Cемь часов вечера

    Семь часов вечера. Я обычный студент. И месяц явно не задался. Пятый курс, второй семестр, бесконечный недосып. Тусы, девченки, выпивка, явно не учеба. Универ даже способствует – РГФ, перевод. Для кого-то диагноз, а для талантливого обаятельного паренька – подарок судьбы. Так вот, для меня все-таки – диагноз. И, как я уже сказал, месяц выжал меня как лимон. От меня ушла девушка, которой надоел парень с факультета невест. Она напоследок сказала, что парни только тогда идут на РГФ, когда больше никуда не взяли. С работы уволили, а работал я учителем на курсах. Это двоякое ощущение – студентки тебя обожают и всячески заигрывают, а студенты ухмыляются с мыслью: «дрыщ с бабьей работой, наверное, все еще с мамочкой живет». В точку, скоро перееду, ведь платить за квартиру станет нечем. А уволили меня, потому что начальница пронюхала, что я ходил на стажировку в нормальную переводческую  контору N. Там предоставляют все виды перевода, от видео дубляжа голливудских картин до перевода важнейших переговоров международного уровня.  Только вряд ли обломится, сессию завалил, к ГОСам недопущен, диплома и кина не будет. Ирония в том, что сессию завалил из-за стажировки.

    И вот я, после дикого разноса на ковре у декана (а ведь еще в прошлом году я был гордостью факультета после стажировки в Германии),  под проливным дождем сижу на бордюре без зонта. Его только что снес ветер. Я правда не знаю, как так вышло. Наша семья не богата и мы не местные. Всего и всегда я добивался сам и до теперь думал, что все делал правильно. А сейчас  я промок до нитки, даже чувствую, как в любимых найках набирается вода, понимаю, что их придется выбросить, когда приду домой. Холодно как-то. Денег нет, поэтому я сижу напротив проклятого универа и жду трамвай, который увезет меня к парку, от которого еще пилить и пилить домой. Вода скользит между камней брусчатки, грязная-мутная. Мысли путаются и я даже не знаю, стоит ли мне вообще вставать и двигаться куда-то. Почему я не сел на скамейку на остановке? Потому что у нас прекрасный город, где какие-то ублюдки разобрали остановку и отнесли на металлолом. А так, я бы посидел на скамеечке. Столько лет планировать и в один момент все потерять. Я уже ничего не знаю и ничего не хочу.

    Вдруг я услышал звук пианино. Звучал джаз. Я очень люблю музыку, но сейчас мелодия была явно не под настроение. Потом я услышал звук женских каблуков, танцующих в такт. В 90ые было модно ходить с магнитолой и танцевать на улицах, но сейчас это было как-то странно… Да и кто будет идти - включать джаз, и танцевать на улице? В этом городе развелось слишком много придурков-нефоров. Если бы был парень – мог бы хоть зацепиться – злость согнать, а с дурры какой-то что взять? Наверное, одна из хипстеров, какой только фигни они не выдумают. Никогда не слышали Майлза Девиса, но мнят себя изысканными личностями. Я даже не стал оборачиваться, дожидаясь, когда каблуки пройдут мимо меня, чтобы посмотреть и оценить степень морального ущерба. Каково же было мое удивление, когда мимо меня действительно прошли одни каблуки, а за ними высокий темноволосый мужчина с синтезатором. На нем были черный плащ, черная шляпа, черные очки и лаковые туфли, естественно, тоже черные.  Такой синтезатор весит около 10 кг, а мужчина нес его на ремешке через шею так, будто это была игрушка. Только звуки его игры были явно не игрушечные. Женские красные туфли моды 20ых годов рьяно отплясывали в такт его игры. Я прищурился, усмехнулся и сказал:

- Классный фокус, в центре, наверное, за день целое состояние срубаете.

    Мужчина перестал играть и туфли упали замертво.

- Это что за технология? Наверное, дорого. Хотя, за месяц точно отобьете. Во всяком случае, такого еще люди не видели, и даже если бы видели, все-равно бы купились.

    Мужчина обернулся и улыбнулся. Это была жутко дружелюбная белоснежная улыбка, какая бывает только у знаменитостей.

- А, иностранец… Do you speak English? Parlez vous Francais? Sprechen Sie Deutsch?

    Мужчина медленно снял и протер очки. Он оценивающе, но, все же, улыбаясь, глядел на меня в упор.

- Думаю, тереть очки бесполезно, еще сотрете драгоценную надпись RayBan. Жалко и сложнее производить впечатление. – я не хотел ему грубить, слова словно сами соскакивали с языка. Я боялся этого взгляда. В его глазах я видел красные искры. Мне было не по себе. Я хотел отвернуться или зажмуриться, но понимал, что уже полностью в его власти. Как только я об этом подумал мужчина засмеялся, надел очки и вновь ударил по клавишам, вжарив джазу. Не в силах сопротивляться красные туфли затанцевали в такт музыке, а в мести с ними и мои найки. Я качался со стороны в сторону, не мог удержать равновесия и истерически кричал.

- Что ты делаешь? Остановись, козлина, отпусти меня! Ты психиатр? Занимаешься внушением? У меня нет нифига, ничего тебе не обломится, и никого у меня нет! И органы у меня не здоровые ничерта! Отпусти, тварь!

    Мужчина истошно смеялся, продолжая играть. Красные туфли лихо отплясывали, а вмести с ними и я. Какая-то демоническая сила сковала мое тело и подчиняла своей воле. Мне было страшно, я пытался сосредоточиться и думать о чем-то еще, пытался вспомнить, как можно противостоять гипнозу и внушению, пытался… Спустя три квартала понял, что лучше танцевать, не только ногами, но и телом. Тогда хоть падать перестану. А что по поводу прохожих? Мы шли извилистыми улочками, он вел меня именно тем путем, где бы нас никто не увидел. Что он будет со мной делать? Если он такой умелый гипнотизер – он использует меня, а может не только меня, чтобы проворачивать разные ужасные аферы. Может он диверсант? Может маньяк? Может убийца? А может маньяк-убийца?

    Я задавал разные вопросы по пути.

- Куда ты меня ведешь? Зачем? Что тебе нужно? Живым не отпустишь, да? Ублюдок, это тебе даром не сойдет!

    Он лишь смеялся и продолжал играть ритмичнее, быстрее, веселее. Я был обречен.

    Вдруг мы остановились возле подъезда старого заброшенного дома. Я никогда здесь не был. Дверь была железной и на ней были необыкновенные вензеля, а перед ней – решетка. Мужчина скомандовал хриплым басовым голосом.

-Заходи в дверь, только без глупостей!

    Не было смысла сопротивляться, а то он опять включит свою гипно-машину. Я посмотрел на небо, мысленно попрощался с родителями, поблагодарив их за все, ощутил скатывающиеся капли дождя и, отодвинув решетку, толкнул дверь. Впереди было темное пыльное помещение, затянутое паутиной. Я хотел шагнуть, но мужчина переградил мне путь рукой.

-Дамы – вперед. – Захрипел он и пропустил красные каблучки.

    И вот, он взял меня под руку и мы шагнули в неизвестность. Только мы перешагнули дверь, как вся эта комната превратилась в роскошный корридор, отделанный с наивысшим шиком. Стены были белые с золотом высотой в три метра, потолки зеркальные, люстры хрустальные с золотой отделкой. Посмотрев на себя в зеркало я увидел молодого франта в шикарном смокинге и бабочке, и куда-то делись мои найки, превратившись в пару лаковых туфель. В тех самых красных туфлях стояла роскошная блондика с каре в белом платье с перьями в волосах.

- Такой черной неблагодарности я еще не видывала. – поправляя прическу, щебетала она. – Мы его берем с улицы непонятно в чем и тащим на самую крутую вечеринку в городе, а он еще ерепенится.

-Люси, иди пока вперед. Думаю, пареньку нужно осмотреться. – Прохрипел мужчина.

-Фи. – Прошипела она, встрепенулась и ускакала на зов музыки.

-Ч-что п-происходит? – Наконец нашелся я. – Я умер?

-Сплюнь, мальчишка. Ты только начинаешь жить. Мы с бэйбой увидели, что ты совсем смурной, решили забрать на сейшн.

-Простите?

-Вот это номер. Просто расслабься и наблюдай, и постарайся хорошо оторваться. – он взял меня за шкирку и впихнул в двери. Перед нами открылся красный банкетный зал. Здесь все веселились и смеялись, рекой лились напитки, франты с иголочки танцевали с обворожительными барышнями в шелках, чулочках и перьях. Звучал Louis Prima – Just a Gigolo. И здесь творилось безумие. Я увидел Люси, которая вытолкнула мне навстречу хорошенькую брюнетку в изумрудном платье.

- Люси сказала, что ты свеженький. Может, потанцуем? Но, сначала выпей шампанского!

    Она буквально влила в меня целый бокал и закружила в танце. Я никогда так не танцевал, все что я раньше делал – это дрыганья на дискотеке, что вообще нельзя назвать танцами. Я кружил свою незнакомку, поднимал её в воздух, проделывал самые сложные поддержки. Я чувствовал себя тем самым знаменитым маской. Словно электричество на кончиках моих пальцев, мощный разряд в моем сердце. Я был пьян, но не от спиртного, а от восторга, от её легкости, от своей ловкости. Я поднял её на руки и все вокруг слилось в один водоворот блеска и восторга. Она смеялась, словно тысяча маленьких колокольчиков. В её глазах  - беззаботность ребенка.

    Музыка стихла.

-Ты пока отдохни, а я пойду еще какого кира принесу.

-Я не знаю Киру. Я никого здесь не знаю

-Глупенький, я, кстати, Аннет. Ну все, жди.

    Она растворилась в толпе. Все смеялись, шутили – одним словом- веселились. Только не как на современных торжествах, а по-настоящему. Ко мне подошел мужчина-заклинатель.

-Так, говоришь, можно много срубить в центре?

-Извините, но, что это? Где мы? Мы попали в прошлое?

-Нет, сегодня просто день джаза.
 
-А как же туфли и это здание?

-Ну, какое же это прошлое, это настоящее.

-Это волшебство?

-Смотря, с какой стороны смотреть.

-Объясните.

-Сам все поймешь. А пока иди кирни да берло местное попробуй. Мои лабухи опаздывают, а забашляли не за патефон сегодня.

-Да не знаю я Киру, и что за лабухи?

-Люси, что ты парня бросаешь?

-А он еще не извинился за то, что мне все туфли оттоптал.

-Успокойся, парень первый раз танцевал сегодня.

-Я заметила.

-Не будь такой гнусоидной. Он сейчас сам не сориентируется, возьми под крыло.

-Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Величество.

-Не язви, итак гадко. Опять опаздывают.

-Что ты так нервничаешь, будто девица на выданье? Придут они.

    Я не понимал ничего, но здесь было так хорошо, что я и не хотел понимать. Люси наконец смягчилась, повернулась ко мне и сказала.

- Лабухи – это музыканты, кир – это выпивка. Музыканты Билла запаздывают, поэтому мы не можем начать праздник.

- То есть, это еще не праздник?

-О, все, вот они пришли. Слушай сюда. Я буду твоей партнершей. Билли отвечает за ноги, у сакса – грудь, у контрабаса –бедра, барабаны – ритм тела, вокал – душа.

-Да о чем ты? Новая методика по анатомии?

- И почему он решил взять именно тебя? – скривилась и зашипела Люси.
 
    Но тут музыка заиграла и мы пустились в пляс. Инструменты полностью контролировали наши тела, мы двигались в такт музыки. Полная эйфория, восторг, ты – вспышка, ты – эмоция, ты – праздник.

    Мы плясали до утра, но устать так и не успели. Под конец Люси, игриво подмигнув, дала мне свой номер и удалилась с видом королевишны, направляющейся вершить великие дела. Такие как она красивы всегда – и когда, хмурясь, шипят, и когда приветливо улыбаются; а когда они уходят, ты с восторгом смотришь им в след, пока это виденье полностью не растворится, как утренний туман.
Я развязал бабочку и спустился, чтобы помочь Билли и его лабухам сложить инструменты.

- То есть, все-таки волшебство? – с улыбкой спросил я.

- Как сказать. Скорее мечта, наши сокровенные желания в ощущениях. Музыка помогает почувствовать, она дает ощущение реальности мечты. Если ты смог почувствовать то, что хочешь во время танца или во время песни, значит, есть надежда все осуществить в реальной жизни.

- Только надежда?

-Тут уже все зависит от тебя. – улыбнулся Билл. – Сегодня ты просто сидел на бордюре и позволил обстоятельствам нести тебя по течению. Это был приятный опыт. Завтра, с новыми силами ты можешь прожить такой же праздник, но сделаешь его сам.

-У меня нет таких волшебных инструментов. Да и играть я не умею.

-Тебе и не нужно. Понимаешь, я творю, как ты говоришь, магию, играя на инструменте. Люси творила магию, когда делала шикарные туфли…

-Делала?

-Люси одна из тех гостей, чьи волшебные вещи еще долго оставляют в сердцах окружающих магию, хотя их хозяйка и покидает праздник.

-Я даже не догадывался.

-И магия каждого гостя сделала сегодня эту дыру фешенебельным банкетным залом, посетить который ты даже не мечтал.

-Мне страшно.

-После того, как такое услышишь может быть страшно, не заморачивайся.

    Немного помолчав, он добавил.

-Не каждый может увидеть каблучки Люси и не каждого может заколдовать наша музыка. Твое сердце бьется, а твое воображение полно всяких идей. Мы позвали тебя на праздник, чтобы ты понял, что погода-погодой, начальник-начальником, корочки-корочками, но твой дар всегда с тобой и, если ты не предашь его, он не предаст тебя. И если ты захочешь зачаровывать людей, твой дар будет гореть вместе с твоим разумом. А теперь, помоги мне дотащить все кейсы до бусика.

    Я помог им погрузиться и пешком пошел до дома. Светало, на улицах выключали фонари – вечные свидетели наших ночных проказ.  В голове играла музыка, и я немного пританцовывал. Мои веки тяжелые, мышцы одолевает крепатура, но такой приятной усталости я не чувствовал давно. На моем лице нет глупой пресловутой улыбки, скорее  тепло в моей груди. Настолько уютно и просторно, что нет чувства суеты и можно спокойно стоять и смотреть в небо. Ведь скоро наступит новый день.

                ***

    Семь часов вечера. Я очень занятой переводчик. Только вернулся с командировки, потом прямиком в родной универ – давать лекцию, теперь опаздываю на переговоры к одному писателю, чью книгу я должен переводить.  Я как всегда опаздываю, несмотря на всю важность момента. Идет дождь, но деваться некуда и я иду на остановку. Там  и такси удобнее поймать. Пока я жду – до меня доносятся звуки пианино и стук каблучков. Я улыбаюсь и думаю, что когда-нибудь я снова потанцую на их празднике. Но сначала мне нужно потренироваться исполнять сольную партию на своем.