Пусть птенцы и потомки хранят...

               

Резь безжалостно стелется в нитях извилин: «Господь! Непрестанно тягуча
здесь спазмами боль. Будто оторопь мига сбирается в клинья – и торопится
сыпать на раны нещадную соль». – По осколкам сознанья бежит неустанное
жгучее бремя: «Этот мир не поможет спастись от беды! Коли все переправы
снесло расторопное время – значит, боль необъятна теперь беспредельным
разливом воды». – Где-то слышен клаксонами дьявольский хохот?! Знать, из
ада явились на свет бесенят голоса?! Чёрный ворон издал из утробы вдруг…
клёкот. В сизый тон обратились густых облаков паруса. Мир теряет осанку,
окраску, контраст. Меж стволами пропала шелковая вязь изумруда. Тучи
грудятся в кучи за пластами пласт – блики молний секут груз пространства,
чуть нудно. – Побежали цвета, умчали за нить горизонта. Только юная птаха
несёт по верхам свой окрас: «Коли прётся куда-то чудак-человечек без зонта,
то и хмарь эта, хлябь – вся зависит от нас! Ей – секунды, минуты оставлены
сроками истин. Не прикрыть ширь галактик платочком простым. Непогода
промчит мимо жизни столь быстро, что следы её ветер развеет нещадно, как
дым»! – Милой птахи полёт этот врезан в анналы историй. Её голос украсил
природных явлений альбом. – Будет летопись лёта извечно у Бога в фаворе:
«Пусть птенцы и потомки хранят от печалей наш дом»!

                ***