12. Сало, как способ продвижения по службе

Сравнение Лысого приднестровских магазинов (напоминающих выжженную степь) с продуктовым раем, означало, что он действительно изголодался. Магазины в Приднестровске Лысый посещал с целью подкормиться в промежутках между обедом и ужином, ужином и завтраком, а также для закупки «Портюши». В обед Лысый «оттягивался» в «Бородинке» – там кормили вкусней. Он неизменно брал себе два вторых, обязательно с куском натурального мяса, которые проглатывал с жадностью крокодила, затем, уже не спеша, заливал в себя полную тарелку борща (редко супа), и запивал все это двумя стаканами компота. Чем Лысого поразили пустые полки приднестровских магазинов, он не уточнял.
Даже в Центральном гастрономе «Алиментара» - в центре Приднестровска - ассортимент имеющихся в продаже продуктов был крайне скуден. Подбор товаров не блистал разнообразием: несколько видов крупы (в основном кукурузная, перловая и пшеничная), пару видов рыбных консервов («Ставрида» в масле и без оного), обязательно «Завтрак туриста» и «Икра кабачковая». Широко были представлены соления. Маринованные кабачки и соленые огурцы (непременно в трехлитровых банках) занимали восемьдесят процентов прилавков. «Солянка сборная» и «гвоздь программы» – овощная закуска из сгнившей капусты – «Закуска де Бендер», стройными рядами пылились на стеллажах. Реже встречались «Кильки в томате» (любимые в народе и прозванные «Братской могилой»); даже легендарные плавленые сырки (по цене четырнадцать копеек за штуку) сдувались с прилавков мгновенно. В те редкие дни, когда завозилась вареная колбаса, снаружи универсама выстраивалась гигантская очередь, упиравшаяся хвостом в здание горкома партии, больше напоминая собой первомайскую демонстрацию. Лишь один отдел мог конкурировать с каким-нибудь столичным магазином – винный.

– Лысина, ты не уводи разговор в сторону, – насторожился Игорь. – Причем здесь магазины? Что это ты там насчет папы заикнулся. Если мне не изменяет память, ты из Полтавской области. Так! Не изменила. Кроме того, я неплохо знаю географию.
– К чему ты клонишь? – пока ничего не понимая, занервничал Серега.
– К тому, Серый, что папа Лысого находится всего лишь в каких-нибудь ста пятидесяти километрах отсюда. Ближе, чем Кишинев от Одессы.
– Понял! – прозрел Серый. – Лысый, что же ты от нас папу прячешь? Срочно вызывай, и пожрать пусть захватит.
– Мысль не плохая, – почесав затылок, процедил Лысый. – Я, конечно, не против. У папы и машина есть – жигуленок. Нужно письмо написать, может и приедет.
– А почему, может? – спросил Коля. – Ты что, боишься папе кентов представить?
– Нет. Просто, сейчас посевная и папа занят в колхозе – у него много работы. Письмо нужно так написать, чтобы он точно приехал.
– Ну, так садись, и пиши! – вскочил Игорь, как ужаленный. – Что ты лежишь, как боров? Мы тут с голоду пухнем, а он валяется в койке и гадает: приедет, не приедет, хиромант хренов. Хочешь, чтобы мы все тут копыта откинули? Первого тебя, Лысый, сожрем, так и знай.
– А что писать?
– Так и пиши, что с голоду подохнешь скоро, – посоветовал Серега, – пусть везет пожрать, и побольше.
– Ну ты и дубина! – осадил Серегу Игорь. – Лысый, напиши, что все хорошо. Соскучился. Повидаться хочется, а, заодно – так,  между прочим – и поесть чего-нибудь вкусненького.
Минут пятнадцать Лысый, собрав мысли воедино и вспоминая буквы, изображал что-то на тетрадном листочке, после чего дал почитать главному цензору – Игорю.
– Лысый, ты дурной, как пороховой склад! – набросился Игорь на Лысого.
– Почему? – обиженно спросил Лысый.
– Тебе лучше знать, почему. Что ты написал? И на чем? На обратной стороне листа, где «пулю» расписывали. Служба хороша, кормят до отвала, только жрать хочется. Кто так пишет? А как ты подписался, кретин?
– Как? Как обычно, – пролепетал Лысый.
– Как обычно! Болван! «До встречи, твой сын Лысый». Бери, идиёт, чистый лист и пиши под диктовку.
Через пять минут письмо было готово:

"Здравствуйте, папа и мама!
Давно вас не видел. Очень сильно соскучился. Как у вас дела, как здоровье?
У меня все в порядке, жив, здоров. На службе, тоже, все в норме, пока. Сейчас мы на переучивании в Дубоухове, это рядом с вами. Я, к сожалению, не смогу приехать. А вы могли бы. Это единственная возможность увидеться с вами. В Приднестровск – далеко. А отсюда мы скоро уезжаем в Казахстан на стрельбы. Здесь мы будем еще две недели.
Папа, мое продвижение по службе целиком зависит от моих командиров и начальников, которых у меня много. В общем, мои командиры ко мне относятся хорошо. Но они очень любят выпить и хорошо закусить, особенно командир полка, а он мне, здесь, как отец родной, каждодневно заботится.
Папа, я с нетерпением жду тебя, и прошу привезти достаточное количество «первака» и продуктов в дорогу, тем более, что в Казахстане с едой очень плохо.
Убедительно прошу тебя, папа, отнесись к моей просьбе серьезно, так как служить мне еще долго.
До скорого свидания.
Ваш сын, Вова".

В следующее воскресенье Лысый вскочил ни свет, ни заря и с остервенением принялся вычищать свои «перья». Впрыгнув в начищенные до блеска сапоги, Лысый галопом ускакал на КПП
– Словно жених на свадьбу намарафетился, – крикнул Серега вдогонку Лысому.
Обитателям комнаты тоже не спалось в это хмурое, воскресное утро. Всех охватило какое-то странное возбуждение. Казалось, что должно произойти чудо и в предвкушении этого чуда все нервничали не меньше Лысого. Ни сидеть, ни лежать не было никаких сил.
Прошло уже двадцать минут, показавшимися вечностью, а «чудо» все не появлялось.
– Не приехал, наверное, пожалел сала сыночку, – пробормотал Серега, нарушив гробовую тишину. – А сало, я вам скажу, великолепное.
– Ты откуда знаешь? – спросил Игорь.
– Я же Лысого встречал в Приднестровске, когда он только на службу приехал. Привез сала, поросенка, цыплят, колбасы, – неделю обжирались. А самогоночка, – первый класс, высшего сорта! Алюминиевая вилка в ней растворилась.
– Серега, закрой пасть, – не выдержал Коля. – Что ты стучишь своим клевалом по пустой тарелке. Без твоих причитаний по душе кошаки шастают, а пустой желудок траурный марш играет.
Огрызнуться Сереге помешал Лысый, который буквально вполз в комнату под тяжестью двух огромных баулов.
– Все пропало! – дрожащим голосом сказал Лысый. Лицо его выражало такую безмерную тоску и печаль, что в пору было повеситься.
– Что пропало, Лысенький? Продукты испортились? – спросил Игорь, не сводя глаз с баулов.
– Нет! Папа хочет встретиться с командиром.
– С каким командиром?
– С Дурнем.
– Ну пусть встречается, тебе то – что? А зачем? – удивился Игорь.
– Самогон отдать! – чуть не плача, выдавил из себя Лысый.
– Ну, скажи, что отдашь. Что он перепроверять будет. И чего это он решил Дурню нашу самогонку отдавать? – все еще не понимал трагизма создавшейся ситуации Игорь.
– Ты же сам мне диктовал, что командир любит выпить, вот он и привез первака пять литров. Хочет отдать лично командиру, а на закуску – гуся жареного.
– Ну, ты, Лысый, меня и напугал! А здесь, что? – спросил побледневший Игорь, показывая на баулы.
– Здесь жратва, – нам. Что делать, Игорь?
– Значит так, Чернышевский, командиром буду я. Иди, зови своего папу, – твердо заявил Игорь. – Не хватало еще гуся потерять.
– А-а?! – открыл рот Лысый.
– Что ты рожу-то свою расстегнул? – рассвирепел Игорь. – Все испортить хочешь?
– Не понял, чего? – заблеял Лысый.
– Пасть закрой, захлопни поддувало – колосники простудишь – и чеши за папой. Все будет «люкс торпеда».

Игорь быстро оделся, сбегал к Пельменю, выпросил у него китель с майорскими погонами, выгнал всех из комнаты и, придав лицу серьезное выражение, уселся за стол. «Изгнанные», сгорая от любопытства, наблюдали «встречу в верхах» через окно.
Встреча папы Лысого с «командиром» прошла на «высшем» уровне. Игорь блестяще сыграл роль командира, – папа ничего не заподозрил.
– Чудесно! Вот это добыча! Ты, Вовка, молодчина. Объявляю тебе две, нет… три Мохнатых благодарности. Тут жратвы – на месяц! – весело щебетал Игорь.
– А-а-а, – издал протяжный звук Лысый.
– Чего ты распелся, Вовчик, ты что, на приеме у ухогорлоноса? Смелее каркни что-нибудь внятное.
– А медальку или орденок, нельзя? – робко и тихо «каркнул» Лысый.
– Гм-м… – замурлыкал Игорь, потирая лоб. – Оно… конечно, Лысенький, ты заслужил, как будто… Но вот в чем дело - Силикатова то, нет. А без него, к сожалению, я медальки и ордена разные, не могу выдать. У нас, Лысенький, так сказать, коллективное, это, как его…
– Раздача пряников! – подсказал Серега.
– Вот именно!
– Интересно получается: пряники – коллективные, а кнут – индивидуальный, – пробубнил Лысый.
– Как мудро говорят партизаны в Камбодже: се ля ви, Лысый.