Глава 19. Серый кардинал

С кого начать? Поиски преступника обещали затянуться надолго: дворец заполняли слуги, часто замешанные в грязных делах, герцоги, фрейлины, фаворитки, послы… каждый казался подозрительным. Да и мотив покушения… если кто-то желал избавиться от Натали как от приближенной короля, то искать следовало среди завистниц, а с девушками, как водится, разговаривать сложно, а уж выведать правду в паутине лжи и вовсе невозможно. Придется прибегнуть к помощи той единственной, кто сумел добиться уважения графа, доказав, что она умеет нечто большее, нежели услаждать Людовика: Катрин. Марк разузнал о ней достаточно, чтоб, умело используя компромат, манипулировать ей, да и кто не имел темной истории в этом городе грехов и порока?
Не стоило исключать и недоброжелателей среди гвардейцев: гарнизон мушкетеров стал домом Натали и занимал особое положение в глазах правителя, хоть совсем недавно синие плащи едва не выбыли из почета и не были распущены… пожалуй, эту нить предстояло тщательно проверить, но уж с котятами кардинала граф разберется сам.
Во дворце гостил доверенный Карла I... как верно оценивали ситуацию люди, осведомленные в политике, с одной стороны, англичане искали выгоды на полях сражений под знаменами французов, с другой, напротив, раздували противостояние, рассчитывая ослабить свою противницу как на морских просторах, так и в торговых делах. Что им стоило воспользоваться отравлением придворной дамы, чтобы запугать Людовика и подчеркнуть, что испанцы (а ведь король уже пребывал в убеждении, что покушение совершили наемные убийцы) пробрались в Лувр?
Да и о Ришелье не стоило забывать – этот человек запомнится поколениям, с его незаурядными талантами дипломата, умом и начитанностью. А вот Марка история выплюнет, если он продолжит проявлять мягкость… кардинал отдалился от дел в силу преклонного возраста и все же бдительно следил за тем, что происходит у трона. И кандидатура на пост первого министра вовсе не привлекала Ришилье, исподлобья поглядывающего на графа и как-то хитро ухмыляющегося, когда он выступал с докладами. Но ведь ранить советника не мог никто, пока не стало известно о его связи с Натали…
Катрин подкралась неслышно, как кошка, и наблюдала за мужчиной. Затянув тугой корсет, покрыв лицо макияжем и уложив волосы, она чувствовала себя защищенной.
- Я в вашем полном распоряжении, граф, - склонилась в реверансе красавица. – Но Лувр не лучшее место для разговоров по душам. Не желаете прогуляться? – Марк прищурился: приторно сладкая, очень покладистая… пожалуй, ей отводилось не последнее место в этой игре.
Погода стояла чудесная, но Анна, не покидающая захворавшего дофина, сидела в четырех стенах, а потому ее сад пустовал. Туда и направилась фаворитка, воспользовавшись боковым проходом: дворец она знала с изнаночной стороны, помнила, каким картинам лучше не заглядывать в глаза, за какими портьерами скрывалась неприметная дверь.
- Как ваши дела? – Катрин, убедившись, что у деревьев нет второй тени и кусты шелестят лишь от ветра, устроилась на скамейке у фонтана, закидывая голову назад и подставляя лицо солнцу.
- Замечательно. Надеюсь, у вас тоже? – граф встал напротив нее, плотно сжав губы. Чувство, будто не он потребовал встречи, а девушка ее подстроила, не покидало его.
- А вам интересно?
- Нет. У меня к вам одно щепетильное дело, - и все же что-то в ней настораживало: казалось, пока Марк играет в шахматы, она раскладывает пасьянс, а, стоит ему взяться за карты, ее конь уже ставит мат на доске.
- Это не по-дружески, но так по-мужски! – воскликнула красавица, впрочем, без тени обиды или недовольства.
- Я хочу, чтобы вы нашли того, кто покушался на Натали, - без предисловий потребовал граф: общение с ней напоминало попытки пройти через топкую местность: или идти напрямик, или утонуть.
- Вы же понимаете, что я не буду рисковать положением, чтобы угодить вам?
- Знаете что по-настоящему опасно? Ссориться со мной, - он наклонился и аккуратно взял ее за подбородок.
- Я вас боюсь, - красавица не шелохнулась, выпрямившись и покорно заглядывая ему в глаза. - Но, если меня убьют, нам обоим будет не выгодно.
- Вам придется удовлетворить мое любопытство. Я хочу, чтобы вы докладывали мне о каждом шаге фрейлин. Особое внимание уделите Джейн, - наконец-то в памяти всплыло имя, которое мужчина не раз слышал из уст Гастона: его любовница, шустрая и болтливая, одна из лучших осведомительниц Лувра, но притом жуткая ревнивица. А Натали часто бывала в обществе мушкетера…
- Я дам вам полезный совет, - дослушав до конца, девушка отстранилась от графа и встала, оправляя подол платья. То, как она сделала это – резко, нервно, словно материю покрыла не пыль, а кровь, от которой не терпелось избавиться, – напомнило Марку слух: якобы Катрин придушила родную сестру, чтобы навсегда спрятать в прошлом свое происхождение. Для нее не существовало морали и преград. - Преступник ближе, чем вам кажется. Розмари… Поверьте, нет ничего страшнее ревнующей женщины. Но, заметьте, меня в списке ваших врагов нет.
- Вам лучше и не появляться в нем. Не пытайтесь играть со мной, я найду вас везде, - предупредил ее граф: как бы ни дорожил ей король, утрата фаворитки вскоре забылась бы в вине и шлюхах.
- Я хочу играть за вас, - Катрин, покачивая бедрами, уплыла во дворец.
…
Марк без труда вычислил, где укрылась его дочь. Розмари не осторожничала: ей не подходила тихая и неприметная жизнь. Она обустроилась в трех комнатах с очаровательным видом на Сену, развевающимися белоснежными занавесками и богатой обстановкой: девушка не привыкла экономить, да и не испытывала стеснения в деньгах, а потому украсила свою клетку по всем запросам моды. Впрочем, шпионка вовсе не бездействовала, оттачивая свои навыки: выходя на рынок, выслеживала жертву, обкрадывала ее или же подбрасывала чей-то платок ей в карман, и растворялась в толпе, оставаясь никем не замеченной. Ее присутствие, однако, Марк чувствовал: стоило Анне пожаловаться на скрип ставен, фрейлинам намекнуть, что дверь в покои Ее Величества была приотворена, – и граф улыбался, понимая, что это дочка передает ему своеобразный «привет». Что и говорить об исчезающих игрушках дофина, открытых форточках и других мелких неприятностях, которые в купе создавали впечатление, будто младенца преследует злой рок.
- Меня удивляет, как ты не заботишься о личной безопасности, - мужчина зашел к ней в комнату. Розмари не удосужилась даже нанять охрану! Хоть Марк и стремился показать, что она его не волнует, все же чувство, зародившееся благодаря Натали, не позволяло безразлично относиться к дочери.
- Я кого-то интересую? - как всегда с затаенной обидой и в то же время радостью (отец в кои-то веки проявлял подобие заботы!) произнесла девушка. За что она ненавидела дофина? Твердя, что ребенок недостоин трона, она знала правильный ответ: у будущего Людовика была семья, в которой мать отдавала все силы на его воспитание, кровный отец и вовсе в нем души не чаял, пусть почти не видя свое чадо, но молясь за его здоровье. А король обожал долгожданного наследника, не подозревая, что укачивает чужого сына. Ей не досталось и десятой доли такой любви…
- Что ты забыла под окнами дома Сюзанны?
- Ничего, - она довольно улыбнулась.
- В таком случае, я с гордостью вручаю тебе указ, в котором Его Величество рекомендует заниматься «ничем» подальше от Парижа и Франции в целом, - добиться документа на выезд Розмари из страны не стоило особых усилий: Людовик с готовностью подписывал бумаги, предоставляемые советником, не задумываясь над их содержанием и даже не прочитывая их.
- Что? – девушка резко села, вмиг утратив шутливость. – Ты не смеешь выставлять меня, как собаку за дверь! – не ярость звучала в ее крике, но боль. – Пожалуйста…
- Это не подлежит обсуждению, - Марк положил конверт на край кровати, откуда дочь его немедленно смахнула.
- Я хочу быть здесь. С тобой. Мне некуда возвращаться!
- Ты предала меня.
- Я исполняла приказ Его Величества! – отчаянно искала спасения Розмари.
- Это не имеет значения: единственное, что важно, моя пошатнувшаяся репутация. А после попытки отравления Натали…
- Это не я!
- Уезжай так далеко, чтобы я не мог достать тебя, - девушка вздрогнула: ей довелось повидать в жизни многое, но по-прежнему в ночных кошмарах не давала покоя сцена, когда отец, сжав горло гувернантки, придушил ее. Первая смерть, которую Розмари наблюдала из-за надежного укрытия. Ей казалось, она помнит хруст шейных позвонков, хрип, ногти женщины, карябающие поверхность тумбочки…
- Это не я…
- Выбирай. Я даю времени до утра. Если найду тебя в Париже, то брошу в Бастилию. И не рассчитывай на милосердие. Ты не заслужила его, - граф не сомневался, что именно так и поступит, пусть перед ним его дочь. За Натали он отомстит любому.
- Послушай… я помогу найти отравителя. Даю слово. Клянусь жизнью! Я пригожусь! – вцепилась в его камзол девушка. – Это… Катрин. Да, она! Ей не нравится Натали!
- Как и тебе, - он оттолкнул ее. – Уезжай, пока есть путь назад. Над Парижем сгущаются тучи… - Марк удалился. Они обе внушали подозрения. Но, если рано судить о том, на что способна Катрин (граф склонялся к мнению, что, добиваясь всего через кровать, красавица едва ли погрузится в преступный мир), то для его дочери подсыпать яд – одно изящное движение руки.
На следующий день комнаты Розмари опустели.
…
Джейн… Марк никогда не воспринимал ее серьезно: сплетница. В Лувре к таким девушкам относились брезгливо, и в то же время с известной осторожностью: лучше стать ей другом, нежели врагом, ведь информация ценилась на вес золота, а грязь находилась в каждом. Джейн выделялась как среди ровесниц, так и в свите Ее Величества: преданная королю и ничуть не скрывающая своей нелюбви к Анне, основанной исключительно на испанских корнях женщины, она исправно поставляла правителю вести о том, кого его супруга одаривает аудиенциями, и умело распаляла огонь ревности и в без того подозрительном Людовике.  Однако не только подлый характер – впрочем, разве можно обвинять в стремлении раскрыть правду, ведь Ее Величество изменяла мужу! – и острый язычок характеризовали ее.  Джейн запоминали из-за внешности. И, если для Катрин природа постаралась, то о Джейн не подумала вовсе. Стоило начать с пепельных непослушных волос, худом лице с впалыми щеками и пронзительными, практически голубыми глазами, считавшимися признаком нечистой силы. Вздернутый острый носик и слегка неровная линия губ, так что создавалось впечатление, будто девушка постоянно ухмыляется. Однако эта необычная красота позволяла завоевывать сердца изысканных ловеласов, пресытившихся словно клонированными фрейлинами. Таких как Гастон…
Марк подозревал, что здесь и крылся корень проблемы: мушкетер ставил в один ряд королеву, Натали и Джейн. Граф нахмурился, раздумывая, как избавиться от лишней фигуры на доске, когда ему на встречу вышел Вильгельм.
Испанец прятался в тайных ходах Лувра, став ушами и глазами дворца. Он давно пытался устроить встречу со шпионом, видимо, немного забывшим о своих первостепенных обязанностях: Марк не использовал доверие Людовика для натравливания его на короля Филиппа, и это вызывало беспокойство.
Вильгельм помнил, как граф прозябал в темнице, всеми забытый и брошенный на произвол Судьбы. Кардинал, тихий лис, умел манипулировать людьми, используя их пороки, и, отметив стремление Марка к власти, которое не удовлетворяло фамильное поместье, воспользовался им. Ришилье пообещал несметные богатства и титул, а о чем еще мечтал недальновидный, но амбициозный юноша? Однако задание относилось к разряду невыполнимых: граф стал жертвой в политической игре, не больше.
Ему повезло, что среди тюремщиков нашлись те, кто вскоре перестал получать удовольствие от пыток и, сопоставив слова несчастного и получив полную бессмыслицу, сумел догадаться, что это способ отвлечь их. В самом деле, пока шпионы рыскали по неверному следу, кардинал перехватил важные сведения относительно военных планов Испании, что сместило силовой перевес в сторону Франции. Однако едва ли это обрадовало забитого и замученного Марка, умирающего в клетке от голода, холода и жуткой вони. Хоть впоследствии он и успокаивал себя, что годы в заточении научили его выносливости, терпеливости и жестокости.
Предложение мести граф принял, не раздумывая: шанс вырваться на солнце и вдохнуть свежего воздуха он бы не отверг. Да и за что бороться, если ни одна живая душа не вспомнила о нем? Мужчина за месяц выбился в советники, а, благодаря стараниям испанских политиков, принимал блестящие решения, так что вскоре ему оказывалось полное доверие. Наконец злато сыпалось в его карманы, придворные покорно опускали головы, а продажные девки рвались угодить ему, чтобы вновь попасть в богатые покои… Жизнь налаживалась и приобретала вкус, даже ночные кошмары о тюрьме прекратились, но Натали…
- Ты давненько не посещал нас, друг, мы уж заскучали, - Вильгельм вышел из-за портьеры. – Да и новости меня тревожат, - Испания несла существенные потери и нуждалась в передышке, так что Филипп, скрепя сердце, предложил составить соглашение, которое бы прекратило войну. Конечно, все, быть может, за исключением Людовика, понимали, что мира не будет. Но внезапно вмешалась Англия, настроенная поддерживать французов…
- Я занят, - резко ответил Марк.
- Своей девчонкой?
- Не смейте так говорить о ней, - двинулся на него граф, хватаясь за эфес шпаги.
- Вы действительно теряете рассудок, если рассчитываете напугать меня. Заколите меня – и ваша красавица и дня не проживет. Нам необходимо немедленно узнать расположение французов на фронте. И указ об увеличении налогов - народ заропщет, - Марк поморщился: в прошлый раз люди с негодованием получили известие о повышении цен, и только новость, что Франция побеждает, взбодрила голодных крестьян и распалила в них патриотический дух. – Покушение на короля состоится в течение недели. Удачное покушение, как мы рассчитываем, - граф, как ни хотел скрыть своих чувств, все же вздрогнул: конечно, Людовику не удержать трона и вскоре престол освободится…
- Сейчас не лучшее время, - пробормотал Марк, понимая, что его мнение едва ли хоть кого-то интересует. Как только Его Величество будет похоронен, мушкетерский полк распустят, страну захлестнут волнения, и польется кровь, в которой захлебнутся враги новой власти, а к их числу приходилось причислить и Натали: она не бросит друзей…
- Это решать не вам, - осадил графа испанец. – Надеюсь, вы не станете очередным примером того, как пагубны чувства? Сколько прекрасных людей падало с высоты на дно ради этой любви, которая воспевается поэтами, а на деле приносит оковы и слезы!
- Замолчите…
- Боюсь, Натали часто появляется там, где не следует, - прошипел Вильгельм. – Вы не защитите ее от нас, так что вот предупреждение: если вам не дорого свое будущее, то позаботьтесь о том, чтоб мне не захотелось позабавиться с вашей шлюхой, - Марк кинулся на шпиона, схватив его за лацканы сюртука.
- Одно слово…
- Разочарован, - бросил он, и кинжал графа проткнул его легкое.
- Кто еще посмеет произнести имя Натали, отправится за вами вослед, - Марк отпустил мужчину, отплевывающего кровь.
- Вы подписали себе смертный приговор, - прохрипел испанец; его тело билось в ознобе, а на лбу выступил холодный пот.
- Нет, я вырвался к свету, - граф испытал облегчение: он освободился от постоянных указаний и контроля. Да и то, что именно Вильгельм заказал отравление, было несомненно: слишком довольно он ухмылялся, твердя о безопасности Натали. – Стража, предатель! – закричал Марк, и вскоре гвардейцы обнаружили тело шпиона.