Ремюзе. Музейная байка

Нина Кирилловна была сотрудником со стажем и опытом. Этаким чиновником на посту по охране музейных ценностей. Проработав всю жизнь в музее она так и не научилась разбираться в антиквариате, зато освоила систему учета и хранения. Главной задачей своей деятельности на посту Главного хранителя она видела: беречь и не пущать. При всей комедийности фабулы, это была единственная возможность сохранить фондовые сокровища. Десятилетиями советские музейщики тащили туда, все что возможно, зачастую даже без описания, надеясь в фондах музеев сберечь то, что не вписывалось в идеологию государственной власти. Так собирался музейный фонд, который требовалось сохранить для будущих поколений. Для этого был нужен прежде всего честный человек, остальное было на первом этапе казалось не так важно. Именно таким человеком и была Нина Кирилловна.
Но вот в начале 1980-х настали другие времена. Из министерства культуры пришел приказ -делать второй учет экспонатов. Для тех, кто не знает, это означало научное описание фонда. Научная работа как таковая  в музеях благополучно умерла в середине XX в. вместе с естественным уходом подвижников, которые пришли в музеи после революции, найдя для себя дело по душе вне зоны тотального контроля Советской власти. В Вологде таких было немало: семейство Федышиных, хранителей и реставраторов икон, сын царского сановника Степана Белецкого Владимир, сосланный в Вологду, где натурализовался под именем Владимира Желязняка и в глубокой старости стал известен как писатель-краевед, автор исторических повестей и рассказов. Были и другие, менее известные фамилии, но так же сделавшие много для музейного дела в области и в стране.
На смену этим людям пришло поколение советской молодежи, воспитанной на преданности Советской власти, но увы, уже не имеющий тех знаний о старине, которая была у их учителей. К этому поколению принадлежала и Нина Кирилловна.
И вот- приказ о втором учете, не выполнить-нельзя, выполнить без привлечения "чужих", а именно так называли в музейных кругах пришлых специалистов- невозможно.  Это была дилемма. Надо было открывать двери в хранилища, шкафы, сундуки, сейфы и все описывать с научной точки зрения.
Нина Кирилловна, как главный хранитель отвечала за все и конечно ей было страшно, мерещились нечистые на руку "специалисты". Но делать нечего, пришлось звать чужаков, более того, брать их на работу в музеи. Тихие коридоры быстро преобразились. Энергичные женщины искусствоведы стали доставать из сундуков народную одежду, копировать орнаменты,  громко восхищаться уникальностью разных предметов, доводя Нину Кирилловну до шока.
Не миновала эта участь и нумизматическую коллекцию. Так в музее появился студент Саша, который под бдительным контролем Нины Кирилловны стал описывать коллекцию монет. Если честно, контролировать было что, основная часть материала содержала весьма расплывчатое описание: "монета большая, толстая, круглая. Неизвестный текст и герб". Иногда давалось уточнение: монета белого или желтого металла. Очевидное -серебряные монеты императорской России запрещалось без апробации считать таковыми. Сотни тысяч памятников нумизматики были отправлены Ниной Кирилловной в Пробирную палату и существенно подпорчены на пробирном камне. Абсурдность этой затеи она не понимала, есть приказ Министерства об апробировании, его надо исполнять. При цене металла в 25 копеек за грамм, урон, который наносила апробация редким монетам был колоссален. Но приказ Министерства был превыше всего! Мнение специалистов тоже только мешало, Нина Кирилловна и без них лучше всех знала, что и как сохранять.
Вопиющая неграмотность честнейшей женщины всегда была поводом для смеха.
-Вот, Саша,- я без тебя иностранную монету определила! видишь, написано "1 ренни"!
-Пенни,-Нина Кирилловна,- это же латинский шрифт!
-Да? А может я считаю по другому?
Пауза...
-Девочки,- Нина Кирилловна обсуждает с подчиненными сотрудницами бытовые вопросы,- Оля то Молотилова себе костюм импортный достала, называется "Рита", ей бы его надо в массовый отдел продать, там экскурсовод- Рита, ей подойдет!
-Не "Рита", Нина Кирилловна, а "Puma",- возражают ей продвинутые сотрудницы.
-Много вы понимаете,-машет рукой начальница.
Читает как то раз Нина Кирилловна книгу поступлений и удивляется:
-Вот ведь какие фамилии у людей бывают, автор книги-Фартуков, смешно же!
-Не Фартуков, Нина Кирилловна, а Фортунатов,- поправляют ее сотрудницы.
-Да какая разница!- машет рукой начальница.
Много ли, мало ли времени прошло, объявили в стране перестройку и гласность. Разрешили критику и самокритику. В музее тоже собрание собрали, говорили о том, о сем, Нину Кирилловну критиковали, что молодежи хода не дает.
Она сидела в первом ряду рядом с директором, красная как рак, потом подняла руку, вышла к трибуне и сказал фразу века.
-Все высказались? А теперь я сделаю РЕМЮЗЕ!
Большую часть собрания согнуло от хохота. Нина Кирилловна не понимая, что смешного, смутилась, пожала плечами и села на место.
Вскоре ее проводили на пенсию, дали грамоту, обещали медаль, но обманули. Ей очень хотелось получить престижное звание "засрака", т.е заслуженного работника культуры, но увы, оказалась недостойна. Так и ушла Нина Кирилловна на заслуженный отдых обиженной и неоцененной. А крылатая фраза про "ремюзе" еще долго была мейнстримом в музейной среде. Все понимали о чем речь, но когда не задумываясь  говорили ее вне своего круга- возникали удивленные взгляды. Откуда же посторонним знать, что "ремюзе" это наше все- вологодский музейный фольклор.