М. М. Кириллов Рыбонька моя

М.М.КИРИЛЛОВ

РЫБОНЬКА МОЯ
(Рассказ)

     За перегородкой номера городской бани хорошо слышен ласковый голос женщины, видимо обращенный к ребёнку, которого она моет. «Рыбонька, ты моя!» Слышен плеск воды, восклицания малыша. Какая нежность! С такой нежностью говорят только матери.
     В здешнем посёлке с горячей водой плохо, и жители ходят в городскую баню. В гостиничном номере, где я поселился, вода всегда только холодная. Вот и пришлось посетить баню.
     Прохлада бани по выходе на улицу сменилась страшной жарой, столь обычной для Южного Поволжья  в июле. До гостиницы нужно было идти метров 500. Зной. Трава вокруг пожухла. Дождей здесь, видно, не было давно. Тень под редкими деревьями не спасала.
     Я быстро догнал медленно шедших впереди женщину и её спутника – мальчонку двух-трёх лет. Чистенький такой, в штанишках и в белой панамке. Женщина вела его за руку и о чём-то с ним разговаривала.  Голос её показался мне знакомым: ну конечно, это она за стенкой душа так нежно обращалась к невидимому мне ребенку. Замедлив шаг, я с интересом посмотрел на неё. Женщина, молодая и миловидная, была беременна. Это было заметно.
      В командировке в этом городке я пробыл уже дней десять и ни с кем ещё не познакомился. Работа с моими стажёрами в медпунктах воинских частей,  посещение столовой Военторга, ночёвка в гостинице, - вот и всё. В номере не было даже телевизора.  Зато на первом этаже гостиницы допоздна шумела ресторанная музыка, мешая спать.
      Пока шли вместе, я заговорил с женщиной. Русая, сероглазая и общительная, она нравилась мне. Спросил: «Как здесь живётся местным? Кто она?» Она отвечала охотно, с улыбкой: «Из деревни, что в пяти километрах от КПП этого  режимного военного городка. Устроилась год назад уборщицей в гарнизонную гостиницу. Это было непросто: в городке вакансий нет. Старшую девочку оставила в деревне у матери. Там же муж – механизатор. Раз в неделю она ходит к себе домой. У них там – корова, куры, хозяйство. Мать, ещё не старая женщина, работает в совхозе, и ей тяжело. Поэтому пришлось взять с собой младшего, мальчика. Живёт в общежитии для персонала, спят оба на одной кровати. Там же его вещи и игрушки. Днём обычно берет сынишку с собой в гостиницу. Заведующая разрешила. Из деревни за это приходится приносить ей продукты. В каптёрке, посреди  сменного белья, есть у них топчан, где малыш днём спит. Здесь он и играет. Здесь они и едят. Иногда мальчик выходит в коридор, в комнаты для гостей и наблюдает, как она моет полы. Это когда с этажа уходит заведующая».  По мере рассказа весёлость  её постепенно оставляла.
      «Командированные гости не пристают, видя, что она с ребёнком. Зарплата маленькая, но всё же подспорье. О том, что беременна, узнала поздно. Не следовало бы, тем более, что муж хоть и любит, но, как теперь говорят, «любовь делит». Завелась у него какая-то женщина на стороне. Иногда бьёт её. Так что,  живот растёт и страх растёт. Что-то будет дальше?»  Здесь она даже чуть всплакнула.   
          Рассказывает, что всем здесь живётся не сладко. «Вот недавно одна девушка с третьего этажа общежития от безнадёжности выбросилась с балкона. Но упала в клумбу, отделавшись ушибами и ссадинами. Несчастная, никого у неё здесь нет. Плохо живут люди. Уйду в декрет, вернусь домой, к матери», завершила она свой рассказ.
        Я слушал её внимательно и участливо. Разговаривая, мы иногда останавливались. Моё внимание трогало её.  Незаметно мы подошли к гостинице и скрылись от жары в прохладной темноте холлов и коридоров.
       Военный городок небольшой, за час можно обойти. Окружён со всех сторон колючей проволокой, на дорогах КПП. Крупных зданий немного: штаб, Дом культуры, столовая, госпиталь, офицерская гостиница с рестораном. Тут же дома офицерского состава, школа. Службы, тыловые воинские части. Днём людей и машин мало. Центр жизни и работы – полигон. Людей туда, на десятки километров, развозят электрички. Стажёры мои именно там, как говорят, на «площадках». В медпунктах они и живут и набираются опыта.
       В городке много высоких деревьев. Посёлку уже несколько десятков лет, и деревья, высаженные  тогда,  выросли. В основном, тополя. Вода в городке очень холодная, из артезианских скважин. Пить невозможно, зубы сводит.  А вокруг разливается летняя жара. Днём скрыться можно только в гостиничном номере. Набираю там полную ванну  холодной воды, но она и к вечеру не нагревается. Жизнь здесь размеренная, но однообразная. До отъезда домой мне осталось ещё дней десять. Нужно продержаться.
      Недалеко от городка течёт Ахтуба – продолжение Волги. Река глубокая, холодная и стремительная. Здесь ловят осетров, сам видел. Жителей по воскресеньям на автобусах вывозят на пляж или  в тенёк, под деревья.
      Съездил пару раз к своим стажёрам, на полигон. В медпунктах, где они работают, чисто, электрокардиографы, большие баллоны с кислородом, кислородные приборы на санитарных автомобилях. Здесь это особенно важно: медицинская помощь при поражении лёгких топливными техническими жидкостями. Наблюдал за запуском ракет. Издалека, как положено. Зрелище грандиозное.
     Стажёры приобретают опыт. Мне показалось, женский коллектив медпунктов этому активно способствует.
      Возвращаешься в городок и ныряешь в тишину гостиницы. Пару раз встречал на этажах за уборкой мою знакомую. Рядом с ней, где-нибудь у цветочной кадки с фикусом, играл её сынок. Он узнавал меня. Проблемы этой женщины мне были понятны и памятны. Но чем поможешь?  Чужая судьба. Есть счастье, а есть участь. Корень слова один, а смысл разный. Это только старец Лука у Горького в пьесе «На дне» спасал души утешением. Ловлю на себе её  небезразличные и благодарные взгляды. И здесь не поможешь. Женщина, которую однажды пожалеешь и огорчишься её бедами, для тебя уже не женщина, а, как говорят, «свой парень».  Прохожу мимо.
       Нравы в гостинице очень откровенные. Как-то, задержавшись у стола заведующей, женщины крупной, властной, но  ещё красивой,  заметил развалившегося в кресле напротив неё уже немолодого, обрюзгшего,  только что прибывшего командированного полковника.  Он, не стесняясь,  слёзно просил найти ему какую-нибудь «тёлку» тот час же. Наверное, бывал здесь не раз, истосковался, болезный. Ею воспринималось это вполне естественно. Чего изволите? Сутенёрша, по совместительству.
      Дни идут своим чередом. Считаю их. Как там  дома?
     Однажды в первой половине дня в дверь номера постучали. Открыл. Вошла моя знакомая, одетая не в технический халат, а в выходное платье. Смутившись, сразу не могла толком объяснить, что ей нужно. Предложил ей сесть. Сказала, что у неё отгулы и что сынишку отвела к матери. Выяснилось, что дома у неё отношения всё хуже, и она  не знает, что же ей делать с растущей беременностью. Она знала, что я врач, и пришла посоветоваться. Стало понятнее, а то я уж всякое подумал. Чужая душа – потёмки.
      Я не гинеколог, конечно, но подумал и сказал ей, что «6 месяцев беременности - слишком поздний срок для прерывания. Да и страшно убивать недоношенного. Женщина она физически здоровая и могла бы родить здорового ребёнка». Пришла в голову мысль показать её в здешнем военном госпитале специалисту-гинекологу. Среди личного состава  воинских частей  было немало женщин – вольнонаёмных, да и членов семей военнослужащих – женщин  - тоже. Предложил ей вместе сходить в госпиталь (он был недалеко), рассчитывая, что я там смогу попросить её принять.  Она неуверенно согласилась.
      Надел свой китель с майорскими погонами и медицинскими петлицами, фуражку,  и мы пошли. Оставив её  во дворе, прошел в госпиталь. 
       Начальник гинекологического отделения долго и недоверчиво расспрашивал меня – что, да почему, но, узнав, что я здесь всего  20 дней и к этой женщине не имею никакого личного отношения, а просто как врач хочу ей помочь, сменил гнев на милость и согласился её посмотреть.   Он вышел к ней во двор и, познакомившись, увёл к себе.
      На следующий день она сообщила мне, что её через пару дней кладут на обследование и, учитывая, что у неё это уже третий ребёнок и к тому  же нежеланный по социальным обстоятельствам, обещали решить вопрос положительно. Чем кончилось её обследование у гинекологов в последующем, я не знаю.
      Вернувшись в тот день в гостиницу, женщина была взволнована и не знала, чем бы она могла меня отблагодарить за хлопоты. Я попросил купить мне… стакан  семечек. Семечек она не нашла и принесла мне пакет зелёных яблок, которые, по-моему, где-то нарвала. Мог ли я сделать для неё что-то большее?
       В последующем я эту женщину уже не видел. Я даже не узнал её имени,   так и осталась она в моей памяти «рыбонькой». Чем-то нежным и беспомощным в окружавшей её жизни.  Вскоре я и мои стажёры убыли  домой.
       События, о которых здесь рассказано, были давно, ещё в начале 70-х. С тех пор я здесь не бывал.
       Март 2015 г.,
Г.Саратов