Тоже про него же

Мы убирали свои луга. Сено было скошено, уже сухое, и  сложено в валки.   Копнитель был один на двадцать пайков для работников мех. мастерских. Мы с Ахмедом  были главные по должности. Я начальник маш. Двора, а он механик. Основная техника еще убирала колхозные участки. Время- деньги, работали все, в ручную копнили тоже. На двадцать человек разделили копна -получилось по девятнадцать копен на человека. Копен из под копнителя было половина, как и ручной уборки. Ахмед долго капризничал, что разделено не справедливо, и диктовал новые условия, а время шло, никто не мог приступить к подвозу своих копен к месту метания стога. У нас оставалось три копны не парные. Это на случай, если не хватит завершить стог. Что бы решить спор мне по секрету сказали отдать из трех копен две ему. Ахмед  для порядка не много помялся, слово «не справедливо» уже сказал тихо и улыбаясь:
-Ну че стоим, дождя ждем?
 И правда, из за горизонта выплывала черная туча.
Метали стога через день, когда проветрило копна. Мы с ним прибыли на москвичах. Я взял большой аркан и подтаскивал копна на москвиче, затем это сделал соседу и мы начали метать, Ахмед  ждал когда освободится трактор и все ругал меня за то, что не жалею машин. Уезжая с лугов  ко мне набилось в салон семь человек кроме меня. Он посадил к себе  четверых худощавых.
В эту осень его автомобиль сгорел, а в нем новая пила «Дружба» и часы. Под видом заготовки дров в овраге он с товарищем затаривал зерно из крайней к оврагу копны, под которую сыпал комбайнер бункер. В любом месте он всегда закрывал двери на ключ тут у оврага тоже. Ключ зажигания был либо потерян, либо захлопнут внутри салона или богажника. Ахмед пошел домой за запасным. Его напарник что то пытался сделать и машина загорелась, а рядом насыпанные мешки с зерном. Я купался на реке и увидел черный дым на поле, подумал горит комбайн. Приехав на поле, увидел у оврага обгорелый Москвич и жареное зерно. Рядом с забинтованными руками его напарник. Ахмед плакал. Потом я ему приготовил стекла со списанных машин и с кап ремонта мотор. Ахмед  купил  Минский мотоцикл и ездил тихо с опущенными ногами. Сгоревший москвич много лет стоял в гораже, как память о жадной молодости. Деньги он доставал через рваный карман, где то в районе гульфика. Продавец брала его деньги двумя пальцами . Материально он жил не плохо. Но з-амуж за него никто не желал выходить. Женщины на работе у его сестры, немного юродивой, спрашивали:
-Рахимя? Что Ахмед привез из санатория в подарок?
-Ничаво! Магазины были закрыты!
Бригадир учетчик мне сказал:
-Ты больно шибко не переживай за него, что не праведно  пришло-в прок не пойдет.
Перед смертью брат его читал «Капитал» Карла Маркса, где сказано, что брак родства не порождает, и все подписал Ахмеду, а жене осталась только голая квартира и двое несовершеннолетних детей. А его напарник с обгорелыми руками изрек:
-Жадность фраера сгубила. Недавно я видел свой «Москвич» цвета «Магма»у третьего хозяина. Заменяны были только крылья и рессоры.