Валентина

               
            Село это называется Няшабож, что при вольном переводе с коми на русский имеет не очень благозвучное звучание. Село большое и старинное, расположенное в среднем течении реки Печоры, на правом, высоком берегу. Наверное, оно когда-то было богатое и, судя по крепким рубленым домам с хозяйственными постройками, люди в нем жили зажиточно. Они ловили рыбу, охотились, работали, учились, любили, рожали детей, отдыхали и ходили друг к другу в гости. Но на дворе был разгул 90-х! Разруха, безработица, хроническое безденежье. Особенно пострадала молодежь. Старшее поколение перебивалось на свою скромную пенсию и как-то выживало с помощью натурального хозяйства. Многие ударились в пьянство. От безысходности и невозможности реализовать свои желания. Мы заходили в это село каждый рейс и работали в нем целый день. Там всегда была гарантированная выручка за счет большого количества покупателей, особенно, когда мы попадали во время выплаты пенсий. Но работать там было очень непросто. Коми- это не ненцы. Толпа была плохо управляемая и обеспечивать какой-то минимальный порядок было очень трудно. Подавляющее большинство покупателей - это, конечно, женщины.  Команда, как всегда на местах, свое дело знают и работа идет.
      
        Это был не первый рейс и мы уже знали особенности торговли в этой деревне. А они были. Мне нравилось работать за прилавком. Это была настоящая, живая работа. А общение с людьми, особенно с женщинами, всегда доставляло особое удовольствие. Некоторые из них выглядели довольно прилично и даже интеллигентно. Наверное, это были учителя из местной школы или чиновницы из администрации. А я всегда старался выглядеть более-менее презентабельно. За внешним видом следил и считал это немаловажным фактором успешной торговли. Борода у меня была всегда, но тогда она была более окладистая и волосы на голове были почернее и погуще. К людям я обращался  вежливо и корректно, не позволяя никакого хамства и грубости. Мат я просто не приемлю и все это знали. Многие обращались ко мне по имени -отчеству. А это кое-что значит !Но за глаза меня прозвали купцом! Купец на "Фортуне". И меня это ничуть не обижало.

          Торговля идет более менее ровно и бойко. Часа два-три.Толпа поредела, стало спокойней и размеренней. Я поглядываю на берег, ребята тоже, и мы понимаем, что они все равно придут. Такого еще не было, чтобы они не приходили и они, конечно, пришли. Как всегда, их было человек 6-7. Это местная братва. Не всегда были одни и те же. Но по одному они не приходили и среди них всегда был главный. Авторитет. Как правило, судимый, самоуверенный и наглый. Они поднимаются на борт, игнорируют оставшихся покупателей и бесцеремонно отталкивают их от прилавка. Я знаю, что им надо. Конечно, выпивки, сигарет. Денег у них нет и взамен они ничего не предлагают. Они считают, что мы им должны. Они где-то слышали, что свою территорию надо контролировать и все чужие, кто осмелиться здесь заниматься каким-то бизнесом, должны им платить. Им нравилось новомодное тогда слово "рэкет". И я, конечно, знаю, как себя надо с ними вести. Надо что-то дать. Если не дать, будет дороже. Их больше, чем нас. И вообще, я не сторонник радикальных методов. Мой метод - дипломатия и расчет. А расчет состоял в том, что я даю им выпивку, сигарет и прошу их не мешать нам работать и сойти на берег. Они становятся сговорчивыми и даже вполне послушными и покидают судно. Но недалеко! И ненадолго! Устраиваются на берегу в поле нашего зрения в кружок, вполне мирно выпивают, но постоянно поглядывают в нашу сторону и что-то обсуждают. Часа полтора-два мы еще можем спокойно работать. И если мы не успеваем уйти, а мы не успеваем, они снова поднимаются к нам и вот тут нужен глаз да глаз и особая бдительность. Они уже другие! Кто-то из них пытается пройти в рубку или в каюту, кто-то нагло запускает руки в коробки с товаром. Конечно, там стоят мои ребята и стараются всеми силами не разжигать конфликт и не поддаваться на провокации. А они только этого и ждут. Их же больше. Главный ведет переговоры со мной. И он уже не просит, он требует. Выручка у меня в надежном месте. Да они денег и не требуют. Им нужна все та же водка, я делаю вид, что это уже слишком высокая плата, торгуюсь, потом находим какое-то соглашение и они снова уходят. Как потом выясняется, умудряются по пути что-то украсть. Конечно, эти расходы не входили в мои планы, но приходилось мириться. Это не тот рэкет! Были дела и покруче! Итак в этот момент мы точно должны были уходить. Но не всегда мы успевали. И тогда они становились наглыми, дерзкими и агрессивными. И вот тогда приходилось применять недипломатические меры. Мы резко заводили двигатель, включали задний ход, оставшихся редких покупателей вежливо просили покинуть судно, да они и сами это понимали. А этих ухарей просто сталкивали на берег, а иногда и в воду, благо, что они уже не очень уверенно стояли на ногах и ряды их немного поредели. Но были случаи, когда недовольные клиенты пытались догнать нас на лодках. И догоняли. Бывало и с ружьями. До стрельбы, правда, не доходило.               
       
           Как-то в один из очередных рейсов к нам на борт пожаловали три особы. Была середина лета, было солнечно и тепло, нашествие комаров закончилось, а гнуса или мошки еще было не в том количестве, когда это становилось бедствием. Торговля шла вяло, наверное, давно не было пенсии, да и люди, наверное, были заняты своими сезонными сельхозработами. Все-таки разгар лета. Команда скучала. Да и мне хотелось развеяться. Им было лет по 30-35. И они знали себе цену. Одеты были легко, в простые открытые летние платьица, демонстрируя некоторые свои анатомические особенности. Познакомились. Звали их Надежда, Изольда и Валентина. Разговорились.  У каждой из них была своя история.Несостоявшиеся семьи по разным причинам, дети разных возрастов и объединяло их как раз то обстоятельство, что они были матери-одиночки. Мы их угостили, чем бог послал. А бог послал, наверное, ликер "Амаретто" - самый популярный напиток того времени, на закуску "Марсы", "Сникерсы" и "Баунти. Они оказались веселыми, раскрепощенными, общительными. И нам с ними было легко и весело. Вечерело. Нам бы уходить, в соответствии с нашими планами, но девушки так подобрели, что очень настойчиво и гостеприимно стали приглашать нас к себе в гости. Обещали истопить баньку и накормить свежезасоленой рыбой. Мы недолго думали и, конечно, согласились. А что нам терять? Мы вольные птицы. Сами себе хозяева и никому не подотчетны. Конечно, решение было за мной, а команда была только рада такому развитию событий. Мы договорились, что теплоход поставим за поворотом, подальше от соблазна нежелательных гостей и, как стемнеет, придем. Так и сделали. На теплоходе для охраны оставили двоих рулевых-мотористов, а я, капитан и его помощник, нагрузив пакеты деликатесами и выпивкой, как только стемнело, отправились в гости.

         Дом нашли быстро.В нем жила Валентина. Дом добротный, рубленый, с хозяйственными пристройками и баней. Нас ждали. Банька была готова, березовые венички были запарены и в горячем воздухе витал какой-то невообразимый травяной приятный аромат. Банька"по белому, чистенькая с печкой-каменкой и высокими полками. Мне приходилось в тех краях париться и в бане "по черному".  Это особые, неповторимые ощущения. Наши предки-славяне парились в таких банях. Мы попарились отдуши. С капитаном. Похлестали друг друга веничками, подышали горячим воздухом, пропитанным настоем трав. Оказывается, не все любят и понимают прелесть парной. Помощник капитана оказался из таких и от бани отказался.
             
          Стол был накрыт по простому, без изысков, ножей и салфеток. Но еды и посуды было достаточно и все было душевно и по-домашнему. Рыба была. Соленая и отварная. Какие-то немудреные закуски и наши колбасно-сырно-конфетные деликатесы. Девчонки привели себя в порядок и выглядели призывно и вполне сексуально. Мне нравилось, что они вели себя  пристойно, насколько это позволяла раскрепощенная обстановка, да и мы не позволяли себе особых вольностей. Они не курили и не матерились, что было не вполне естественно в тех местах. Выпивали по-женски немного. В доме был магнитофон, слегка устаревший проигрыватель и, что меня поразило больше всего, набор больших виниловых дисков с песнями В.Высоцкого. Высоцкого мы в тот вечер не слушали, но отдуши попрыгали под современные шлягеры того времени. Самая подвижная и веселая была Надежда. Она была худенькая, маленькая, как подросток без особых выпуклых женских прелестей, но вполне миловидная. Она в недалеком будущем совратила-таки моего племянника Лешу-девственника которому, наверное, преподала  несколько жизненных уроков. Ему было 17 и он работал со мной одну навигацию перед армией в качестве верного помощника.  Мы над ним потом подтрунивали, а он всегда краснел и сразу где-то прятался от наших шуток. Изольда из этой компании была, наверное, самая привлекательная. Высокая, даже стройная и все было при ней.  Но танцевала не очень энергично,за столом больше молчала, и даже, как мне показалось, грустила. Валентина - хозяйка дома и поэтому задавала тон нашему веселью. Когда пить, когда танцевать и что делать дальше. С явно выраженными национальными признаками во всем. В поведении, во внешности, телосложении и речи. Сложена была хорошо, крепко сбита, с белым, слегка скуластым лицом и чуть-чуть раскосыми глазами. Про таких когда-то  говорили "кровь с молоком". В ней наряду с выраженной приятной женственностью угадывалась настоящая сила одинокой деревенской бабы, которая может делать все, и то, что обычно в деревне делают мужики. Вечер постепенно подходил к финалу и все разбрелись, кто куда, по интересам, благо, что дом был большой и помещений в нем было достаточно.
          
           Как потом оказалось, у Валентины был муж, с которым она как будто не жила уже несколько лет и он пропадал подолгу где-то на рыбацких заимках. Иногда появлялся в деревне и заходил к ней по каким-то своим делам. И мне даже довелось его однажды увидеть. Во время очередного визита в этот гостеприимный дом, он, как тень несколько раз проходил мимо окна, возле которого мы сидели за столом и, как будто даже не смотрел в нашу сторону. Рыжий, большой и нескладный. Нам, как всегда, было весело, а что у него было в голове и на душе, можно только догадываться. Он чем-то гремел в сенях и во дворе, но нам было сказано, чтобы мы не обращали на него внимания и не беспокоились и мы делали вид, что это так. И был у них сын, Коля, который прятался от армии тоже где-то в бригаде рыбаков на дальних озерах. Валентина рассказывала, как она родила его зимой, в лютый мороз, в санях, одна, по дороге в другую деревню, где находился фельдшерский пункт. Она заблудилась в пурге, чуть не погибла, но лошадь спасла ее, привезла обратно в свое село и ребенок чудом остался жив. Люди помогли.

             Отец ее пропал при загадочных обстоятельствах где-то на охоте или рыбалке несколько лет тому назад, она тогда еще была девчонкой, очень его любила и не могла поверить, что он погиб. Она отправилась его искать, одна, по тем местам, где они вместе бывали не раз. Она ходила по свежезастывшему, еще тонкому льду лесных озер и всматривалась через прозрачный лед в темную глубину, как будто там могла найти ответ на главный вопрос.  Отец часто брал ее с собой  на рыбалку и на охоту, научил ее всем премудростям и с тех пор она могла самостоятельно, с ружьем пойти в тайгу на любого зверя или на лодке в одиночку рыбачить сетями, что было даже для нормального мужика очень не просто. Как она владела топором и колола дрова, я видел сам, поэтому у меня не было сомнений в том, что она рассказывала, как она управляется с бензопилой и управляет зимой снегоходом «Буран», который стоял у нее во дворе, под навесом. Еще совсем недавно она работала в мастерской по пошиву одежды. Но мастерская самоликвидировалась, ничего нового на ее месте не возникло и она теперь работает на дому. Сама выделывает шкурки разных зверюшек и шьет из них какие-то носильные вещи. Заказов мало, но как-то перебивается. Следов отца она так и не нашла, но до сих пор не верит, что он погиб без чьей-либо помощи. Вероятно у нее были на то основания.               

            Напротив ее дома, через небольшой огород проживает местный житель, Володя, с женой. Ему лет 50, он крепкий на вид довольно опрятного вида и, похоже, не пьющий. Выяснилось, что он всю жизнь питает к Валентине какие-то чувства, правда безответно. Постоянно ревновал ее к чужим, знал ,что со своими она не дружит. Иногда они рыбачили вместе, в одной лодке, когда шла семга и надо было успевать ловить рыбу, а не думать о чувствах.               

           Как-то случилось, что мы давненько не видели девчонок и я решил их навестить. Теплоход, как всегда за бугром, ночи были уже темные, осень, дело шло к завершению очередной навигации. Команда устала, им тоже нужен был отдых и мы старались по ночам чаще отдыхать. Валентина была дома и, как всегда была рада гостям. Мы засиделись, болтали о разном. Мне интересно было ее слушать, ее своеобразный говор с пикантным акцентом, рассказы о недалеком прошлом. Об отце она вспоминала очень тепло и всегда со слезами. Но на свою жизнь не сетовала и на все свои проблемы смотрела с юмором.

           Я вернулся на теплоход с рассветом. На теплоходе тишина, все спали, правда, капитан сразу взбодрился, т.к. зайти на теплоход совсем тихо было невозможно. Доложил, что все в порядке и можно продолжить путь. Но тут я заметил, что в рубке что-то не так. Не сразу, но понял в чем дело. Я не вижу своего дорожного портфеля, типа "дипломат", который я оставлял в рубке, за рулевой колонкой. Он был не то, чтобы на виду, но и не особенно спрятан. Доверие к команде было абсолютное, поэтому я об этом не думал и никогда его глубоко не прятал. Но портфеля на месте не было! Его просто не было нигде. И это было серьезное ЧП. На корабле тревога! Всем подъем и экстренное общее собрание в рубке. Сам портфель особой ценности не представлял.  Кожаный, фирменный, но изрядно потрепаный от времени. В нем я обычно хранил деньги и кое-какие ценные вещи. На тот момент в нем была трехдневная выручка и несколько комплектов женских украшений из серебра. Я их возил под заказ. Я еще раз восстановил в памяти все события вчерашнего дня. Плохих гостей на борту не было и я хорошо помнил, где я его оставил. Команда была в замешательстве. Все понимали, что подозревать можно каждого.Но у меня не было никаких на то оснований. Надо сказать, что в тот рейс мы взяли одного практиканта. Это был сын продавца, которая работала у меня в магазине, а мальчишка учился в речном училище. И ему ужна была практика после окончания третьего курса. Он ничем особым не отличался, был послушным и выполнял все поручения. Логично и закономерно было подумать на него, но он смотрел на меня такими невинными глазами и, помнится, даже всплакнул, когда на него пытались надавить кое-кто из команды. Мы перерыли весь теплоход и, конечно, ничего не нашли. Деньги можно было спрятать где угодно и очень надежно, на теплоходе было множество укромных уголков, а портфель просто выбросить за борт. Сколько там было денег, я не помню, но помню, что на них можно было купить отечественное авто. Говорят, что все тайное рано или поздно становится явным. Наверное, это так. Но эта тайна осталась нераскрытой. Это было сильное потрясение. Но я его пережил и постепенно отработал эти деньги.               
         
          Со временем мы реже стали заходить в это село, т.к.у нас появились новые, интересные маршруты, вниз по Печоре, до Нарьян Мара и дальше. Заходили в самую дельту, в отдаленные рыбацкие поселки. До побережья океана было еще далеко, но ширина реки в тех местах достигала 20-30 км. Состав команды у меня менялся довольно часто. И в этом не было  ничего необычного. Дело в том, что я не мог им оплачивать длинные зимние отпуска в промежутках между навигациям, а этот период на Севере довольно продолжительный, до 6-7 месяцев. Занять их было нечем, вот они и искали себе более постоянную работу. Это специфика работы на речном флоте. Людям надо было жить, содержать свои семьи, а времена были непростые, все те же 90-е годы. Несколько лет тому назад я работал начальником отдела кадров речного порта, плавсостав знал хорошо и поэтому случайных людей на моем теплоходе быть не могло по определению. Но капитана, который пришел ко мне на работу в очередную навигацию,  я лично не знал. Это был Анатолий, бывший летчик, командир вертолета МИ-8. Он так же  имел диплом капитана теплохода. Такое бывает. Я тоже имею несколько профессий. Он пришел ко мне по рекомендации от хороших людей и я его принял. Он хорошо знал реку, населенные пункты и даже многих конкретных людей, чаще из администраций поселков и руководителей предприятий, что иногда нам было полезным, особенно в каких-то сложных ситуациях, когда нужна была помощь. Но выпивал. Подозреваю, что поэтому он потерял работу в авиации. Там это абсолютно неприемлемо. У нас тоже, но иногда приходилось мириться. В рейсе другого капитана не было. А, как известно, на переправе лошадей не меняют. Мы стояли у деревни Няшабож, уже отработали, отбились от "пришельцев" и собирались уходить, как я заметил, что мой капитан как-то ведет себя беспокойно и все поглядывает на берег. Я спросил его, в чем дело, он ответил, что ему бы хотелось сходить в деревню, проведать давних знакомых. И рассказал мне историю. Года три тому назад он совершал рейс на вертолете в этих местах, обслуживал геологов и в результате резкого ухудшения погоды совершил вынужденную посадку недалеко от этого поселка. Было еще непоздно и он решил сходить в поселок, успеть в магазин, купить продуктов. Штурмана оставил охранять вертолет. В поселке возле магазина он разговорился с местными мужиками, которые ему и подсказали адресок, где можно было и время скоротать и даже переночевать. Хозяйка была дома и они быстро нашли общий язык. Простота отношений - это в традициях местных жителей. Они сидели на кухне за столом, на котором было все необходимое и вели душевный разговор и, казалось ничто не может помешать этой идилии, как вдруг раздался треск разбитого стекла и на пол полетела разбитая вдребезги бутылка водки, а в оконном стекле образовалось круглое ровное отверстие размером с большую монету. Это был выстрел. Из охотничьего ружья. Пулей. Стреляли от дома, что был напротив. Хозяйка выскочила на улицу, что-то там с кем-то недолго выясняла на высоких тонах и на своем языке. Зашла. У Анатолия вся левая рука была в крови и он зажимал ее выше локтя. Хозяйка ничуть не растерялась, осмотрела рану, промыла ее водкой, заставила выпить его целый стакан и ловко зашила рану обыкновенной иглой и шелковой нитью. Пуля прошла навылет в мягкой ткани, кость была не задета, но зашивать рану пришлось в двух местах. Он показал мне эти швы, они были очень аккуратные. Он ушел на берег. А я остался. Ходил он недолго. Был немногословен. Валентины дома не было. На дверях был замок. Сосед из дома напротив стоял у своих дверей и молча смотрел на него. Выражение лица было трудно определить, но в позе угадывалась неприкрытая неприязнь и раздражение от частых визитеров. По дороге обратно встречные хмельные мужички ему рассказали, что Валя, как всегда где-то на теплоходе, ушла в рейс с кем-то в качестве повара. "Доступная, как весь гражданский флот", зло сострили они. А потом мы узнали, что Надежда куда-то уехала, оставив ребенка матери, Изольда свела счеты с жизнью. Говорят, что она воспитывала ребенка от собственного отца.
         Стрелял Володя. Няшабож в переводе с коми означает Грязный Хвост. Но есть и другой перевод.