В старой типографии. Истории из почтового ящика

                Светлой памяти Володи, хорошего, доброго человека       


             Когда-то здесь была типография, и  теперь она здесь. Тяжёлая гильотина, ручной нож для резки бумаги,  старые печатные машины, пресс. Всё выкрашено в зелёный цвет. Тяжёлое, громоздкое, безотказно работающее, чего доброго, с середины прошлого века оборудование. А что с ним сделается, с этим тяжёлым металлом?  Когда – то здесь хозяйничало типографское начальство почтового ящика. Документы множились, печатались, переплетались по заявкам отделов, заявки  раскладывались по ячейкам специального шкафа. Потом налетели ветры перемен, почтовый  ящик ликвидировали. Многое исчезло, растащили, уничтожили. Но не старую типографию. Только  сейчас здесь царит Вовчик, один из самых давних моих знакомых на земле. Это под его присмотром и в его владении старая техника продолжает служить и приносить доход и пользу людям.

- Ну, заходи, заходи! Конечно, тебе всегда помогу, - безотказный Вовчик встречает меня сегодня особенно ласково. По старой дружбе я его немножко эксплуатирую , вот и сегодня нужно вырубить нужный формат бумаги.
- И чего это я тебя так люблю, Вовчик? - подлизываюсь я.
- Слушай, а не поздно ли? - со смехом отшучивается он.
Напоминаю, что всё-таки лучше поздно, чем никогда.
- Вот это ты верно подметила.

          У окна на рабочем столе на расстеленной бумаге (чего, чего, этого добра тут много) нехитрые закуски и початая бутылка водки. Маленькие хрустальные рюмочки – когда–то признак хорошего  благосостояния. Странно они смотрятся на таком столе. Вовчик и его собутыльник поминают безвременно ушедшего год назад в мир иной друга Шурика. Здесь же третья  рюмочка, наполненная водкой – за него.

- Слышишь, Вовчик, мне вспомнилось, как когда-то давно, в этом же помещении вон за тем столом мы тоже пили водку со Стасиком, который работал здесь. И с Сеней.  Просто Сене тогда нужно было напечатать какие-то брошюры для диссертации, и я ему устроила блат у Стасика, а он в благодарность принёс бутылку. Стасик пожелал её распить с нами под какую-то ужасную рыбу. Дело уже было после работы. Что такое пол-литра на троих? Только мы с Сеней сам знаешь, какие пивуны были. Львиную долю оставили Стасику, только Сеню всё равно пришлось в Икарус заталкивать, сам никак не мог подняться.

- Точно, там всегда стоял  этот стол.
- И вот этот пресс всегда здесь стоял. Когда я сюда приходила, Стасик заталкивал меня между прессом и шкафом и лез обниматься. При этом на весь этаж в шутку орал – женюсь на Яковлевне. И все думали – таки, что-то между ними есть.
Вовчик и его собутыльник хохочут.
- Да, я помню. Наверно, весь ящик это помнит.  Стаська тоже про это  говорит, когда приходит сюда.  Ты ведь тогда ещё совсем девчонка была, - подтверждает Вовчик, - Но как ты много помнишь про то время. А я почти ничего в памяти не держу, не помню и не хочу помнить, что было. Мне от этого ни тепло, ни холодно. Не люблю вспоминать.
        Он возится с гильотиной. По профессиональной привычке «безопасника» говорю:
- Смотри, осторожно – руки.
- Что мне нравится, так то, что ты обо мне всегда заботишься, - многозначительно констатирует Вовчик.

         Упаковав бумагу, на моё «спасибо» традиционно говорит:
- Да не за что. Ты присаживайся. Начинается задушевный разговор за жизнь. Вовчик и его напарник опрокидывают рюмочки.

         Опять  разливает водку по рюмкам. Мне ещё на работу, поэтому предупреждаю:
- Я не буду, мне не наливай.
- А я тебе и не наливаю. Что, может скажешь, что у тебя  сердечная недостаточность? Или холестерин ? – грозно спрашивает Вовчик . – Ты знаешь, последнее время мне всегда попадаются дамы, у которых или сердечная недостаточность, или холестерин. Так если сердечную недостаточность я ещё могу поддержать ,- он делает характерный жест, растопырив пальцы горсти возле воображаемой груди,- то с холестерином я ничего поделать не могу.

         От этого заявления я чуть не валюсь со смеху, собутыльник Вовчика тоже улыбается, до него доходит, хотя видно, что он уже изрядно «принял на грудь».
Вовчик же продолжает неторопливо разглагольствовать о женщинах и любви.

- Чего я боюсь, - рассуждает он, - так это заразы. Я теперь осторожный. Ты понимаешь, - возвышает он голос, - если я в своём возрасте подхвачу триппер, то это же будет стыдно. Старый я уже для этого, вот и веду себя соответственно, - обосновывает он своё примерное поведение.

       Я, человек по природе смешливый, я уже не могу от смеха. Поэтому подымаюсь и прощаюсь.

- Ну, пока. Если что – заходи, всегда пожалуйста,- напутствует Вовчик и опять наполняет рюмочки:
- Ну, помянем Шурика, пусть земля ему будет пухом




Примечание. Другие рассказы этого цикла в сборнике "Истории из почтового ящика"
навигатор тут

http://www.proza.ru/2014/08/02/191