, как время, нет у неё такого измерения. И Сэм сейчас чувствовал себя частью этой природы, частью этой скалы, частью этой воды, этого воздуха. Казалось, что если чайка сядет сейчас на его голову, то он не заметит этого и продолжит улыбаться.

Может быть, это и есть счастье? Но ведь это так просто. Почему люди пытаются отделить себя от природы и ищут его в другом, борются, переделывают себя, рушат мир ради своего «счастья». Ведь для этого нужно так мало, всего лишь найти эту скалу, забраться на неё и лечь на спину, опёршись на локти, и подставить лицо солнцу, и закрыв глаза, просто слушать и дышать. То есть, по сути, не делать ничего, но быть счастливым и улыбаться…


В голову Сэму вдруг пришла мысль «А что, если обойти этот берег… Пойти по его линии». Он не без труда слез со скалы и пошёл вдоль линии прибоя, по самой кромке берега. Песка почти не было, галька и камни устилали этот пляж. А ещё ракушки, множество ракушек. И высохшие морские ежи и звёзды. И огромные листья ламинарии, или морской капусты, стелились, выброшенные волнами. Кое-где, вросшие в землю, лежали якорные цепи и канаты, а также разнообразные рыболовные снасти, уже давно отслужившие свой век. Сэм шёл, не торопясь, запрыгивая на высокие гладкие камни. Он смотрел по сторонам, и голова его кружилась от этого разнообразия форм и красок, от этого величия природы. И йодный запах моря одурманивал, хотя обоняние уже почти привыкло к нему. Сэм старался дышать глубже, чтобы получить максимум удовольствия и пользы от этих моментов. Для городского жителя любая прогулка на природе это лечебная процедура.

В какой-то из этих прекрасных моментов зазвонил телефон, и Сэм даже не сразу заметил это, настолько он был увлечён природой и отрешён от всего человеческого.

– Алло…
– Сэм, это дядя Орландо, ты где?
– О, дядя!  Я на берегу, захотел прогуляться, не волнуйся.
– А-а…  Ну, хорошо. Хорошо, что я взял у тебя номер. Смотри не заблудись! – рассмеялся дядя, как бы вернувшись на двадцать лет назад, когда Сэм был ребёнком.
– Я постараюсь! – ответил Сэм, тоже немного смеясь.

Настроение оставалось приподнятым, но ощущение уже было не тем, что в начале прогулки, и Сэм решил вернуться в город. К тому же кроссовки уже изрядно пропитались морской водой.

На обратном пути Сэм уже не смотрел в окна, как турист на экскурсии. Скорее он уже начинал чувствовать себя местным человеком. Тем более, что всё здесь нравилось ему. Этот город кардинально отличался от Бостона, это было для него практически другим миром. И он хотел побыть в этом мире подольше. Но здесь, как будто бы не существовало привычных и знакомых ему эмоций и поведений, характеров и событий.

Странное какое-то ощущение. Ты вроде бы и понимаешь, что это та же Земля и, практически, та же страна, но наивно ожидаешь чего-то неземного, чего-то необычного. И, конечно же, хорошего. Ведь необычное и неизведанное всегда кажется нам лучше того, что мы имеем.

Проходя по Проспект-авеню, Сэм вдруг подумал о том, что безмятежный отпуск может неожиданно закончится, и он вернётся в реальность. Не хотелось об этом думать, но мысли всё же лезли в голову. Ещё и осень нагоняла меланхолию…

Он достал телефон и блокнот. Как будто кто-то двигал его руки, а не он сам. Он нашёл номер Дианы, выведенный красивым почерком, грустно улыбнулся и набрал его. Он волновался, и сердце, уже успокоившись, вновь забилось, как прежде… Она не брала трубку. Сэм делал такое выражение лица, как будто мышцами его пытался усилить то ли сигнал, то ли мелодию звонка на телефоне Дианы. «Может быть, она дала мне неправильный номер?.. – думал он, скорее успокаивая себя. – Или, может быть она занята и не может взять трубку?..» Он сжал телефон так, как будто сжимает руку Дианы, и убрал его в карман…

Следующие несколько дней прошли по одному сценарию. Сэм просыпался, выходил гулять, то в парк, то на море, то просто по городу. Затем забегал к соседям на обед, затем сидел на скамейке у китайского ресторана в ожидании не понятно чего. То ли он надеялся, что Мэри выйдет и сядет рядом с ним, то ли ещё на что, но если и есть такие понятия, как неопределённость и прострация, то Сэм сейчас был их живым воплощением. Хотя слово «живым» было не очень уместным в его случае. Хоть он и был самим собой и отдавался природе целиком и полностью, сидя на берегу, но бывали моменты, когда он, как памятник самому себе, сидел на скамейке в городе и смотрел куда-то в одну точку на протяжении получаса или даже пары часов. Казалось, что сейчас подойдёт какой-нибудь ребёнок и начнёт тыкать в него палочкой, или, проходящие мимо, туристы остановятся и примутся фотографироваться с ним, как с местной достопримечательностью. Если честно, то ему не хотелось заводить сейчас какие-то отношения или искать какую-то работу. Ему хотелось, наверное, просто почувствовать себя и тот окружающий мир, который он редко замечал раньше. Но он понимал, что вечно это продолжаться не может…