Парижский январь

Батоны стали мягче, а мысли - спокойней. В этом городе куда-то отступает привычная городская тоска, хотя здесь город везде - и только он. Везде красиво одетые люди с шестыми айфонами и регулярным сексом. Они влюблены и счастливы. Порой в этой напомаженной гладкости парочек видится искусственный свет: они ведут себя, как в кино. И, может быть, расстанутся скоро.

Вот итальянцы в метро: совсем некрасивая женщина и чернявый супруг (это слово очень подходит). У нее кривое лицо, неухоженная кожа, грубая одежда. Он - гладкокожий брюнетистый бог. "Аморе", - обращается она к нему, а он устало закатывает глаза в потолок набитого вагона.

А вот китайская парочка в музее д'Орсе. . Маленькие, юркие. Китаянка с морщинистым натянутым лицом подходит к картине Ван Гога и впечатывает ладонь в полотно. Я вздрагиваю, а служители музея и в ус не дуют. Муж испуганно и раздраженно тащит вторую половину за рукав, а она не понимает - ну что такого.

А вот высокая смазливая француженка в очень короткой юбке позирует на фоне Гогена. Это смешно и нелепо, но она очень довольна.

Апогей бесчувственности - пестрая толпа у "Звездной ночи". Я не очень люблю Ван Гога, но эта картина и правда хороша. Вот только опять китайцы со своими айфонами и селфи: их хочется ударить, так они тупы и назойливы. В глазах этих непоседливых людишек упорство и даже какая-то обида: им нужно заснять абсолютно все, а эти непонятные люди без фотоаппаратов зачем-то пялятся на полотно и загораживают вид! Впрочем, вряд ли эти китайцы оперируют такими понятиями, как "полотно", у них есть цель - привезти фотку.

В модном и суперизвестном кафе "Les deux magots" - снова итальянская пара. Она вполне себе хорошенькая, а он ну так просто кинозвезда: голубые глаза, пепельно-каштановые волосы, пухлые губы и осознание своей неземной красоты в каждом движении бровей. И все-таки он начинает таращиться на меня, и подруга немедленно отсаживает милого за другой столик.

Но все-таки довольство жизнью, собой, своей парой - соус Парижа. Вот та красивая мулатка и французистый француз - они так искренни и так хорошо смотрятся вместе. Или смешные японские тинейджеры на платформе станции Тюильри - у них все только начинается, и мрачные открытия взрослых отношений даже не маячат пока впереди.

"Бонжур". На Voltaire ко мне подходит потасканный парижский ловелас с плешью и в хороших ботинках. Привычно восхищается моей русскостью, прямолинейно расспрашивает, с кем я и где. Выдумываю, что бойфренд ждет меня на бульваре Сен-Жермен. Неудачливый поклонник выходит на станцию раньше, я еду дальше и выхожу прямо на бульвар. Он уже тут! "Меня зовут Ян, а у тебя здесь есть бойфренд из Москвы, да?". И мы расстаемся, я смеюсь и на радостях покупаю горячего вина у классного коренного парижанина с глазами разных цветов.

Сворачиваю к Сорбонне, но там как-то невесело, иду обратно на бульвар. В "Маготах" заказываю кофе с пирожным - и, боже мой, это самое вкусное шоколадное пирожное в мире. А сливки к венскому кофе - настоящие,  их много. На "Le fleur" в желудке места уже не остается, и музей Майоля на улице Гренель почему-то не находится. А на улице Buc почти совсем нет людей.

И вот после Ван Гога и Родена сил уже почти нет. Покупаю в буксторе при музее книгу про "Кувшинки", медленно иду по набережной, Тюильри до Лувра, залезаю в торговый центр, доезжаю до своего Voltaire, уютно располагаюсь в уже родном Cadran au Voltaire. Бордо, лосось на гриле, никуда спешить не надо. В отеле со вкусом переодеваюсь в домашний костюм и жадно пью горячий чай, глядя в окно. В номере холодно, воскресный Париж полуспит, почти все закрыто.

Я и правда люблю этот город.