Заметки книгоноши

Надеюсь, что по случаю выхода этого трехтомника в свет еще будут написаны правильные рецензии и научные труды. Для внимательного читателя и исследователя здесь - немеренное поле удовольствий и познания. Я же скажу несколько своих слов.
Трехтомник называется - "Писатели Белогорья". Первый том - проза, второй - стихи и поэмы, третий - литература для детей. Особый признак издания - привязка его к Белгороду, к региональному отделению Союза писателей России.
Если кто-то позавидует белгородчине - дескать, широко живут тамошние писатели,книги издают сериями - так я отвечу. Живут писатели не лучше, чем по всей России. А трёхтомник издан раз в 50 лет. Ровно за время, что существует здешнее отделение творческого Союза. Поэтому представленное издание для самих белгородских писателей - такое же неожиданное явление, как и для всей пишущей и читающей России.
Теперь о новых книгах.
В отделении числятся больше полусотни членов Союза. В трёхтомнике представлены почти все - уже ушедшие, и ныне здравствующие. Причем, некоторые во всех трех томах сразу.
Тут вот какая штука. Не знаю - обратят ли на это внимание филологи, но белгородские писатели (за других не скажу) являют как бы четыре слоя сочинителей. Первые прозаики. Вторые - поэты. Третьи совмещают в себе обе эти ипостаси.
Это люди, чью жизнь составляет литература, творчество. Они родились писателями и поэтами, это их жизнь и крест. Всё благополучие и вся неустроенность, все взлёты и провалы таких авторов - это их судьба. И этого не скроешь - книги таких исповедальны. Потому что всех себя они отдали литературе, и ни на что другое их просто не хватило.
Есть и четверный слой . Не могу судить, насколько его представители талантливы или бесталанны в своих основных профессиях. Просто для них литература - разновидность развлечения, хобби, что ли. Эти люди состоялись во многом другом - в государственой службе, в прикладных науках, в военном деле, на общественном поприще. А по выходе из основного ремесла пришли в литературу. Для них сочинительство - продолжение гедонизма, увлекательное времяпровождение, возможность прихвастнуть членским удостоверением. Писатели в штатском так по-хозяйски вторглись в организацию, что первым трём её гильдиям пришлось основательно ужаться, отдать издательские плошади сим благополучным.
Понятно, что четвертая категория нынче занимает в региональном отделении Союза главенствующее положение. Оно подкреплено былыми связями, выходом на чиновников самого крупного пошиба. Отсюда и постоянные новые книги сих сибаритствующих. Здесь нет исповедальности, здесь есть назидательность.Если человек всю жизнь был начальником, то его не исправит и могила.В силу своей, несопоставимой с писательской, пробивной способностью, эти сумели и внутри организации устроиться на широкую ногу.
Я сделал это отступление, чтобы вы изначально знали о составе акторского набора нового трехтомника. Понятно, что взгляд мой на три четверти ошибочен и предвзят, но я ведь предупреждал, что пишу не рецензию.Просто хочу, что, когда будете читать книги и строки об авторах, иметь в виду : огромный прослужной список иных пистелей говорит скорее не о его таланте, а о том, что он успел взять своё от жизни на ином поле, чем творческое.
А теперь о книгах.
Самый представительный том - проза. Почти 650 страниц превосходного полиграфического продукта. Надо сразу отметить, что издательство "Константа" сдалело конфетку - столь совершенно выполнен заказ. Книги в твёрдом переплёте, с золотым тиснением по бордовому полю, с замечательным крупным набором. Берешь книгу в руки - и появляется читетельский трепет. Сразу видно, какой огромный труд вложили в него писатели и полиграфисты.
Том "Проза" знАчим уже тем, что в нем напечатаны работы писателей-фронтовиков. Аляутдинов, Ермоленко, Овчарова, Певнев,Краснов, Романова, Ураков, Шаповалов. Почти все они уже умерли, и всех я знал. Помню, в конце семидесятых годов нас, молодых, собирали на творческий семинар. Помню его блестящие лекции и беседы с драматургом Аляутдиновым. Мы тогда молодые были, наглые. Я подошел к Александру Сергеевичу и попросил восемь рублей. Честно признался, что на дружескую попойку. Он дал, а я всё не мог вернуть.
Теперь уже и не смогу...
Помню долгие разговоры с Геннадием Ураковым. В "Прозее" - его три небольших рассказа. Я помню, когда Геннадий Семенович только собирался их писать. Он много поведал о войне, чего не успел воплотить на бумаге.
Слава Богу, жив и здравствует фронтовик Владислав Шаповалов. Если пьеса фронтовика Аляутдинова открывает сборник, то рассказ Шапровалова "Четвертое поле" его закрывает. Не буду отдельно останавливаться на сих трудах. Лишь скажу, что они - как венок всему сборнику. При этом можно сказать : тут тот случай, что не венок составляет честь книге, а книга венку.
Писатели иных поколений сразу отличаются. Отличия эти - не столько творческие, сколько мировоззренческие. Фронтовая проза в книге выдает и в авторах, и в героях людей с твердыми убеждениями . Рассказы современников, во многом, заражены сомнениями Гамлета. Поиск, потери, отстутствие маяков. Главным выразителем эпохи здесь я бы назвал прозу Татьяны Огурцовой. Скромная библиотекарша, она поднялась в творчестве до уровня мастера, при котором невольно робеешь. И в книге - всего пять коротких рассказоов. Но прочтешь - и в сознании остаются зарубки.
Не знаю, как это объяснить, но лучшие рассказы в книге написаны женщинами. Вот Татьяна Олейникова. К ней пролностью применимо положение о том, что у настоящих поэтов и проза великолепна. Возможно - наше муторное время женщины ощущают острее мужчин. Отсюда и такие выпуклые произведения.
Не знаю.
Но полагаю, что в трехтомнике "Писатели Белогорья" книга "Прозы" - самая сильная. Добавлю - его можно открывать на любой странице - и уже не оторветесь. И это - успех и итог творческого пути белгородских писателей.
Том же "Стихи и поэмы" меня не особенно впечатлил. Может быть - его надо было издать потоньше, но поизбирательней. А тут, мне кажется, перебор стихов военной тематики. Может - составители хотели так отметить юбилей Победы. Может - и вправду все наши поэты поспешили застолбиться на Прохоровском поле. Но почти все стихи этой темы выглядят дежурными, обязательно в русле официоза. Иногда это почти незаметно, иногда вызывает смех и хочется спросить поэта : "Ты это серьезно?". Поверьте - никак былинный слог не подходит к нашим военачальникам. Оксюморон.Хотя военная тема в умелом изложении способна тоже подняться до самых высот. Это хорошо видно в военной лирике Николая Грищенко.

"И светятся над нами огоньки,
Солдат, упавших на траву июля.
То душ их бесконечные полки
За нашу землю
С тьмою зла воюют".

Впрочем, вся лирика, тот же мир души в "Стихах и поэмах" великолепны. Сразу видно, когда поэт не связан рамками жанра.

"Заря взыграла ясным светом,
Я вместе с ней душой горю,
Как будто я виновен в этом,
Как будто сам зажёг зарю"
>(Николай Грибанов).

Чудо как хорошо!
Или вот Вера Кобзарь:

"Ни ожиданий, ни одежд,
Среди осеннего ненастья,
Как будто затерялось счастье,
Сменяя множество одежд".

Могу ошибаться, но и в "Стихах и поэмах" женские строки мне кажутся ближе и душевнее . Хотя основного веса ему придают, всё-таки, мужчины. Здесь чаще высокая философия и филигранность таланта заключены даже в строках, далеких от мировоззренческих устремлений. Но каков жизненный смысл!

"И моя душа вдруг загрустила,
Вспомнив мои прошлые дела.
...В детсве меня бабка не любила,
Ни одной конфетки не дала"
(Владимир Молчанов).

Несомненно, сердце поэтического тома - стихи Игоря Чернухина. Я думаю - его стихи - это стержень всей русской поэзии второй половины ХХ века. Игорь Андреевич давно уже стал творцом, к фамилии которого не надо делать уточняющей приставки поэт. В нашем благодатном краю уже всякого стихотворца называют нарицательным именем Чернухин. Я скажу больше: в жизни встречал всего троих человек, определивших мою судьбу. Один из них - Игорь Андреевич.
Я был бы неблагодарен, если бы не отметил и стихов Николая Гладких...
В России много поэтов, убитых временем, а значит - нами. Смерти самых талантливых необъяснимы. Рубцов, Кутилов, Мерзляков,Гладких... Я последний раз сидел с ним у него на кухне за пару дней до смерти Николая.Ничего не угрожало его жизни. Казалось бы - после бытовых мытарств прибился он к тихой пристани. Увы...

"Угодник глядел из угла,
Рассвет поклонился до пола.
Судьбы же мне имя нашла.
Давно. Приближался Никола".

Открою маленькую тайну. Я держу этот том, и хорошо знаю, кто из здешних поэтов никогда не умрет смертью Есенина, Пашнева, Гладких. Иногда достаточно пары строк, чтобы понять: такого не возьмет и бронебойный снаряд. Плотно сидит на земле и в литературе. Как золотой зуб.
К счастью, оценку тому "Стихи и поэмы" надо ставить по стихам Виталия Волобуева, Генадия Островского, Павла Савина, Дмитрия Маматова, Владимира Михалёва, Татьяны Огурцовой...
И наконец - третий том, "Произведенния для детей". Он - не лучше и не хуже двух первых. Он - особенный. Уже в самой книжке что-то волшебное. Ожидание чуда, что ли...
И чудо состоялось! Я не знаю, что это за порода - детский писатель, но ей полностью принадлежит Юрия Макаров. Давно, еще на заре нашей дружбы, я ему говорил : "Юра, не пиши стихов для взрослых.Твоя стезя - детская поэзия". И в новом томе Макаров - как царь Салтан в русской сказке.
Ироничен, справедлив, интересен.

"Место, где встречаются
Кошка и собака,
Так и называется -
"Драка"

Опять смиренно признаю - и в томе для детей лучшие вещи принадлежат женщиам. Здесь своей гранью,- как и в двух первых томах - блеснула та же Татьяна Огурцова. Очень хороша и добра Людмила Брагина :

"ИНЕЙ
На ветках иголочки,
Все деревья - ёлочки".

Основательно, как общий дедушка, разместился в книге Евгений Дубравный. Его "Ночная история" тянется прямо от рассказов Виталия Бианки. И остается только позавидовать его внукам.
Очень правильно, что в детский том попали рассказы Николая Рыжих. Всего один рассказ - но затягивает, как омут. Некогда Николай Прокофьевич дал себе слово написать для детей несколько книг о море. Они так и должны мыли называться "Синее море". "Холодное море", "Ласковое море", "Теплое море".За это друзья в шутку прозвали Николая Прокофьевича "Певец воды русской". Несколько книг он написал, но всю серию не успел. И здОрово, что , в возмещение ненаписанного, в детском томе ребята встретятся со сказочником в шкиперской бородке Николаем Рыжих - нашим белгородским Оле Лукойе.
...Вот, собственно, то, что я могу сказать о новом трехтомнике по первому впечатлению. Сразу предупреждаю, что мои оценки ошибочны и прошу при чтении книг иметь это в виду. Я просто уверен, что в "Прозе", "Стихотворениях и поэмах", "Произведениях для детей" вы найдете для себя много других образчиков высокой современной русской литературы. Я же просто хотел обратить внимание на это яркое событие нашей словесности, ибо в информационном поле России оно пока никак не отмечено