Капитан Коковкин

Веселый человек создает себе
веселый мир.
С. Смайлс

Капитан Коковкин Валентин Иванович места себе не находил, если ему не удавалось пошутковать над сослуживцами. Служба в авиационном полку тянулась день за днем по заведенному распорядку, летчики несли воздушную вахту, а изобретательный капитан без устали разыгрывал комедийные миниатюры.

 Главной проблемой, сдерживающей проявление его фонтанирующей самодеятельности, оставался поиск подходящих объектов розыгрыша. Товарищи по службе, хорошо осведомленные о наклонностях Коковкина, держались с ним начеку. На этот раз капитану улыбнулась удача, - на аллее Боевой Славы ему повстречался недавно прибывший в расположение части лейтенант. Старший по званию, не упуская благоприятный момент, на правах доброго наставничества вступил в переговоры с младшим:
- Слышь, лейтенант! Ты как к пиву относишься?
- Положительно, товарищ капитан.

Опытный постановщик импровизированных сцен затронул больную для мужского сословия тему, которая редкого офицера не заставила бы встрепенуться в надежде на утоление потребностей изнывающего желудка в животворном золотистом напитке.
- Тогда вступай в Клуб любителей пива. Будешь пить настоящее пиво, даже чешское, а не прокисшую муть из магазина. Правильно я говорю, Виктор Павлович? – окликнул Валентин Иванович проходившего мимо старшего лейтенанта Помыткина.
- Конечно, правильно! – отозвался тот, не вникая, впрочем, в суть беседы сослуживцев. Он понимал, что неистощимый на выдумки  капитан «впаривает» новичку очередную охинею.

- Вот видишь, и старший лейтенант поддерживает. Смотри, какая у нас эмблема, - пропагандист Клуба отвернул борт кителя и предъявил собеседнику значок с изображением пивной кружки.
- А что нужно для вступления в Клуб?
- Да пустяки, заявление напишешь и к нему приложишь фотографию по стандарту Клуба размером три на восемнадцать. С нее и начинай, но помни, что  другая фотография не подойдет…

Воодушевленный  радужными перспективами, любитель пива при первой  возможности выехал из расположения части в город для фотографирования. Фотограф в недоумении вскинул глаза на офицера, заявившегося со столь странным заказом:
- Может быть, сделать размером три на четыре?
- Нет, другая мне не подойдет, здесь нужен особый стандарт, - настаивал на своем клиент с лейтенантскими погонами.
- Хорошо, - согласился фотограф, - Вот Вам лист бумаги и линейка, начертите нужный размер фотографии и распишитесь под ним. Какой размер начертите, такой и будет выполнен.

Лейтенант аккуратно начертил прямоугольную фигуру со сторонами три на восемнадцать сантиметров, но расписываться под ней не стал. Доселе осенявшие его мечтания о дефицитном янтарном напитке чешского производства вмиг померкли и сузились до размеров нарисованного удлиненного прямоугольника...

Если Коковкину удавалось без особых усилий облопушить зеленый молодняк, то бывалых служак сбить с панталыку бывало сложнее. Но и здесь он умело подбирал ключи к потайным струнам однополчан. Удивительные личностные качества неугомонного организатора «прикидов», полная правдоподобность изложения сумасбродных умозрительных построений заставляли даже знакомых с его оригинальными манерами людей снова и снова поддаваться на заготовленные уловки.

В парковый день, когда летчики совместно с техниками занимались обслуживанием самолетов, старшие лейтенанты Слободнюк и Шерстенев, по прозвищам – Швабра и Шахтер, мучились на жаре  тяжелой похмелюгой. Им хотя бы принять по кружке пива, да в кармане, как говорилось, лишь блоха на аркане. Их болезненное состояние не осталось не замеченным Валентином Ивановичем…

На перекуре он завел речь об оказии, крайне удивившего его самого, профессионального военного. Оказывается, военнослужащим полка долгие годы выдавали не обшитые по краям портянки, отчего они преждевременно изнашивались, и здоровью служак наносился ущерб. Он, Коковкин, во всем разобрался и за выдачу портянок, изготовленных не по стандарту, за  годы службы получил компенсацию в размере 25 рублей. В подтверждение своего рассказа он вынул из кармана гимнастерки новенькую купюру и торжествующе помахал ею.

- Надо же! – поддержал рассказчика Виктор Павлович, - Сколько лет служу, а не знал об этой канители с портянками. Получается, каждый из нас может получить такую компенсацию?
- Конечно, может. Разумеется, в зависимости от срока службы – согласно приказу № 119. Правда, эти пройдохи о нем не распространяются, деньги-то выдавать не хочется. Еле добился этой компенсации. Да вы сами проверьте, портянки-то легко рвутся пополам, - терпеливо разъяснял капитан суть дела сослуживцам. В подтверждение своих доводов он снял с ноги сапог, размотал портянку и без особых  усилий разорвал ее, только треск раздался в наступившей тишине.

После перекура служаки возобновили ремонтно-профилактические работы, а Швабра с Шахтером подались в сторону склада. Клюнули на приманку! Коковкин кинулся к телефону и предупредил заведующего складом, чтобы тот направил офицеров, которые придут за денежной компенсацией, на базу. Затем мастер занимательных интриг предложил начальнику базы отправить просителей к начальнику службы тыла.

Возмущению летчиков гвардейского полка действиями снабженцев, беспардонно уклоняющихся "согласно приказу №119" от выплаты денежной компенсации за необметанные портянки, не было предела. Поначалу мордастый прапорщик со склада отправил их на базу, там «тыловые прохиндеи» пытались  отфутболить их к своему начальству, но Швабра с Шахтером решили здесь же, на месте, довести портяночное дело до конца. Разгоревшаяся острая перепалка завершилась тем, что вызванный на место разборки наряд внутренней службы доставил разъяренных скандалистов, не удовлетворенных выдаваемыми портянками, на гауптвахту.

... К вечеру по гарнизону объявили тревогу «Химическое нападение». Это учебное мероприятие летчики воспринимали с откровенной неприязнью и всячески уклонялись от натягивания на голову плотно облегающей резиновой груши, именуемой  противогазом. Завыли сирены, и группа офицеров с противогазами через плечо, избегая участия в отражении химической атаки, крадучись пробралась в отдельно стоящий домик разнопланового назначения. Туда же следом – капитан Коковкин и старший лейтенант Помыткин. Наметанный капитанский глаз сразу подметил висевшие на входе плащи со знаками различия старших офицеров, прибывших из дивизии для инспектирования полка. Капитан по ходу событий внес коррективы в намеченные действия. 

- Надеваем плащи, противогазы и входим в дом с проверкой хода учений. Мы – инспекция из дивизии, - распорядился Коковкин.
- Слушаюсь, товарищ капитан, - охотно вошел в роль инспектора Помыткин, вооружившись блокнотом для записей выявленных замечаний. Облачившись по задуманному сценарию, высокая комиссия свалилась на конспираторов как снег на голову:
- Это что за народ собрался? Фамилии! – слышимость через противогаз упрощенной конструкции была достаточно хорошей.

Мизансцена внезапно нагрянувшего инспектирования произвела на уклонистов эффект разорвавшейся бомбы. Скрывающиеся от учений офицеры ринулись сломя голову из укрытия через распахнутые окна и двери, сбивая с ног инспекторов. Домик мгновенно опустел. Не ожидавшие сногсшибательного успеха первого акта устроенного спектакля, режиссеры-постановщики, переглянувшись, приступили ко второму. Они бодро двинулись за беглецами, разбегавшимися по сторонам врассыпную.

Лучшую эпизодическую роль сыграл старший лейтенант Яков Фейерштейн, угодивший по запарке в битумную яму. Его по щиколотки засосало в разогретой под  солнцем черной  смеси, заготовленной для строительных работ.
- Матвей! – взывал он о помощи вослед убегающему сослуживцу. – Вытащи меня из ямы, тебе ничего не будет, - ты же беспартийный!

Матвей, обладавший развитым чувством товарищества, попустился собственным благополучием и вернулся к терпящему бедствие коммунисту. Вытягивая товарища,  спасатель сам свалился в яму, разделив печальную участь спасаемого. Тут же на краю ямы появились зловещие фигуры в командирских плащах и противогазах. Один из них с полковничьими знаками отличия, другой - с блокнотом в руках.
 - Кот такие? - последовал строгий вопрос.
 - Мы блок коммунистов и беспартийных, товарищ полковник! - отшутился Матвей, которому уже нечего было терять. Записав фамилии нарушителей воинской дисциплины, инспекторы важно удалились.

Оставив в домике заимствованные инспекторские плащи, Коковкин и Помыткин поспешили, уже без противогазов, к извлечению застрявших сослуживцев из вязкой строительной смеси. Благодарные спасенные долго рассказывали им о своих злоключениях, а при первой  возможности устроили спасателям званый ужин. На нем военные летчики пришли к выводу, что жизнь авиаполка как-то не вписывается в  строгие параграфы Устава внутренней службы.