Нейрохирург

      Случайных людей в нашей жизни не бывает.Моё повествование убедит вас в этом ещё раз. И про нейрохирурга придется начать издалека. Сначала появился в моей жизни человек, который определил мою судьбу на далекую перспективу в будущем. Это - мой одноклассник. Он предложил мне покончить с поприщем механика-технолога и заняться программированием в 1981году. К развалу СССР, когда остановилась промышленность, я пришла хорошенько подготовленным специалистом в области информатики. Но, еще до развала,тресту «Минтрансстроя»  вычислительный центр, где я пригрелась, оказался не по карману. И мой шеф, решив - что бы ни рушилось, а электричество будет всегда, устроился в энергосистему и перетащил меня к себе. Понятно – тоже оказался неслучайным человеком, плюс родным братом моего одноклассника. Собрал на новом месте отдел пишущих программистов, а уже существующий в штате энергосистемы непишущих внедряек готового матобеспечения начал подковерную борьбу с нами. Еще одним неслучайным человеком оказался генеральный директор энергосистемы.
  Когда в нашем первом ламповом телевизоре сгорел кенотрон, отец организовал  первую деловую встречу с ним.
 - Сходи в ЗАПКАЗЭНЕРГО", попроси, чтобы тебя пропустили к главному инженеру. Его зовут Юрий Николаевич Алимпиев. Покажешь ему лампу, он поможет. И посмотри на него внимательно - у этого человека большое будущее. Было страшновато, но я всё сделала, как велел отец.
  Юрий Николаевич достаточно быстро помог мне, спустившись лично со мной на склад, передал привет отцу, наверное. Я так внимательно его рассматривала, что мелочей встречи не помнила.
 Поскольку я носила фамилию отца, мое трудоустройство в энергосистему прошло безболезненно. Это – тоже не к слову, а как главное звено по пути к нейро-хирургу.
  Ну вот, подковерщина дошла до того, что приглашает нас, пишущих,  к себе генеральный. Диалог, было очевидно, скатывался к тому, чтобы выяснить зачин-щиков склоки. В нашу задачу входило доказать, что ничего, кроме блага мы во главе с нашим шефом, энергосистеме принести не можем.
  И вдруг генеральный мне задает вопрос – понятно, провокационный:
-А, что мне делать, если начальник ВЦ положит заявление на стол? Ну не может и не хочет он работать с вашим умником!
-Копылову альтернативы нет, Юрий Николаевич, и, думаю, у вас найдётся достаточно  аргументов убедить его остаться.
  Ответ мой был ключевым в решении нашей судьбы - нас перевели в другую структуру, сохранив всех.
  Именно Копылов привел ко мне человека, без которого другая сторона нейрохирурга осталась бы темной. Этот человек был родственником Копылова, списанным на берег по сокращении флота моряком-дизелистом и, когда мы проговорили уже много о личном, он проронил, что Копылов с генеральным держат двух сестер.
  Мявкни я что-то другое ему ТОГДА в ответ – где бы мы все были? А теперь я в личном кабинете приютила бывшего моряка, когда его попросили за какие-то прегрешения с должности и из отдельного кабинета.
  Пройдясь по фамилиям нашим, выяснили, что наши матери – одноклассницы, а сестра моя не та ли врач, что увела у его сестры жениха?
  Убедительно про не случайность?
Дальше о соперницах.Моя сестра – Инна, его сестра – Светка, предмет соперничества нейрохирурга – Валеркой. Поскольку Светка звала его именно так, встречаясь с ним весь период учебы в мединституте.
 Потом проводила его в тот же город, где уже работала моя сестра, в качестве молодого специалиста. Светка продолжала осваивать профессию паталогоанатома.
Со слов моряка:
 -Я его очень уважал. Такого редкого образованного человека я еще не  встречал! Да и откуда ему было взяться, необразованному, в семье, где мать преподавала микробиологию в МЕДе и писала диссертацию о дефиците жизненно необходимых микроэлементов в нашем регионе, а отец-селикционер был награжден правительством за выведение новой породы овец – мясных кудрявых, коммуника-бельных, которым плевать, что пастух – один-разъединственный – алкаш несусветный…
 Как-то Светке кто-то из доброжелателей посоветовал:
- Найди время, съезди к своему. Он перестал ходить в заводскую столовую. Выясни, кто его кормит.
 Брат-моряк подключился, зашел в соседнюю ПМК, что рядом с энергосистемой на разведку – нельзя ли отправить сестру с каким-нибудь самосвалом в автоколонне, что возит руду с рудника на наш завод. И попал на прием к моему отцу – начальнику отдела эксплуатации…
 В судьбе отца неслучайным оказался еврей, бежавший с захваченных фашистами территорий, сменивший фамилию и рискнувший предоставить первое место работы репрессированному с последующей реабилитацией военному.
 Поляков Наум Ильич – с благоговением храню в сердце его имя.
 Но ехать Светке не пришлось – Валерка пришел к ней в родительский дом перед отъездом в Москву – он поступал в аспирантуру заочно. Оставил зачем-то свой плащ – вернусь, заберу.
 -Ну вот и хорошо, не до баб будет. - Подумалось тогда моряку. -  Да и в Москву, наверняка впоследствии переберемся. Валерка – редкая умница.
  Но,когда умник вернулся за плащом, окинул взглядом неказистенький старый домишко, доставшийся светкиным родителям от предков-казаков, и промолвил:
 - Я в этом доме, по-видимому, в последний раз.
  Ну да, Иннке ГОК, как молодому специалисту выделил отдельную квартиру. И не важно, что главную роль в этом сыграл сын, директора ГОКа, зачастившего на прием к молодой и красивой врачице. За ней просматривается наследство в половину свежеотстроенного дома. Большого, с капитальными хозпостройками. И готовила она, прямо скажем, не как в столовке.
  Я повидалась с сестрой на последних перед выпуском каникулах. Она ходила с маленьким круглым животиком и сообщила, что живет с Валеркой, как муж и жена. Вечером нас навестил «как муж», ушел ночевать к другу, чтобы нас не стеснять.
 Вот это был жених! Я и не помню, как долго пребывала с сестрой. Превалирующей составляющей было его присутствие и шарм общения с ним.
 Это было весной. А летом сестра постучала в калитку родного дома. По ее лицу родители поняли, что ее оставили. С животом.
 За всю жизнь я воспользовалась только двумя советами. Первый – сводного брата, о котором отдельный рассказ:
 - Веди себя со всеми РОВНО.
И второй – Валеры. Сестрица не очень-то панькалась с родителями. Живя потом уже с мужем и сыном в родительском доме, позволяла себе выходки, которые Валере представлялись грозящими лишением наследства. И он советовал жене:
 - Веди себя ПРАВИЛЬНО. Но советом воспользовалась я, а не сестра.
   Валера был, потому, что вел себя правильно, безукоризненным зятем. Пользовался безграничной любовью тестя, тещи  и моей.  Но я отслеживала во всех его действиях корыстные цели. И, когда сестра отправилась в Москву участковым врачом по лимиту, чтобы дать вожность Валере перевестись на очнное отделение  аспирантуры, я ей в одном из писем обронила, что она – всего лишь орудие для достижения его цели. Троянский конь. Валера прочел, затвердил на всю жизнь, не обидевшись, и еще повторял:
 - Давно бы оставил жену, но уже никто меня так вкусно не накормит.
  Он достиг своей цели. Ещё в качестве кандидата принимал участие в ЧС во время землетрясения в Спитаке, где местное пострадавшее население за ночь могло разграбить развернутый за день американцами полевой госпиталь.
 В столице Казахстана он стоял за операционным столом, когда казахский народ «боролся за независимость» и на стол несли русскоязычных стариков, детей, беременных женщин - ту категорию людей, которая была беспомощна перед "борцами". И вздохнул с облегчением, когда на стол пошли «борцы» с травмами от саперных лопаток. – В действие вступили войска.
  Потом Валера вылетал спасать внучку маститого кафедрала нашего МЕДа – поскольку местных кадров не взрастили. Когда в операционной включили освещение, ужасом было то, что над операционным столом маломощный осветительный прибор, а ребенка уже готовят к операции. Спас бывший однокурсник. С риском для себя он демонтировал прибор в операционной в областной нейрохирургии, и они с Валерой управились до первого пострадавшего, поступившего на операционный стол в нейрохирургии. 
   Валера спасал людей после взрыва газа в Уфе, откуда вернулся седым. Объехал пол мира, участвуя в симпозиумах. Был приглашашён в качестве ведущего хирурга в Канаду. Но от предложения был вынужден отказаться по вопиющей причине: канадский младший медперсонал был оснащен такой медтехникой, что потребовался бы не один год на ее освоение. И он остался в институте имени Бурденко, где на вооружении тогда был только французский аппарат, делающий снимки мозга на любой глубине, в любом срезе, под любым углом. Остальное – виртуозно РУКАМИ!
   Выучил во втором медицинском, наняв репититора на наследство жены, и трудоустроил в институт кардиохирургии имени Бакулева сына.
   И, видимо, поев досыта, покинул Иннку.
   Я прошла уже этап развода, прожила много лет с семьей, по прежнему принимая от Валеры помощь, которая многократно превысила сумму наследства сестры. И теперь ездила к сестре поддержать ее в период этой острой боли. Мне казалось, что всё произошло потому, что она вела себя НЕПРАВИЛЬНО. Хотя, других, правильных, постигла та же участь. В течение десяти лет мы общались.   
   Валера не стал расторгать брак с женой, содержал её и сына. Таскал нас в мое пребывание в Москве по лучшим кабакам, предупрждая, что и там все одноразовое используется многократно.
   Он вытаскивал жену с того света, когда прогрессирующий диабет спровоцировал гангрену стопы.
   В последний мой приезд – это была пятница – мы договорились о встрече в понедельник, он по прописке должен был сдать больничный лист после операции на сердце.
   Его шунтировали, стендировали, продлив ему жизнь как минимум на четверть века. Но не пришел, не ответил на звонки, а, когда через институт связались с его женщиной, она сообщила, что, вскрыв квартиру, нашла его мертвым.
   Его труп задержали в морге, обнаружив, что он скончался от черепно-мозговой травмы, не совместимой с жизнью.
   Примерно за полгода до этого, он наведал жену с предложением жить дальше вместе.
   Его женщина, получив в наследство квартиру тётки, отремонтировала её и съехала от профессора.
   Сестра понимала, что имея двух детей, соперница не оставит мужа в покое и превратит её жизнь в пытку, а муж будет челноком между ними в лучшем случае. Ей, с трудом передвигающейся по дому после перенесённой гангрены, и без того жилось тяжко. И она отказалась.
   Возможно, уже тогда появились мотивы, по которым жить одному в квартире стало рискованно.
   Мы побывали в институте, где он работал. Там, в его кабинете, из шкафа с историями болезни с фотографий смотрели на нас его женщина - копия законной жены тридцатью годами её моложе. Дети, которых сложно назвать совместно нажитыми. Приехавший на похороны брат Валеры поведал, что женщине он, Валера, поставил диагноз:
 - Знаешь, она сексофильная и аутичная. Это симптомы шизофрении.
  По факту вскрытия предложили расследование, но, не дождавшись заинтересованных лиц, разрешили забрать тело.
  Законная жена-инвалид,сын - галантный по отношению к женщине отца не пожелал травмировать её следственными действиями.
  Сама женщина покинула в спешном порядке страну. 
  Брат Валеры был уверен, что истина о смерти вряд ли определится в связи с отбытием возможного фигуранта - его женщины.
  Под следственным документом красовался вердикт.
  "Квартира потерпевшего максимально оснащена отслеживающей аппаратурой, которая не зарегистрировала движения второго лица. Сожительница потерпевшего засвидетельствовала, что в сейфе лежала наличность примерно в той сумме в которой она обычно присутствовала "на всякий случай." Чем подтвердила невозможность присутствия посторонних на момент смерти."
  А то, что эта женщина открыла квартиру, что у неё был дубликат ключей  и пультов от всей аппаратуры, которая отключалась перед тем как войти, было ли учтено? Была ли исследована динамика отключений этой аппаратуры?
 За заслуги перед Отечеством его прах упокоили там, где пожелала его законная жена – на Кузьминском кладбище, по месту прописки.