Страдная пора. Л. Н. Толстой

     Степной воздух, купание, кумыс,
верховая езда... живописная местность,
и - главное: особенно соблазняет простота
и честность, и наивность, и ум здешнего
народа. Ничего похожего нет с нашими
ерниками.
     ... и башкирцы, от которых Геродотом
пахнет, и русские мужики, и деревни,
особенно прелестные по простоте и доброте
народа.

                Л.Н.Толстой.
                Из дневника.


Выше пояса
Рожь зернистая
Дремлет колосом
Почти до земи.

Ветерок по ней
Плывет, лоснится,
Золотой волной
Разбегается...

Люди семьями
Принялися жать,
Косить под корень
Рожь высокую.

В копны часты
Снопы сложены...

     А.В.Кольцов.
          Урожай.



     Лето нынче выдалось удивительное: и отсеялись вовремя, и вёдро*, и дождей выпало в меру, и в уборочную страду погода стояла такая, что лучше и желать не надо. Зерно в колосе налилось, согнув вершину стебля, словно кланялись и говорило солнышку, дескать, хватит, поспели уже, пора и за жатву браться.
------------------------------------------
     * Вёдро - ясная солнечная погода.


     Семейство Криулиных почти в полном составе вышло в поле, оставив дома только старую Марьяну с годовалым Гришаткой. Да и то верно: нельзя оставлять дом без хозяйки, без нее дом сирота. И дел у нее немало: и корову надо напоить и подоить, молоко процедить и разлить по кринкам, а кринки спустить в подпол. Да еще и обед приготовить - придут с поля работники, их кормить надо.
     Гришатка едва научился ходить и топал по избе, стараясь быть возле бабки и цепляя ее за подол. Чтобы он не мешал ей делать дела, она дала ему пару картофелин, усадила на дерюжку - играй себе!
     Рожь ныне вымахала почти по грудь, радуя людей налитым колосом. И едва сошла роса, сын Марьяны Степан направил косу и принялся за дело. В его руках коса, тоже, видно соскучившаяся по работе, радостно пела: "Вжик-вжик-вжик..." Ровные пласты скошенной ржи аккуратно ложились позади него и их уже подбирала серпом его жена Ольга, увязывая колосья в снопы.
     Их тут же подхватывали восьмилетний Петруша и семилетний Санька и оттаскивали их к деду Никандру, устанавливающему снопы в скирду.
     Солнышко, подглядывающее за работниками с самого утра из-за вершины ближнего леса, поднималось все выше и выше, чтобы лучше разглядеть копошащихся людишек, но те не обращали на него внимания - не до того, на жатве каждый миг дорог, иначе либо зерно начнет осыпаться, либо дожди зарядят, вот уж тогда мучений всем хватит.
     Косарь ходко продвигался вперед и было видно, как двигаются лопатки молодого и здорового мужика. Время от времени он останавливался, чтобы направить косу и в эти редкие минуты едва поспевающая за ним жена позволяла себе хоть на минутку отдохнуть и разогнуть уставшую спину.
     Наконец, Степан остановился и заявил:
     - Шабаш, косу надо отбить.
     Отцу же сказал:
     - Батя, отдохни, лица на тебе нет. Возьми мальцов да покорми, небойсь, проголодались помощнички. Вон, на мордахах одно глаза только и остались.
     - Да я, Стёпушка, - начал было старик, но сын только глянул на него, но ничего не сказал.
     Старик обратился к внукам:
     - Пошабашим, работнички...
     Вместе с ребятишками он отошел к скирде, стоящей в тенёчке, присел на стерню, развязал узел с едой и расстелил плат, на который положил каравай хлеба, с десяток вареных яиц да несколько луковиц. Рядом поставил объемистую кринку с квасом, увязанную тряпицей.
     Невдалеке, возле пенька, примостился и Степан, отбивая косу на принесенной с собой железной болванке.
     К сидящим старику и детям, держась за поясницу, подошла Ольга.
     - Упахталась? - спросил ее свёкор.
     - Ничего, - ответила та и, взяв кринку, отпила из нее, а потом присела рядом.
     Старый Никандр прижал к себе каравай, отрезал от него горбушку и спросил:
     - Кому горбушку?
     - Мне!
     - И мне! - закричали хором ребятишки.
     Дед хитро улыбнулся, разрезал краюху на две части и, взяв их в руки, спрятал за спиной.
     - Кому какую? - спросил он.
     - Мне вот эту...
     - А мне эту, - снова закричали мальчишки, указывая на руки старика.
     Никандр протянул руки вперед - в них ничего не было.
     Мальчишки сначала удивились, а потом закричали:
     - Хитренький, ты оставил их за спиной!
     Засмеявшись, дед передал им хлеб.
     - Давай меряться, у кого больше ломоть, - предложил Петруша.
     - Не балуйтесь с хлебом, - осадила их мать. - Грех это!
     Мальчики взяли по яйцу. И снова оживились.
     - Давай узнаем, у кого курочка, а у кого петушок, - предложил Санька.
     - Давай, - согласился брат и стукнул своим яйцом по яйцу Петьки. У того скорлупа треснула.
     - У тебя курочка, - объявил Петя.
     - А у тебя петушок.
     Петька посмотрел на свое целое яйцо, соображая, как разбить скорлупу.
     - Давай сюда, - предложил дед, отобрал у внука яйцо, слегка стукнул им о пузатый бок кринки. Скорлупа треснула.
     - Ешь, - Никандр вернул внуку очищенное яйцо.
     Вскоре к ним подошел и Степан. Он перекусил вместе со всеми, отпил квасу и сказал жене:
     - Ну, пошли, поработаем.
     Та молча встала, прихватив рядом лежавший серп.
     Старик тоже хотел было подняться, но сын строго сказал:
     - Тятя, а ты присмотри за пострелятами...
     - Дак ить..., - начал было отец, но сын был неумолим.
     Оставшись одни, старик и внуки некоторое время молчали, поглощая пищу и время от времени запивая ее квасом. А когда трапеза была закончена и дед заворачивал остатки еды в тряпицу, Петюнька спросил:
     - Деда, а что раньше было в доме, где сейчас сельсовет?
     Старик стряхнул с бороды крошки, перекрестил лоб и задал встречный вопрос:
     - А чего это тебя заинтересовало?
     - Мне сказали, что там жил какой-то граф, - ответил малыш.
     - Ишь ты! - подивился старик. - Он не только там жил, он построил этот дом сам.
     - Сам строил? - изумился Санька.
     Дедушка засмеялся:
     - Да нет, конечно. Людей нанял.
     - А чо, он сам не умел? - не отставал от него старший внук.
     - Пошто ему самому работать, если у него денег куры не клюют, - усмехнулся Никандр.
     - Деда, а какой он - граф? - спросил Санька.
     - Да как тебе сказать? Обычный человек, только богатый очень.
     - У него много денег? - продолжал любопытствовать Петюня.
     - Да уж больше, чем у нас, - снова улыбнулся дед.
     - И он может купить всё-всё? - округлил глаза малыш.
     - Само собой. Коли у него есть деньги, так чего не купить?
     - А ты его видел? - спросил Петька.
     - А как же. Я был немного постарше вас о ту пору, но запомнил его хорошо.
     - А какой он? - не отставал парнишка.
     - Большого росту, крепкий, с бородищей поболе, чем у меня.
     - Большой, как тятя? - поинтересовался Санька.
     - Повыше будет. И телом крепкий.
     - Тятя у нас тоже крепкий, - обиделся за отца Петька. - Вон он какой!
     - Понятное дело, - согласился дед.
     - А зачем он сюда приезжал? - снова заговорил Санька.
     - Приболел, говорят, он и прослышал про наши места - здесь и воздух здоровый, и природа - красота... А главное у нас кумысом хорошо лечат.
     - А что там, где он жил, лошадей не было? - гнул свое Петька. - Чего было сюда ехать?
     - Лошадей-то у него достаточно было, - засмеялся дед. - Да только травы у нас полезные, от них и кумыс лечебный получается. А вот кумыс надо еще правильно сделать, а это не все умеют. Вон башкирцы, что рядом с нами живут, мастера его делать...
     - Он в золотой одежде ходил? - продолжал терзать деда старший внук.
     - Почему в золотой?
     - Ну, если у него много денег...
     - Да нет, в простой одёжке, не больно-то от нас отличался.
     - Он жадный был, - заключил Санька.
     - С чего ты взял? - удивился дед. - Он ходил по деревням, зачем ему нарядная одежда?
     - Тогда бы на него смотрели, как на нашего петуха, - засмеялся Петюшка.
     - Это верно, - кивнул головой Никандр. - А звали его Лев. Вот фамилию запамятовал - то ли Толстов, то ли Толстин. Сколь годов прошло, не упомню.
     - Лев, - засмеялся Санька. - Смешно.
     - А ты знаешь, он действительно был похож на льва. Я видел, как он пахал...
     - Пахал? - поразился Петюня.
     - Да больше баловался, конечно, - сказал дед. - Сделал пару проходов и все.
     - Зачем? - не отставал внук.
     - Видно, хотел попробовать, каков он, крестьянский труд. Но я помню, здорово смеялся, глядя на него.
     - Почему? - удивился Санька.
     - Он по сравнению с лошадкой и впрямь выглядел как лев. Мне тогда показалось, то не лошадь тащит плуг, а это он толкает вперед и плуг и лошадь.
     Ребята засмеялись, а Санька от смеха даже завалился навзничь и держался за живот. Когда они перестали хохотать, дед продолжил:
     - Так вот, дом он велел поставить между Гавриловкой и Петровкой. А чтобы получать кажинный день свежий кумыс, поставил рядышком войлочный шатер и поселил в нем башкирца, кажется Мухаммеда-али. Вот такие дела.
     - А где он сейчас?
     - Кто?
     - Да Лев этот.
     - Э, брат, когда это было! Я-то видел его, когда был молоденький, а он уже в большом возрасте. Так что помер он, упокой, Господи, его душу!
     Старик помолчал, а потом продолжил:
     - Спас он нас тогда.
     - Как это? - удивился Петюшка.
     - Видишь ли, в то время случилась у нас страшная засуха. Помнится, в самом начале лета выжгло все посевы - и пшеничку, и рожь, и овёс, и просо, и ячмень, и лён... Поля стояли голые, словно их и не сеяли... Да...
     Дед помолчал, словно заново переживал ту беду, а потом глухим голосом продолжил:
     - Голод наступил. Страшный. Чего мы только не ели тогда - и кору, и старую молотую солому. Скотины сколько полегло, не сосчитать. Вот тогда-то и упокоился  мой батюшка...
     Старик перекрестился и что-то молча шептал - наверное, прочитал молитву. А потом продолжил:
     - Не знаю, как я выжил. Бог, видно, не хотел моей смерти. Многие мужики уехали на заработки, остались только старики, бабы да ребятишки. Ох, и много народу тогда померло...
     После новой паузы дед продолжил:
     - Вот тогда-то этот самый граф и спас нас. Узнал он о наших бедах и написал в газетах обо всем, что увидел. А человек он был известный, уважаемый. Одно слово - писатель!
     Старик отпил кваса и вытер рот рукавом, после чего снова заговорил:
     - Так вон как оно вышло: на наши беды много людей откликнулось. Сердобольные людишки и денег собрали, и хлеба. Много чего, столько, что мы и не ожидали даже.
     Граф-то самолично ездил по волостям и следил за распределением этого добра, глядел, чтобы ни одну семью не обидели, никого не обделили. Мы и выжили тогда, а то бы все в земле упокоились.
     Вот он каков был, спаситель наш! Человечище...
     За разговорами они не заметили, как родители закончили работу и шли к ним.
     - Шабаш на сегодня, - объявил Степан. - Завтрева покончим с делянкой.
     - Ясное дело, - согласился с ним отец. - И без того вон сколь наворочали.
     Старик неспешно собрал узелок с остатками еды и семейство направилось домой, чтобы на следующий день вернуться сюда и покончить с жатвой.
     По дороге Степан спросил отца:
     - Об чем это ты ребятишкам сказывал - они сидели, развесив уши...
     - Да об графе, что спас нас от голодной смерти.
     - А-а, - протянул сын. - Поболе бы таких людей, как он. Такие дела не забываются и добром помнятся.
     - Обрадованные тем, что семья вновь полностью собирается вместе, Петюнька с Санькой весело бежали впереди, чтобы обрадовать бабушку возвращением родителей с поля...