Так странно тебя не любить

Так странно тебя не любить...
Не вслушиваться в тайну слов, не вдыхать запах этих светлых волос, мягких, словно шёлк. Как же странно не думать о тебе в первую очередь после пробуждения. Не молчать, когда горько, не просить так яро прощения. Не погибать по ночам, возрождаясь с рассветом. Не учащать биение собственного сердца, не изнывать от боли в ребрах. Моя любовь была такой незаконной, так горяча и по-детски наивна и по-глупому горда. Так рвался к тебе, минуя все многие километры, хватал за руки, вслушивался в дыхание и на ощупь искал твои губы. Своими, как забавно вспоминать это, но без муки, а зубы не сжаты до боли. И та ревность, которая держится в воздухе, вертится на языке и вырывается на свободу, оковы на твоих конечностях, одетые мною. Ты больше не мой, ты не был моим, я придумал твой образ и верил в него так сильно, что не мог отпустить. Я не мог отпустить все чувства, которые душили. Я метался в горячке, звал людей с твоим именем, но никто не приходил.
Так странно тебя не любить. Не видеть тебя в прохожих, не терять нежность в перефразировании слов, не скрывать это звонкое и болезненное, что только бывает, когда ты влюблен. Мир на две половины. Первая из тебя, а вторая это горечь из брошенных тобой слов. Горячее перемирие, долгие поцелуи вместо горячих ночей, твои волосы под моими пальцами, твои ладони на моей спине и так жадно, так жадно тебя обнимать, будто бы это в последний раз и во сне. В последний раз, но наяву и на кончике языка, та нежность, которую подарил бы, но только уже не тебе. Так странно тебя не любить. Быть верным другом и сжимать ладонь в своей лишь на секунду, пальцы не переплетая. Лишь кроткий жест и смех без боли, а чужие объятие и поцелуи на твоих щеках уже лишь забавны мне, но не страшны. Не ищу в тебе ни отголоски старых чувств ни воспоминания о былом. Моя тихая гавань осталась лишь старой зажившей раной, я не прошу уже тебя ни о чем. Все эмоции искренне, но без прежнего огонька. Я смеюсь, потому что смешно, а не от того, что забавен ты. Я плачу, потому что все накаляется и гаснет внутри, а не потому что ты не рядом и не останешься. Все по изысканному просто. Во мне больше меня, а тебя я выкидывал в пропасть, терял в чужих людях, блуждал среди них, целовал чужие губы, гладил чужие ладони, читал чужие стихи. А наши, наши не сжег, но оставил далеко позади. Так странно тебя не любить. Не бежать за билетами, не вбегать в поезда, колени не трясутся, люди не смотрят с удивлением, ты так отчаянно не безразличен, пока я настолько открыт и изувечен.
Не смотрю на тебя как палкой побитый пес, не мну губами фильтры и сдавленно не кричу в ночь о том, что рвется рваным хрипом, а ты где-то со мной, но так убийственно далеко. Комната где-то в западной, Битые стекла и дым сигаретный, мои губы вишневые, твои еще слаще, я их трогал, поскольку не смог иначе. И пропах этой вишней, вот только погиб.
Так странно тебя не любить. Не искать старых слов, не помнить обид и не думать о будущем. Местоимение "мы" вырывать из памяти, мертвым грузом идти на дно. Оставаться пустым и до безобразия грустным и изувеченным. Дрожь в руках, перед глазами лишь Ты, но отчего же тогда так пусто? Не любить. Не ждать. Не верить. Все это кажется сказкой, вот только сейчас я лишь друг из серого города, с мягким диваном и приглушенным светом. Друг, который целует по пьяни других, обнимая словно случайно. Друг, который бежит за печеньем на другой конец города, а после застревает в пробке. Друг, который не трогает ночью, но поправляет одеяло и выключает свет.
Так странно тебя не любить, не боятся людей с твоим именем, не дрожать и не прятать улыбки. Не ждать от судьбы подачек и не верить в чудо. Все прошлое кажется более жуткой случайностью, нежели оправданной любовью. А я уже не использую робкие фразы чтобы начать. Говорить о тебе.

Так странно тебя не любить. Не любить в тебе солнце, но любить в тебе человека.