Лидия

Мама дружила с Лидией Александровной - большой, высокой и немолодой женщиной. Лидия всегда носила длинные, в пол, необъятные балахоны и утверждала, что Слава Зайцев придумал знаменитый пугачевский "разлетай" по ассоциации с ее нарядами. Балахоны Лидии переливались всеми цветами радуги, а шила их из импортных тканей знаменитая на весь Ереван портниха Римма Гаспарян, у которой Лида и мама встретились. Узнав, что мама - врач, и довольно известный в некоторых кругах, Лидия Александровна навсегда подружилась с мамой, звонила каждый день и  лечилась у подруги по телефону.
В лучшие времена Лидия Александровна служила ведущей актрисой Ереванского Русского Драматического Театра имени Станиславского, была занята в самых популярных постановках знаменитого театра. Но однажды в Сочи на гастролях она познакомилась с коммунистом из Голландии - Тимом Мейером. И это знакомство изменило всю ее жизнь.
- Знаешь, что означает "мейер"? Управляющий, мажордом,- рассказывала Лидия. - Он надеялся, что будет мною управлять. Но не тут-то было!
Мне тоже было трудно представить, что кто-то мог бы управлять неугомонной Лидией Александровной.
 Самым ярким подвигом Тима Мейера во имя победы мирового пролетариата было проведение форума: "Нет нейтронной бомбе!" Форум Мейера, с которым он разъезжал по разным странам и добрался аж до Советского Союза, везде проходил на ура,но вдруг забуксовал перед русской глыбой Лидией. Ереванская актриса в балахоне изумрудного цвета с алыми розами по всему полю оказалась бомбой для голландского коммуниста. До встречи с Лидией партийный лидер был закоренелым холостяком: борьба за всемирную  победу учения Маркса-Ленина отнимала много сил и времени, но Лидии Александровне удалось разбудить "вулкан страстей". И сухарь-голландец не устоял.
- Я взяла его бастионы голыми руками, - рассказывала Лидия маме,- он застонал и признался в любви.
Мама ахала.
- Да, Светочка, его хватило на два дня, на третий он улетел в Москву, в голландское посольство, хлопотать о визе. Он хочет, чтобы мы поженились, как можно скорее.
- Лидия Александровна, а вы уверены, что он вернется за вами?
- Светочка, от меня еще никто живым не уходил.
В Ереване отправились в отставку все: театр, муж и жилищный кооператив, за который, кстати, платила божественная Лидия.
- Бедный-бедный Робертик (ереванский муж), - Лидия Александровна театрально заламывала руки,- он не переживет, он выбросится из окна.
Забегая вперед, скажу, что Робертик никуда не выбросился, а, наоборот, прекрасно женился второй раз и милостиво принимал денежную помощь из Голландии.
Лидия Александровна поднялась с дивана во весь свой гигантский рост, расправила лазурный балахон с райскими птицами, поцеловала маму и выплыла из нашей квартиры в Голландию.
Это случилось в конце семидесятых. Вдали от Родины Лида скучала до скрежета челюстей, колик в животе и кома в горле. Через десять лет, когда стало возможно, она вернулась в Ереван. Ей было куда вернуться: спасибо бывшему мужу. Не все деньги Лидии он потратил на себя, он все-таки достроил кооператив и безвозмездно подарил его неверной жене.  И Лидия стала жить на две страны: месяца три в году в Ереване, а в остальное время путешествовала с мужем по всему миру.
Я подружилась с Лидией Александровной, несмотря на разницу в сорок пять лет. Она привозила необыкновенные ткани из Голландии, норковые шубки из секондхэндов, которые перешивала Римма на меня и маму. А еще Лидия щедро делилась со мной историями из жизни.
- С Тимкой в Сочи нас познакомил мой двоюродный брат. Он работал барменом в "Жемчужине", где остановилась голландская делегация. Тимка называл меня богиней, королевой, великой! Я не могла устоять.
- А вы понимали по-голландски? Или у вас был переводчик? - Удивлялась я.
- А что там трудного? Майн год, майн куин и грейт я на всех языках понимаю. Викуля, язык любви не нуждается в переводе. В постели все вздыхают и стонут одинаково.
Мне было двадцать с небольшим, я была армянской женой и страшно смущалась от откровений Лидии Александровны.
Кто бы мог тогда подумать, что я собственным примером докажу, что язык любви универсален.
 В молодости Лидии мужчины были щедры и великодушны. А когда она вошла в постбальзаковский возраст, все переменилось. В конце восьмидесятых из магазинов исчезло все, и жену голландца, пусть коммуниста, пусть небогатого, ереванские мужчины воспринимали как подарок с небес. За счет члена пролетарской партии Нидерландов возлюбленные Лидии поправляли свое финансовое положение. В любовниках у Лидии ходили и начальник уголовного розыска Шаумянского района, и таксист, подвозивший Лидию к театру, и конструктор из Харькова, встретивший актрису во время командировки и зачастивший в Ереван.
- Света,- звонила она маме,- они обожают меня, приезжают, звонят, я с трудом их разруливаю, чтобы не столкнулись вот тут, все сразу в моей квартире и не покалечили друг друга.
Мама закатывала глаза и вредно спрашивала:
- А когда вы обратно в Голландию? Мистер Мейер заждался поди.
- Никак не могу. Надо новые покрышки Завенчику ( начальник уголовного розыска) на его "семерку" достать. Завтра лечу в Харьков к Игорьку ( командировочный инженер), у него есть знакомые на автомобильной базе.
У мамы выпадала трубка из рук.
- А в аэропорт Рафик ( таксист) отвезет, - продолжала Лидия.- У него двое детей, жена не работает, мама парализованная, не встает, отец работу потерял. Я ему деньгами помогаю немного.
- Лидия Александровна,- мама теряла терпение,- эти прохвосты просто тянут деньги из вас.
- Что вы, Светочка!  Они от меня без ума.  А Рафик с женой познакомил. И она его сразу к телефону зовет, когда я звоню.
- Какие высокие отношения! - Не без сарказма вставляла мама.
Жене и в голову не приходило, что ее Рафик может крутить шуры-муры с бывшей актрисой. Богатая старуха любит Рафика, как сына, и  дает на чай в пять раз больше, чем стоит проезд. Чисто деловые отношения.
- А Завенчик ( уголовный розыск) мой номер телефона записал своим коллЭгам, чтобы они могли его найти, если ЧП вдруг какое приключится. И представляете, Светочка, его уже два раза прямо от меня вызывали. Только покормлю Завенчика, подарки, деньги незаметно в карманы ему положу, только-только он меня целовать кинется, как эти изверги с работы звонят, из спальни, можно сказать, вытягивают.
Мама сильно подозревала, что у Завенчика с "коллЭгами" был уговор: звонить через полчаса, чтобы возлюбленная не успела бы начальника в кровать затащить. Все-таки Завенчику было тридцать шесть, а Лидии Александровне - шестьдесят шесть.
Со мной Лидии Александровне нравилось дружить больше, чем с мамой.
- Ты, Викуля, легкая на подъем, не то, что твоя мать: из дому не вытянешь. Если б не твой муж, - муж, кстати, сидел рядом со мной, Лидия Александровна пригласила нас на кофе, - укатили бы сейчас в Париж или Марсель, и искали бы нас по всем портовым борделям.
Я хваталась за сердце и косилась на Мишу. Миша хохотал до слез над портовыми шутками Лидии. Ему нравилась эта огромная, немолодая женщина в нелепых балахонах и с балаганным юмором. Он восхищался ее нерастраченным желанием любить и быть любимой, ее неугомонностью, оптимизмом. Для Миши Лидия Александровна была цирком, балаганом, клоунессой: сходил в гости, отсмеялся, поднял настроение на неделю вперед.
- Миша, у вас нет какого-нибудь друга завалявшегося?
- Что вы имеете в виду?
- Ну, неженатого. Мне надо мелкий ремонт на кухне сделать.
- А что, женатый не подойдет?
- Миша, на что вы меня толкаете? Уводить мужчин из семьи - не мой стиль.
И кокетливо, взмахнув балахоном - на изумрудной зелени белые лилии, уплывала на кухню варить нам эспрессо.

Лидию Александровну убили. Прямо в квартире. Робертика, как бывшего мужа, вызвали на опознание. Расследование вел Завенчик: нашли каких-то воров, они давно за ней следили, думали несметные богатства хранятся у гражданки Голландии. Тимка прилетел и плакал у гроба. Рафик с женой встречали Тима Мейера в аэропорту. Прощались с Лидией Александровной в театре, где она когда-то красивая выходила на сцену, и где до сих пор висит ее портрет.