7. Московская инспекция на курорте

Силикатов и Матвиенко недавно вернулись с боевых стрельб из Дербянска и с головой окунулись в круговорот воинской службы.
В отличие от зимних, летние стрельбы произвели неизгладимое впечатление своей необычностью и красотой. Даже Силикатов проявил огромный интерес к учебному и боевому процессу, быстро освоив тактику и стратегию зенитной стрельбы. Стреляли по конусу, который на длинном тросе тащил за собой самолет, и по макетам вертолетов, которые поднимались над землей на небольшой высоте. Тренировку по уничтожению вертолетов ввели в курс стрельб совсем недавно, по итогам первых боевых действий в горных районах Афганистана. Там вертолеты «душманов», «подскакивая» из-за сопок, зависали несколько секунд в воздухе и осуществляли залп по скоплению боевой техники, после чего мгновенно исчезали.
Ночные стрельбы поразили своей необычной красотой. Вдоль береговой линии, с мыса запускался реактивный снаряд, по которому и велась прицельная стрельба из всех средств зенитной артиллерии. В ночное небо устремлялись сотни трассирующих снарядов различного калибра, оставляя в небе длинные хвосты и пунктирные линии.
За годы существования полигона в море упали тонны металла (в виде осколков от снарядов и ракет), среди которых было много редких и ценных. Подняв со дна моря все эти полезные «ископаемые» и переплавив, вполне можно оснастить боевой техникой зенитную батарею.
С мыса, откуда осуществлялся запуск реактивных снарядов, открывался изумительный вид. Плато, плоское, как стол, накрытый зеленой скатертью, заканчивалось высоким, почти вертикальным, обрывом. У подножия обрыва бурого цвета, окаймленного узкой полоской золотого песка, плескалось голубое море. Словно воротником из белых барашков, окутывали волны береговую линию, уходящую полукругом далеко за горизонт. А в море кувыркались дельфины, грациозно перекатывая свою серебристую спинку над водой.
Сразу за мысом, в направлении, противоположном полету имитирующего цель реактивного снаряда, плато разрезала глубокая, но короткая балка, выходящая к морю. На склонах балки прилепились домики крохотного поселка Куликовское, напоминая собой ласточкины гнезда. Резиновых балахонов, или комплектов защиты от химического оружия, и танковых шлемофонов в поселке было в два раза больше, чем проживающих там аборигенов. Поэтому всяческие попытки продать населению что-либо из солдатской амуниции были обречены на полный провал. На «ура!» в деревне «улетал» лишь бензин.
В свободное же время (хотя его оставалось совсем немного), а иногда по воскресным дням, «курортники-зенитчики» наслаждались всеми прелестями отдыха на берегу теплого и ласкового моря. В море умельцы собирали мидий, которых затем жарили на стальных листах; на простенькие снасти ловили бычков, да и просто валялись на горячем песке.

После месячного отдыха на берегу Азовского моря «окунаться» в службу было нелегко, тем более, что соединение полным ходом готовилось к инспекции. Проверялись воинские части Приднестровского гарнизона, на сей раз, инспекцией Генерального Штаба Советской Армии, наивысшей инстанцией.
Перед любой инспекцией в частях лихорадочно наводился порядок: чистились, строились, красились, ремонтировались. В этот раз все делалось с особым рвением, даже остервенением, учитывая неординарность проверки и ранг проверяющих. Трава, покрытая уже тремя слоями зеленой краски, снова блекла и желтела на солнце. Боевая техника, снятая с консервации, внешний вид имела вполне приемлемый, а находящаяся в эксплуатации требовала как внутреннего, так и наружного ремонта, но так как часть краски уже израсходовали на несговорчивую траву, не докрашенная техника имела шанс остаться покрытой одним лишь матом. Но проворные командиры, поднаторевшие на бартерных сделках, используя конвертируемую валюту, – солдатский труд – раздобыли краску нужного цвета и в необходимом количестве.
С приближением приезда инспекторов, территория гарнизона неузнаваемо преображалась, а офицерский состав все более раздражался.
– Когда кончится этот маразм? – вопрошал Силикатов. – У нас на заводе, как, наверное, и везде, тоже любили показуху, но не в такой  извращенной форме. Когда же все это закончится, Валера?
– Когда-нибудь все кончается, – философски изрек Валера. – Я сегодня встретил Валека Фомина из танкового полка, он мне сказал, что всех зенитчиков собираются на время инспекции отправить в Дербянск.
– Было бы не плохо, – обрадовался Силикатов. – Зачем, спрашивается, мы оттуда недавно вернулись.
В штабе ПВО армии, действительно, приняли решение отправить всех зенитчиков на полигон под Дербянск. Зенитно-ракетный полк находился на переучивании и проверке не подлежал, а остальных подвергнуть обстоятельной проверке – проще и качественнее – на специализированном полигоне. С другой стороны, не будут мозолить глаза в соединении, и без них тошно.
В третий раз за этот год Силикатов, Матвиенко и Фролов оказались в теперь уже родных приазовских местах. Предвкушение очередного «курортного романа» испарилось на второй день прибытием на полигон вновь назначенных начальника ПВО полка и нового командира батареи. Новый начальник ПВО подполковник Чонырлу, ростом ниже среднего, в очках с толстыми темными стеклами на противной харе, прибыл из Германии и с особым рвением взялся за воспитание как личного, так и офицерского состава батареи. Понять его, конечно, можно было – до ухода на пенсию ему оставалось чуть больше года, и от того, как сдаст проверку подчиненное ему подразделение, зависела и общая оценка полка и, как итог, шанс дослужить в родных местах – в Приднестровском гарнизоне – до конца службы.
Первым в «опалу» попал Силикатов. Чонырлу затравил его муштрой и нарядами, приобретя взамен прозвище «Чувырло». Чуть ли не через день, Силикатов заступал дежурным по лагерю на сутки. Ночью он дрых, откинув все четыре лапы в дежурной палатке, а днем ни черта не делал, тоскуя возле телефонного аппарата, который не был подключен к линии связи. В это время весь личный состав батареи, во главе с новым командиром, под неусыпным надзором Чувырла, маршировал на плацу в учебной части.
Новый командир батареи старший лейтенант Владимир Фокин, прибывший из Уральского округа, напротив, был приветлив и дружелюбен, что вселяло хрупкую надежду на избавление от муштры. Силикатов и Матвиенко накрыли поляну по случаю прибытия нового командира, для чего закупили десять литров вина в соседней деревне, чем сразу же расположили его к себе. Оставалось выиграть «сражение» со «старым козлом» Чонырлу.
Когда до приезда инспекции оставалось чуть больше недели, из штаба ПВО армии поступила новая вводная: срочно отправить один зенитный взвод, с полным боекомплектом, в Туфтятино для участия в дивизионных учениях. Московская инспекция заканчивалась дивизионными учениями на Туфтятинском полигоне, и для полноты картины требовалось зенитное подразделение, чтобы во всей красоте продемонстрировать взаимодействие всех родов войск. Оттого, как они пройдут зависели судьбы многих офицеров дивизии.
«Для всех будет лучше, если  весь этот «сброд» уберется подальше отсюда, тогда шансов сдать хорошо проверку будет несравненно больше. С молодыми солдатами, отслужившими не больше года, справиться гораздо проще. А этот «трутень» Силикатов пусть попотеет на полигоне, понюхает пороха», – рассуждал Чонырлу.
В итоге он принял единственно верное, как ему казалось, решение: отправить в Туфтятино «сброд» зенитной батареи во главе с Силикатовым, который сидел уже у него в «печенке». В категорию «сброд» попали все старослужащие, такие же лодыри, бездельники и лентяи, как и их командир Силикатов.
Старшим команды Чувырло отправил своего помощника капитана Тофеску, которого он охарактеризовал как «ни рыба, ни мясо», натуральный Тюфяк
Силикатов закатил «прощальный ужин», а рано утром, во главе своего взвода «дедов» и «дембелей», отбыл на железнодорожную станцию Берда для погрузки. Погрузив на платформы автомобильную технику и зенитные пушки (старую «рухлядь», как опрометчиво считал Чонырлу), Силикатов с удивлением обнаружил отсутствие «теплушки» для личного состава и отправился в контору станции, находящуюся в старом покосившемся сарае, выяснять «отношения».
– Не положено на три платформы и двадцать человек целый вагон, – доказывал железнодорожный клерк, суя под нос Силикатову какие-то нормативы.
– Мне плевать на ваши нормативы, мне нужно доставить личный состав и боевую технику в целости и сохранности. Если вы не предоставите мне вагон, я сейчас расчехлю свои пушки, и от вашего сарая не оставлю камня на камне, – пригрозил Силикатов, потрясая учебным снарядом калибра 23 миллиметра.
Угроза возымела действие, и через полчаса к трем платформам прицепили теплушку. За двадцать минут до отхода эшелона появился Тофеску и сразу завалился спать, а проснулся, когда эшелон прибыл на станцию назначения.
– Толку от Тюфяка, как от козла молока, но хоть не мешает, – заключил Силикатов.