Длинный день IV

                IV.

        Подул свежий степной ветер, пахнуло сначала дорожной пылью, перемешанной с остатками терпких трав, затем волна за волной набегали потоки прохладного предгрозового фронта. Внезапно появились дутые мрачные тучи, поминутно меняющие свои очертания, словно клубясь и изворачиваясь в каком-то диком танце. За тучами скрылось солнце, похищенное тёмными небесными чудовищами. На какие-то мгновения всё стихло вокруг, стало особенно темно и волнительно. Вдруг ударила ослепительная молния, совсем близко, и территория садика высветилась каким-то фотографическим чёрно-белым светом, на миг весь маленький мир показался нереальным, потусторонним и застывшим. Ещё минута и дорога стала покрываться глянцем бесконечных капель влаги, образующих мощный поток с крыш, из водопроводных труб, несущий клокочущие пеной волны по широкому асфальту дороги. Благодатный весенний ливень набирал силу. Ветер потоками разгонял его, потом напор ослабевал до мелкого дождя, до просветления в небе, разлившийся поток начинал пузыриться и лопаться, источая незабываемый острый запах озона, мощные прозрачные струи лились с крыш, журчали по трубам и с силой били по отмостке жилого корпуса.       
            После обеда, дети лежали в своих пружинных кроватках с белоснежным бельём, но спать никто не хотел, как обычно. Спальная комната была такая же огромная, как и игровая. Детей тоже было много, поэтому всё пространство было заставлено мебелью. Вдоль одной из стен стояли шкафы для белья, а по трём другим шли огромные открытые окна, через которые, лёжа, так приятно было наблюдать небо, тучи, пробивающее ослепительное солнце и отрывающиеся с крыши блестящие капли прозрачной воды. Из-за  грозы и начавшегося ливня в комнате было очень тихо, и мальчики шёпотом переговаривались между собой., а девочки больше молчали, укутавшись в одеяла.
Наблюдая этот парад летящих рядами капель, пронизываемых яркими солнечными лучами, на стальном фоне грозового неба, как-то особенно легко становилось в душе, покойно и радостно. Ощущение бесконечного счастья, которое несла с собой живительная сила приходящей весны:

Тот, самый первый памятный апрель,
Струился с крыши сказочным дождём,
И в сердце слово звонкое «ка-пель»
Навеки задержалось блеском солнечным.

Весна щедра была на теплоту и влагу,
И воздух напоён дыханьем жизни юной,
Той, что строкою свежей льётся на бумагу,
Что рвётся к свету бархатной травой.

Ничто не скрылось от пытливых глаз:
Ни лужи тёплые, в молочных облаках,
Ни тяжесть сладкая, спустившаяся враз,
Ни цвет садовый, с пчёлкой на устах.

Дыхание весны. Ты вместе с нею дышишь,
О, юный отрок, торжествуя милым смехом,
Ты, на бегу хватая ветер, враз услышишь
В груди капели стук, неповторимым эхом...

Дежурной воспитательнице в белом халате и туфлях на каблуке, в этот раз не пришлось никого наказывать за громкую речь и путешествия по спальне и она спокойно делала записи в своём журнале, сидя за столом,  в соседней игровой.
    Через час ливень прошёл совсем и открылось просветлённое небо во всю свою голубую ширь и улыбнулось нежной улыбкой апрельского солнца. Воспитанники садика уже снова носились, как возбуждённые шмели, вдоль цветочных клумб, громко смеялись, догоняя друг друга, скакали по лужам, впитывали полной грудью упоительный аромат спустившийся с небес и.. были счастливы.
     Саша тоже носился по лужам, намочил свои сандалеты с носками и, немного успокоившись, задумчиво шагал по дорожке в дальнюю часть садика, чувствовал, как продрогли его ноги и постепенно стали покрываться «гусиной кожей», как пробиралась свежесть под тоненькую бумазейную рубашечку, с коротким рукавом. Улыбаясь чему-то и глядя на всё ещё стекающий вдоль бордюра ручеёк, задумался, опустил стриженую голову, в белой круглой кепочке , и заметил на мокрой дорожке белую бабочку, которую прибило дождём к земле. Она лежала на боку, одним крылом в воде, и перебирала, беспомощно, лапками. Мальчик присел, протянул ладошку поближе и коснулся её пальцем. Бабочка зашевелилась вся, уцепившись за спасительную руку. Маленькое тельце и усики ожили, крылья сложились-разложились, пытаясь освободиться от воды. Саша поднялся, приблизил руку и заглянул в маленькие сетчатые глаза, которые, казалось ничего не выражали, потрогал мокрое крыло с чёрной сеткой жилок. Ресницы его мигали от удивления и попыток рассмотреть детали крыла и глаз. Бабочка, наконец, пришла в себя и поползла по  руке.
Засмеявшись от радости и чувства щекотки, он отпустил её в траву. С улыбкой на лице, двинулся  обратно к своей площадке, где дети всё так же галдели и суетились. Но он не слышал ничего, шёл, опустив голову, пока женский голос его не окликнул:
- Саша, Сашенька,- мать взяла его за руку, повыше локтя, присела и заглянула под козырёк в такие же, как у самой, большие серые глаза,- Как ты? Ой, ноги намочил! Давай, носки быстренько снимай, а то простудишься!,- мать стала расстёгивать ему сандалии.
- Мам, а почему пришла ты, а не папа?
- Сынок, папа придёт с работы и вы сразу поедете к бабушке, так что поспеши, чтобы на электричку не опоздать..
- Мам, а зачем бабочкам усики?
- Не знаю, наверное, чтобы различать запахи цветов и выбирать свои, любимые.