Заря

Нам с Юлей приходилось бывать в Болгарии в разное время года: весной, в начале
мая; летом в июле, августе; осенью в сентябре, октябре. В 2014 году я оказался в
Болгарии в июне один. Юля должна была приехать позже. Июнь для Калофера, городка, где стоит наш домишко, особенный. 2 июня каждого года здесь празднуется День Рождения национального героя Болгарии Христо (Христофора)Ботева.

Христо Ботев человек в какой-то мере удивительный. Кажется, что он прожил полную, яркую и самобытную жизнь. Но когда узнаёшь, что он умер в возрасте 28-ми лет, в то время, когда тебе самому за 50, понимаешь, что его яркость и самобытность в несколько раз больше.

Личность Христо Ботева - удивительная смесь нашего Михаила Лермонтова и кубинского Эрнесто Че Гевара. От Лермонтова у него литературная известность и
ранний уход из жизни, а от товарища Че - революционный авнтюризм, который и
привел Христо Ботева к ранней смерти.

Калофер - родина Христо Ботева. Здесь он родился и стал очень знаменитым,
когда выступил с революционной речью на похоронах болгарина, несправедливо
погибшего от рук турецкой администрации. Образ его может дополнить то, что он
учился в гимназии в Одессе, следовательно, знал неплохо русский язык, как и
подобало во второй половине 19 века образованному человеку.

В центре Калофера сооружен огромный мемориал этого героя. На громадной  лестнице, ведущей к монументу Ботева, стоящему высоко на горе, и на площади в подножии этой лестницы спокойно уместится несколько тысяч человек. Все население Калофера могло бы здесь гулять, и ещё бы место осталось.

Немного в стороне от мемориала, в тени небольшого парка находится дом-музей и
просто музей того же героя. На небольшой табличке при входе в парк говорится,
что это объект номер 48 в списке из 100 самых почитаемых национальных
святынь. Паломничество к мемориалу и музею продолжается круглый год, но
становится особенным в начале июня, а именно 2 числа, когда отмечается день
рождения Христо Ботева.

К этому дню, как правило, весь город чистят и моют. Дороги ремонтируют от ям,
а на придорожные столбы навешивают новые бело-зелёные флажки-транспаранты с
портретом героя, который чем-то похож на знаменитые портреты Че Гевара. Почти
на всех портретах, которых в Калофере хватает, есть даже бюст, Христо Ботев
выглядит лет так на 40-45, как мужественный герой в расцвете лет.
Но главное событие празднования всегда проходит 1 июня вечером. Называется оно
"Заря". Мои болгарские соседи и знакомые примерно за два дня начали меня
спрашивать, - "Отидешь ли на заря?" (Пойдешь на зарю?) Не имея представления,
что это такое, я отвечал туманно, типа, ну да, наверное, еще не ожидая, что
мне предстоит пережить.

Многочисленные ресторанчики, окружающие центральную площадь городка и мемориал,
начали готовиться к этому событию за несколько дней. На газонах около их
непритязательных построек появились по нескольку дополнительных столов со
скамьями под зонтиками. Количество посетителей в этот день возрастает в
несколько раз, поэтому упустить возможность заработать никто не хочет.

Однако эта особенность не самая главная достопримечательность празднования.

Электрик Дима, подключавший мне бойлер, просветил меня, что на празднике будет
военный парад и салют, потребовав, чтобы я обязательно пришёл посмотреть.

В означенный день, не имея представления о предстоящих событиях, я не особо
торопился на праздник. Как всегда, проработал часов до 6 вечера, потом
поужинал и, когда солнце уже зависло над бугристым от Балканского хребта
горизонтом, оделся поприличнее, взял фотоаппарат и пошёл к Ботевой поляне по
одноимённой улице Христо Ботев.

Событие начало ощущаться ещё на подходе к площади мемориала. Все близлежащие
улочки и проулки забили огромные автобусы и военные, крытые брезентом
грузовики, на которых обычно перевозят личный состав. Около них стояли и
курили военные в зелёном камуфляже. Но это были лишь те, кто охранял
имущество. Основной состав уже стоял на площади в парадном строю.
Я просочился сквозь охранные порядки военных на площадь. Там творилось нечто
невероятное, действительно выдающееся. Всё пространство площади мемориала,
нижние ступени огромной лестницы, центральная площадь на другой стороне горной
речки Тунджи, протекающей через весь Калофер, было заполнено людьми.

Самую длинную часть площади занимали войска. Три роты в парадной форме стояли
в строю, а рядом, также в строю стоял военный оркестр, исполняющий военные
марши. Оркестр был немного в другой форме, отличающейся более светлым
оттенком. На всех красовались ярко-красные береты. В лучах заката сверкала
медь больших и малых труб. Барабан на груди барабанщика не желал умещаться в
линию строя и нагло торчал вперед.

Выше на широченных ступенях установлен микрофон, перед которым толпились,
видимо, важные персоны. А еще выше за ними на ступенях стояли какие-то ящики,
охраняемые суровыми мужиками с повязками на рукаве. Всё остальное пространство
было занято гражданскими. Они стояли группами, ходили туда-сюда, занимали
места за столиками около ресторанчиков, забирались на длинные ступени здания
Дома культуры, стоящего тут же. За всё время пребывания в этом городке я ещё
ни разу не видел столько народа.

Я направился вверх по лестнице, чтобы сделать снимок строя войск в последних
лучах солнца, по пути пытаясь прикинуть, сколько же людей заполнили центр
города. Досчитав до двухсот, я оперировал уже не единицами, а массами, иначе
бы у меня ничего не получилось. По самым грубым подсчетам, включая военных
здесь было около 6,5 - 7 тысяч человек. Это вдвое больше, чем жителей города.
А значит, здесь много приезжих со всей Болгарии.

Мою догадку подтвердили многочисленные автомобили, заполонившие все окружающие
площадь улицы и переулки. Естественно, движение по центру города было наглухо
перекрыто. Все ресторанные столики как внутри, так и на открытом воздухе,
заполнены людьми. Предприимчивые хозяева тут же на улице установили 
дополнительные грили, на которых, разгоняя дым фанеркой, жарили традиционные
мясные болгарские блюда - кюфте и кебапче. Среди поваров, орудующих фанеркой и
лопаточкой для переворачивания мяса, я заметил и мэра Калофера, который нимало
не смущаясь, раздавал готовые заказы прямо с решетки своего гриля.

Сделать снимок сверху мне не удалось, так как охрана, завидев, что я
подбираюсь к охраняемым ящикам, замахала руками, показывая направление, в
котором мне надлежало уйти. Тогда я забрался на высокие ступени Дому культуры,
но солнце уже зашло, и мои снимки получились без ярких бликов на меди оркестра.

Спустившись вниз, я попал в руки электрика Димы, который весело меня приветствовал, видимо уже выпив свою порцию горячительного. Он стоял не один.
Рядом с ним руками размахивал большой грузный мужик, видимо, принявший на
грудь поболе, чем скромный Дима.

Мужик, завидев меня, сразу стал совать мне свою громадную припухшую от труда
ладонь. Но просто знакомством он не удовлетворился, сразу задал в лоб
контрольный вопрос, знаю ли и я, кто такой Христо Ботев, и что он значит для
Болгарии? Предыдущим утром я специально посетил музей и дом-музей Христо
Ботева, подробно изучив его биографию и все его подвиги. Поэтому я, нисколько
не смущаясь, врезал мужику с большим напором, - "Конечно знаю, а ты как
думал?"

Мужик слегка опешил от моего напора и русского языка, так как не совсем ожидал
такого ответа. Но это его не обидело, а наоборот, только раззадорило. Он
почувствовал, что появился противник, с которым можно повеселиться. Он
состроил угрюмую рожу и продолжал что-то типа, а что ты конкретно знаешь?

Но Дима, хорошо зная мужика (как и все жители этого городка знают друг друга),
не дал ему порезвиться со мной. Он слегка даже отпихнул его массу от меня и
успокаивающе ласково уговаривал его остыть. Чтобы помочь Диме, я мягким
движением ускользнул вбок, оставив приятелей праздновать без меня.

Я буквально протиснулся к невысокому бордюру, обрамляющему облицованные камнем
берега Тунджы. Только здесь было ещё более-менее свободно. Все лавочки, обычно
свободные, были заняты пожилыми людьми. Многие были с детьми. Я присел на
каменный бордюр, хотя это было не совсем удобно, и принялся слушать, что начал
говорить первый спикер в микрофон.

Официальная часть праздника началась. Первым говорил кто-то из Софии. Местный
мэр на этом празднике, видимо, годился только на помощь поварам. Не полностью
понимая болгарский, я все-таки уловил, что спикер говорил о большом значении
Ботева для Болгарии. Затем слово взял военный. Вернее, он не взял слово, а
начал вечернюю поверку, используя микрофон. Таким словом "поверка", а не
"проверка", в армии называют ежедневную перекличку личного состава, Это
оказалась та самая "заря" на болгарском.

Этим военным был командир первой роты, стоявших в каре войск. Когда список личного состава его роты закончился, он стал называть имена героев Болгарии, которые можно встретить на карте Болгарии, на улицах ее городов и в названиях
различных организаций, например, "Завод Христо Ботев" в Калофере. Каждый раз,
когда командир роты называл имя героя, ему отвечали, - "Погиб, сражаясь за
свободу Болгарии".

Все три командира рот участвовали в ритуале. Они по очереди докладывали о
завершении поверки командиру батальона, подполковнику болгарской армии. Затем
комбат сделал аналогичный доклад премьер-министру Болгарии, лично прибывшему в
Калофер ради "Зари". И снова, уже в четвертый раз, прозвучала фраза, - "Весь
личный состав налицо, за исключением героев, погибших за свободу Болгарии". За
эти несколько минут слово "свобода" прозвучало не менее 30 раз.

В этот момент по краям каре военного строя зажглись большие факелы, дополняя
освещение уличных фонарей пляшущим живым огнем. Некоторые из факелоносцев
оказались женщинами. Они стояли, держа на вытянутой руке факел, который хорошо
освещал их лица.

Теперь слово взял премьер-министр Болгарии Пламен Орешарски. Он произнес
торжественную речь в честь национального героя Христо Ботева. Вся
многочисленная толпа людей молча внимала его словам. Меня, как, видимо,
иностранца, его слова не затронули. Может быть, я не все понял, но эмоций от
речи премьера я не испытал. Несколько раз он давал оркестру команду играть
"Зарю", и над площадью разливалась бравурная музыка.

Но я еще не представлял себе кульминацию представления. Закончив свою речь,
Орешарски вдруг дал команду войскам встать посвободнее. Затем, резким
командным голосом крикнул в микрофон, - "Шапки долу, на колена!" (Головные
уборы снять, встать на колени). Видимо, так в болгарской армии отдают почести
погибшим. Команду премьер-министра выполнили все военные, положив свои ярко-
красные береты на предплечье.

От того, что произошло дальше, холодная волна прошлась по моей спине и голове,
подняв волосы дыбом. Сразу же вслед за гарнизоном команду «Шапки — долу, на
колена» выполнили все присутствующие.

Да, я не преувеличиваю, именно все, от мала до велика. Все зрители, стоящие на
площади, на газоне, на дороге с двух сторон реки, где бы они не находились,
опустились на колени и склонили обнаженные головы в глубоком поклоне ,
направленном к памятнику Христо Ботеву.

Это единый порыв — представляете, 7 000 человек одновременно снимают головные
уборы и встают на колени прямо на асфальт, на траву газона или на камень
мостовой. Женщины, дети, старики и молодые, прямо там, где они стояли или
сидели в этот напряженный момент. Особенно меня поразил старик, стоящий с
палочкой впереди меня. Он с трудом, помогая себе своей палкой сначала встал на
одно колено, потом осторожно опустился на второе.

Такое единение не могло не впечатлить меня. Чтобы не выглядеть белой вороной,
я присел на краешек скамейки, стоявшей рядом со мной, где сидели несколько
пожилых людей. Толпа, стоящая на коленях, замерла на несколько секунд. Только
оцепление батальона, да полицейские на своих постах остались стоять — они были
на службе.

Эта мгновенная картина — тысячи людей, стоящих на коленях, поразила меня своим
безмолвным единением, говорящим о том, что когда потребуется, все эти люди, от
мала до велика, встанут плечом к плечу и пойдут против любой противостоящей
силы, какой бы большой она ни была.

Это намерение настолько явно витало в воздухе, что разве что не горело
лазерными буквами над склоненными головами. Затем премьер-министр также резко,
по-военному скомандовал встать, и все начали подниматься с колен.

Несмотря на всю силу момента, это была ещё не кульминация шоу. Следующей
командой Пламена Орешарского было, — «Пали!» (Огонь). И тут уже началась самая
любимая калоферцами часть. Начался салют. В сопровождении оркестра со всех
сторон стрекотали автоматы, иногда перебиваемые басом пулемета. В дело
вступили загадочные ящики, стоявшие вверху на ступенях.
В воздух полетели ракеты салюта. Толпа завороженно смотрела в небо, где не
прекращался яркий и громкий фейерверк. Минут 10 так они и сопровождали друг
друга: звонкий стрекот Калашей, громкие разрывы ракет и бравурные звуки
военного марша. После финального залпа, отличавшегося массовым всполохом в
тёмном уже небе, затянутом густой пеленой синего дыма, раздались рукоплескания
зрителей.

Комбат скомандовал солдатам, и они маршем пошли по направлению к своим
автобусам, ожидавшим их в боковой улочке. А люди потекли по двум центральным
пешеходным мостам через речку на центральную площадь. Теперь многие продолжат
праздник за столиком в кафе или ресторане, а кому не хватит места, пойдут к
приятелям и посидят у них с желтой ракией в стакане. Я двинулся в боковую
улочку — так мне удобнее было дойти до дома. Проходя мимо автобусов с
солдатами, я их получше рассмотрел.

Особенное впечатление произвели женщины. Их было довольно много, около
десятка. Браво уперев руки в пояс и дымя сигаретами, они с вызовом
демонстрировали свои стройные фигуры, затянутые в камуфляж, с распущенными
волосами под лихо заломленными ярко-красными беретами. С такими солдатами
воевать совсем не хочется. У некоторых на шее висели Калаши. Грозное войско
болгарской армии!

Не знаю, может и есть где-то на просторах нашей Родины такие же моменты
единения нации, но мне не довелось быть их свидетелем, равно как и не довелось
пережить столь мощную эмоциональную волну единства, которая и делает из толпы
народ, нацию.