8. Иной стреляет редко, да попадает метко

Несмотря на середину октября, погода стояла прекрасная. Днем воздух прогревался до десяти – двенадцати градусов, ярко светило осеннее солнце, безвозмездно отдавая остатки своего летного тепла. Земля покрылась одеялом из уже уставших бороться с постоянством смены времен года опавших листьев; еще сопротивляющиеся и оставшиеся на деревьях поражали буйством красок.
Полное отсутствие даже минимального комфорта и холодные ночи, не смогли омрачить восторга, в котором пребывал «сброд», возглавляемый Силикатовым. Время, проведенное на Туфтятинском полигоне, оказалось одними из лучших дней службы за два года.
- Так служить я бы согласился еще лет двадцать, - мечтательно произнес  сержант Данилов, которому до дембеля оставалось чуть меньше месяца. 
Отсутствовала нудная и однообразная муштра, марксистко-ленинская пропаганда, физзарядка, бег в противогазах и прочие атрибуты казарменной жизни. Походная раскладная ленинская комната пылилась в кузове грузовика и использовалась вместо стола для принятия пищи. Весь короткий световой день был занят рекогносцировкой местности перед предстоящими учениями и оборудованием стартовых позиций для боевых стрельб. Дни летели в ускоренном темпе, скучать и тосковать не приходилось. За все время, проведенное на полигоне, Силикатов всего дважды встретился с Тюфяком – на командно-штабных учениях и при выполнении боевых стрельб. Тюфяк обосновался в штабной палатке и, судя по всему, неплохо проводил время, особо не скучая. Силикатов мог вполне комфортно, если это слово было вообще применимо к полевым условиям, устроиться вместе с ним, но принял единственно верное решение: не бросать свое подразделение, чем окончательно расположил к себе весь личный состав. Взвод жил и работал как единый  и слаженный механизм, наверное, единственный раз за все два года службы.
 Силикатов со своим взводом и техникой каждую ночь менял дислокацию, чтобы его не накрыли «штабные крысы» и не «припахали» технику – четыре «ГАЗ-66» – для своих «корыстных целей: метаться по близлежащим деревенькам и хуторам в поисках вина и последующих приключений. Тем более, что Силикатов предпочитал сам мотаться по этим деревенькам в поисках чего-нибудь съестного, чтобы подкормить свой взвод. Силикатов помнил одну прописную истину: «Хороший воин – сытый воин!» Несмотря на близость полевой кухни, питание рядового состава оставляло желать лучшего, а потому приходилось «выкручиваться» или «крутиться».
В ходе проверки боеготовности подразделения соединения выполняли боевые стрельбы из всех видов военной техники: танков, гаубиц, минометов, личного оружия и, впервые за всю историю существования полигона, зенитной артиллерии. Позиция для боевых стрельб была определена в непосредственной близости от наблюдательного пункта за ходом учений, рядом с отметкой высоты «140», что налагало на Силикатова и его подчиненных особую ответственность. Необходимо было оборудовать позиции для стрельбы и места для укрытия автомобильной техники по всем правилам военно-инженерного искусства.
За день до боевых зачетных стрельб, под конец дня, когда солнце уже готово было свалиться за горизонт, рядом с огневыми зенитными позициями, где кипела работа под командованием Силикатова, приземлился военный вертолет, распугав мелких полевых грызунов, хватающих последние лучи заходящего солнца. Из вертолета выскочил молодой симпатичный генерал авиации и направился к Силикатову. За ним из вертолета выпорхнули несколько офицеров. Силикатов опешил, но, перед тем как умереть от страха, успел скомандовать и представиться:
– Взвод! Смирно! Товарищ генерал-майор, командир зенитного взвода лейтенант Силикатов.
– Отставить! Вольно! – доброжелательно произнес генерал. – А я заместитель командующего ВВС округа. Значит, это – ваши огневые позиции? Хорошо! Прибыл лично определиться, в каком направлении будет вестись стрельба и согласовать маршрут пролета самолета. На этом полигоне зенитных стрельб по конусу никогда не проводилось. Из Дербянска прилетит специальный самолет. Нам с вами, лейтенант, нужно согласовать наши действия, чтобы самолет вернулся обратно целым и невредимым.
Генералу принесли топографическую карту района учений, на которую нанесли дислокацию зенитного подразделения и проложили маршрут следования самолета.
– Вот и прекрасно! Теперь все в порядке. Завтра утром прилетит самолет, сделаем контрольный полет на нем, где и уточним все детали, – подвел итоги генерал. – Лейтенант, если хотите, полетели с нами, завтра утром увидите свои позиции с высоты птичьего полета, там и согласуем все детали. Мы летим сейчас в Одессу, на «Школьный» аэродром. Переночуете в летной части.
– Спасибо, товарищ генерал. Я готов, тем более, что живу рядом со «Школьным», – обрадовался Силикатов. – Но как я доберусь завтра обратно?
– Сбросим вас на парашюте, прямо на позиции, – улыбаясь, ответил генерал.
– … М-м-м… Пожалуй, я останусь, – невнятно прожевывая слова, замяукал Силикатов.
– Пошутил. Доставим вас обратно, в девять утра будете на месте. Полетели!
– Сержант Данилов! – обратился Силикатов к своему заместителю. – Остаешься старшим, отвечаешь за все, я буду завтра в девять. Проследи за Акопяном!
– Товарищ лейтенант! – застонал Акопян. – Что я сделал?
– Если опять устроишь охоту на баранов, упеку на «губу», понял!
– Ну товарищ лейтенант, разве шашлик бил совсем не вкусный? Меня папа научил делать, он у меня шеф-повар в ресторане «Арарат» в Ереване.
– Отставить разговоры… Данилов, привяжи его, на всякий случай, к зенитке… на ночь.

С высоты птичьего полета полигон предстал в виде большого рельефного макета местности на столе крупного военачальника. Гаубицы артиллерийского батальона, грелись на солнце как мухи; растянувшись цепью и, поднимая клубы пыли, словно жуки, ползли танки, а за ними бежали пехотинцы, напоминая  муравьев. Четыре зенитки с высоты казались комарами с вытянутыми хоботами; недалеко от них, укрывшись маскировочными сетями, спрятались автомобили. Рядом с ними какой-то доблестный воин усердно ковырял землю, – будто рыл окоп. На самом деле это Акопян добросовестно зарывал следы вечернего пиршества.
Рельеф местности напоминал большую стиральную доску, изрезанную кое-где небольшими оврагами. Редкий кустарник, островками разбросанный по склонам холмов, и одиноко стоящие деревья разнообразили местность.

*****

Сделав три круга над полигоном, помахав крыльями находящимся на земле, самолет взял курс на северо-восток и, спустя несколько минут, совершил посадку на военном аэродроме под Арцизом, откуда Силикатова вертолетом доставили на огневую позицию.
До девяти часов оставалось пять минут. Акопян только что закончил сокрытие следов преступления и топтался на месте захоронения, не подозревая, что его действия зафиксированы и запротоколированы.
– Акопян! – закричал Силикатов, – сознавайся, следы преступления зарывал?
– Никак нет, товарищ лейтенант! – взвизгнул Акопян, словно барашек, попавший под нож.
– А что же ты там рыл – собственную могилу – размеры подгонял?
– Нет. Окоп рил. На случай, если атомный бомба падать будет.
– Понятно! Страсть к рытью окопов, видимо, заложена в происхождении твоей фамилии. Считай, что этот атомный бомба уже прилетел на твой башка. Два наряда вне очереди.
– Есть товарищ лейтенант! – отчеканил Акопян.  – Товарищ лейтенант, я вам шашлик оставиль. Вкусный шашличок, вы же знаете! А можно, наряд на кухня?
– Ну и гад же ты, Акопян, выкрутишься из любой ситуации, кухня отменяется. А почему ты не пошел поваром служить?
– Так там, товарищ лейтенант, все-таки работать надо!

Природа благоприятствовала боевым стрельбам: ярко светило солнце, небо было стерильно чисто, воздух днем прогрелся до двенадцати градусов.
На наблюдательном командном пункте царило оживление – генералитет, собравшийся там, к предстоящему зрелищу был готов. От обилия генеральских погон у Силикатова учащался пульс, так как за действиями его взвода наблюдало все командование дивизии, армии и, прибывшее из Москвы, высочайшее начальство.
«Халаднокровней, Жека, – успокаивал себя Силикатов, – до расстрела не дойдет, но отработать нужно на высоком уровне».
– Ребята! – по-свойски обратился к своим подчиненным Силикатов. – Морочить мозги вам не буду. Нужно выложиться и доказать, что мы способны выполнить любую боевую задачу. Отправляя нас из Дербянска – с глаз долой, Чувырло, я думаю, рассчитывал, что мы здесь затеряемся в общей неразберихе, присущей таким мероприятиям, и никто не обратит на нас внимания. А, если, и «провалимся», то он всегда может выкрутиться, – его ведь здесь не было. А мы, – шайка лодырей и тунеядцев, во главе с главным, по его мнению «косильщиком» от службы, то есть мной, ни на что не способна. Карьеру в армии я делать не собираюсь, вы это прекрасно знаете, на «дембель» я ухожу чуть позже вас. А потому, как говорил Остап Бендер, предлагаю «забить Мике баки». Назло Чувырлу мы должны сделать все возможное, чтобы отыграть учения и стрельбы на «отлично», в крайнем случае, на «хорошо», доказав, что опора нашей армии – это именно старослужащий, профессионально подготовленный боец. Короче, покажем высокопоставленным зрителям, какой первоклассный фейерверк способны создать наши «рогатки». Все! По коням!

Лихо развернувшись возле наблюдательного пункта, четыре «коня» на мгновение остановились на огневых позициях и, оставив там «рогатки» (два ствола зенитной спаренной пушки калибра 23 миллиметра, действительно, напоминали рогатку), спрятались в заранее подготовленные укрытия, накрывшись маскировочными сетями. В считанные секунды зенитки привели в боевое положение.
На севере показалась серебристая точка, стремительно превращающаяся в двухмоторный транспортный самолет, летящий на высоте двести – двести пятьдесят метров. Когда самолет поравнялся с наблюдательным пунктом и, занявшими рядом огневые позиции, зенитками, Силикатов отрывисто скомандовал:
– Поиск цели.
Восемь стволов синхронно заерзали, отыскивая в небе конус, имитирующий цель.
– Есть цель! – срываясь на крик, первым доложил младший сержант Линник, – наводчик-оператор поиска зенитной установки, расположенной ближе всех к Силикатову. Через секунду троекратным эхом прозвучали доклады остальных.
– Сопровождать цель, – последовала новая команда Сиикатова, и стволы зениток начали описывать в воздухе малозаметные дуги.
Первый акт завершился, начиналась самая интересная и зрелищная часть спектакля. В зрительном зале – на наблюдательном пункте – воцарилась тишина. С неподдельным вниманием, не отрывая взгляд, зрители наблюдали за перемещением серебристого конуса. Увлекаемый самолетом, он неотвратимо приближался к «параметру» – наименьшему расстоянию до цели.
Времени на захват, прицеливание и выработку углов упреждения – задачу образования линии выстрела – оставалось предельно мало – секунды. На зенитно-артиллерийском комплексе ЗСУ – 23 – 4 («Шилка») эту задачу решает СРП – счетно-решающий электронный прибор, мозг зенитной установки. От правильного и точного решения этой задачи зависит, в итоге, вероятность поражения цели. Сейчас же, эту довольно сложную задачу, решал в своем мозгу наводчик Линник и трое его сослуживцев-наводчиков, и оттого, как они её решат, зависела оценка боевой подготовки не только зенитного взвода, но и всей дивизии.
Согласно «Правилам боевых стрельб…», в целях безопасности, стрельба по имитаторам целей типа «конус» разрешена только на встречном курсе. Стрельба «на догонном курсе» категорически запрещена, – можно поразить самолет, тянущий за собой конус.
По мере стремительного приближения «цели» к «параметру» напряжение в зрительном зале нарастало. Чем «она» ближе, тем «оно» выше. До встречи цели с этим самым параметром оставались секунды, а Силикатов все молчал – команды «Огонь» он до сих пор не отдал.
Напряжение достигло критической величины. Казалось, что плавкие вставки предохранителей раскалились докрасна, еще чуть-чуть и произойдет непоправимое – «короткое замыкание». Командир полка «одарил» капитана Тофеску «добрым и ласковым» взглядом, от которого с каждого погона последнего отвалилось сразу по две звездочки, уравняв в звании с лейтенантом Силикатовым. «Тюфяк» побледнел, покрылся пятнами радужных оттенков, и рот его непроизвольно раскрылся, пытаясь прошептать оправдательные слова. Командир, скривившись, отвернулся, а Тюфяк, чуть не потеряв самообладание, закрыл амбразуру рта, громко щелкнув зубами.
Силикатов же, сохраняя полное спокойствие, решал на своем «СРП», расположенном под его фуражкой, прогностическую задачу встречи снарядов с целью. Наконец, эта задача была решена и прозвучала долгожданная команда:
– «Огонь».
В это же мгновение Линник нажал гашетку, и зенитка плюнула в небо несколькими короткими огненными очередями; те же действия повторили  остальные трое наводчиков, и в направлении конуса из восьми стволов понеслось не менее двадцати килограммов раскаленного металла. Наконец, когда конус, достиг параметра, раздалась команда Силикатова:
– Отбой сопровождения цели! Разряжай!
Наблюдатель – оценщик стрельб, оторвав глаза от оптического дальномера, оповестил зрителей:
– Есть прямое попадание, условная цель поражена. Оценка – «отлично».
В «царской» ложе зрительного зала облегченно вздохнули. Пульс Тюфякового сердца уменьшился втрое – до ста сорока ударов в минуту. Первый акт уже отыграли, и чувствовалось, что интерес ко второму и третьему этапу стрельб заметно упал, но зрители еще оставались на своих местах, словно ожидая выхода артистов для прощального поклона.
Между тем, сделав круг над полигоном, показался самолет. Снова все было приведено в боевую готовность. Для «актеров» спектакль еще не окончился. Самолет поравнялся с огневой позицией, прозвучала команда Силикатова «Поиск», но, сколько не всматривались «актеры» и «зрители» в голубое небо, ничего подходящего в качестве цели не обнаружили. Даже вездесущие птички боялись залететь в зону, опасную для полетов.
Руководитель стрельб связался по рации с пилотами самолета и выяснил причину исчезновения конуса. Оказалось, что когда самолет заходил на второй круг, конус на развороте оторвался и свалился на землю. Смотав трос, пилоты обнаружили, что снаряд перебил кольцо, на котором крепился конус. Стрельбы были преждевременно закончены. Актеры «поклонились» благодарным зрителям и умчались с огневой позиции на поиски конуса.
Два металлических обода, между которыми в виде конуса была натянута плотная ткань серебристого цвета, и представляли собой предмет, по которому велась стрельба. Еще полчаса назад этот предмет был совершенно новым, без единой дырки, а теперь стал похож на дуршлаг.
На следующий день состоялись широкомасштабные показательные учения мотострелковой дивизии с привлечением подразделений воздушно-десантной дивизии из Болграда и авиации поддержки сухопутных войск. Прикрывал пехоту и танки от воздушного нападения с воздуха зенитный взвод Силикатова. Растянувшись по полигону в линию, четыре его машины, с зенитными пушками сзади, следовали позади наступающих войск и, периодически останавливаясь, имитировали боевую работу по поиску и уничтожению вероятного воздушного противника.
На одном уровне с ними следовали члены инспекторской комиссии, командование дивизии, армии, представители командования округа и Генерального Штаба. Возглавлял весь этот генералитет Главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии Петров. Такого количества генеральских лампас, одновременно и в одном месте, Силикатов, да и Туфтятинский полигон, ни до, ни после того, не видели.

Боевые показательные стрельбы на учениях явились апофеозом службы Силикатова и его взвода. Командующий войсками ПВО армии присвоил взводу почетное звание «Лучший зенитно-ракетный взвод 14 армии» и обещал передать переходящий красный вымпел. Возможно, он что-то и передавал,  история умалчивает об этом. Вместо затерянного где-то вымпела в каптерке зенитной батареи красовался изрешеченный снарядами «конус», - в качестве боевого трофея.
Две недели назад Силикатов, во главе «отребья» из двадцати «дедов и дембелей», уезхал из Дербянска в ранге тунеядца и разгильдяя, а возвратился в места постоянной дислокации «героем». Другого мнения придерживался, вернувшийся из Дербянска, Чонырлу.
«И здесь этот прохиндей вывернулся», – со злостью думал Чонырлу. Триумфальному завершению Силикатовым проверки противопоставить было нечего. Проверку еле вытянули на «удовлетворительно», с большим натягом. Не помогла и пьянка, устроенная для членов комиссии. А на стрельбах – лучше и не вспоминать – просто опозорились.
Силикатов тактическую задачу встречи снаряда с целью решил на «отлично». Чонырлу же с решением стратегической задачи не справился. Четыре зенитные установки, простоявшие на консервации более двадцати лет, хоть и выглядели великолепно, но стрелять еще не научились. Сразу с завода они попали на склад, где и сохранились в первозданном виде. Зенитки же, отправленные с Силикатовым, давно просили свежей краски, но были «пристреляны» на предыдущих стрельбах. Если бы Чонырлу догадался оставить хотя бы две из этих, пристрелянных, пушек, возможно, все было бы иначе.
А сейчас Чонырлу, созерцая довольного Силикатова, готов был проглотить его целиком. Мало того, что этот «очковтиратель» «обскакал» его, так еще и командир полка на построении объявил Силикатову от имени командующего ПВО армии благодарность и отправил в отпуск.