Любители шансона

     К  Гошке в шесть  лет прилипла кличка «Мужик». А произошло это вот почему. Мальчишка  напрочь отказался носить   трусы, сказав, что он  уже взрослый, а  мужики все в длинных  брюках ходят. Свой статус  взрослого он подтвердил и тем, что  потихоньку утащил у бабушки немного махорки, сделал козью ножку и закурил.  Что только ни предпринимала потом мать, чтоб отучить его от этого занятия – ничто  не помогало.

   -Как курил, так и курить буду!-  был ответ. Матери предлагали разные варварские способы вплоть до того, чтобы накормить упрямца  табаком, но  дальше хворостины дело не шло. Может, потому, что больше всех детей был Гошка похож на  мужа  лицом и, как потом оказалось, характером.  Мальчишка рос  добрым, немногословным, но очень  твердым.
 -  Был бы отец ,-  вздыхала часто мать,- он бы ему  показал.

    От этого «был бы отец…»  детям становилось  так горько, что лучше  бы  их  побили.   Со словом «отец»  было связано  все: радость, защита, ласка, а ее так не хватало! Не хватало больше, чем  хлеба, который мать аккуратно  резала на тонкие кусочки, чтоб нечаянно не обделить кого. Не хватало самого этого слова - "о т е ц".  Был бы он...  А без отца ты как   неприкаянный щенок, всем обделенный и никому не нужный…

     У девятилетнего Гошки появилась  новая страсть. Он полюбил песни.  Петь, правда, при всех стеснялся.  Но  любое серьезное дело   вершил только с музыкой. Ладит удочку и поет. Что-то строгает и снова мурлычет. Дробит кукурузу на самодельной  мельничке и напевает  чуть слышно, слов не разобрать.Голосом  своим он, видимо, был недоволен. Даже  в праздники  в общий хор не включался, только слушал. Вот если бы петь, как мамка или старшие брат с сестрой!

     Но  песню, как птицу, в клетке не  удержишь. И решил, видимо, Гошка на большую публику не выходить, а познакомить  сначала  сестру, чуть помладше его,  со своим репертуаром.

      Дело было зимой.  Первый снег  позвал детей во двор.Поиграв  в снежки, покатавшись на самодельных санях, неразлучная парочка  уже собиралась домой.

    - А спорим ,- вдруг сказал  сестре  Гошка,- ты не простоишь босиком на снегу, пока я семь грустных песен  пропою?!
   - Простою! – не задумываясь  над очередной проверкой на выносливость, ответила  Люська  и  быстро сбросила с  ног старенькие, просящие каши валенки. – Пой!

     И Гошка запел:

                -Цыганка с картами, дорога дальняя.
                Дорога дальняя – казенный дом...
               

      Стоять на снегу  Люське было неуютно,  но делать нечего, надо терпеть. А  песня-то   только набирала ход:

                И вот на нарах я и только жду,
                Когда же вызовут мою фамилию ,
                И под конвоем я  в нарсуд пойду.

          Когда   Мужик   начал петь о том, что по пятницам пойдут свидания и слезы горькие жены,  Люське тоже захотелось плакать,  но не оттого, что ноги  стали замерзать.  Гошка пел  так серьезно и так жалобно!

       Другую песню про тундру в зеленеющем  мае  Люська слушала, подпрыгивая  то на одной ноге, то на другой, а то и на двух сразу.
 На Люськино счастье, во двор вышла бабушка Анюта. Вышла и ахнула:

     - Вы что же это удумали?  Заболеть захотели?  Бегом в комнату! Люсе надо  ноги растереть, а с тобой, Гоша, мама поговорит...
 А Гошка и сам  уже стал замерзать.Он давно почувствовал, что петь на морозе - неподходящее дело для настоящего артиста, а потому,может быть, бабушку послушал, а может, Люську пожалел, авторитетно заявил:
    - Ладно, ты выиграла. Пять  других  я тебе в хате спою.
    - Та-ких же, жа-лоб-ных?- постукивая зубами и заикаясь, спросила Люська.


      Рано ушел из жизни Гошка, про которого мать говорила:"Вас бы всех пятерых поставить, взять все самое лучшее, что в вас есть, сложить, а Гошки не получится". С этим никто не спорил. А Люська не может спокойно слушать шансон.
     - Таганка, зачем сгубила ты меня? - поет по телевизору респектабельный дядечка, ничего общего  с этим заведением не имеющий, но поет так проникновенно, что вспоминается  родной дом, немыслимой белизны снег, который через много лет кажется теплым,  и братишка, поющий свои "грустные"  песни. Откуда он их только узнал?  До сих пор загадка.  Знает Люська только одно: не  таинственная
Таганка сгубила  Гошку( и не только его), а проклятая война, укравшая  детство, сделавшая детей сиротами, оставившая рубцы на сердце.