Любовь в смертельной прогрессии. Отрывок из романа

   Я смотрел, как девушка ловко мастерила букет из цветов шоколадного космоса. Ее пальцы едва заметно подрагивали, хотя внешне она была невозмутима. Наверно, работать среди цветов чертовски приятно, подумалось мне. Всегда красиво, свежо, это как вечный праздник. Хотя нет, вечный праздник – это нехорошее выражение, на вечный покой похоже. Моя дорогая тетушка, языковед, не одобрила бы такое сравнение. Вот, кстати, не зря я о ней вспомнил, давно пора заехать, а то дуться будет.
- Я бы не стал добавлять сюда что-то еще, вот, к примеру, эти  белые штучки, - решил я вмешаться в процесс и указал пальцем на мелкие цветочки, которыми девушка настойчиво разбавляла букет.
Она замерла на секунду, затем подняла на меня взгляд, полный отчаяния и откровенного недоумения.
- Оставить просто так?! Это же гипсофила! – сделала она попытку пробиться к моему рассудку. – Без нее букет будет невыразительным, я бы даже сказала – скучным. Цветы ваши дорогие, но вид…
Мне стало неловко. Когда имеешь дело с профессионалами, демонстрировать свое безразличие к их мастерству – по крайней мере, неприлично.
- Вы не расстраивайтесь. Мне не дизайнерский букет нужен, а просто цветы. Моя девушка их обожает.
Продавщица со вздохом отложила свое занятие и пожала плечами.
- Ну да, я понимаю, - согласилась она и разочарованно начала упаковывать цветы. – Запах, конечно,  компенсирует здесь все.
- Спасибо за понимание, - кивнул я и осторожно, будто новорожденного ребенка, взял шуршащий целлофановый кулек из ее рук.
- И вам спасибо, - дежурно улыбнулась цветочная фея, тотчас отбросив все сомнения насчет правильности моего выбора. – Приходите еще.
  Мелкий дождь, невесть откуда взявшийся, заставил меня  распахнуть плащ и прикрыть им покупку. Тонкий аромат шоколада и ванили из-под полы тотчас ударил по нервам, я невольно судорожно вздохнул и быстрым шагом  направился к машине, стоявшей за углом магазина. 
  Вставив ключ зажигания, я еще некоторое время сидел, силясь совладать с охватившим меня волнением. Мне определенно не хотелось трогать машину с места. «Ну почему, почему…» –  повторял я снова и снова. Прикрыв глаза, попытался прислушаться к тихому шуршанию дождя, но воспоминания уже окутывали мое сознание удушающей пеленой…

 Год назад

  Я стоял на крыльце офиса Сереги Петренко, щурился от яркого весеннего  солнца и улыбался, как идиот. Мне всегда казалось, что идиотская улыбка признак баловня судьбы. Но на сей раз это было в точку в прямом смысле слова - я и был тем самым идиотом. Во всяком случае, так, по-видимому, считал мой дружок Серега.
  Мне было странно слушать его, еще более странным показался звонок и приглашение на эту встречу. Ведь все можно было обговорить по телефону. Мерзкая афера, провернуть которую он настойчиво навязывал мне полчаса назад, была откровенным шантажом. Я решительно отказался. Едва заметная растерянность на лице Петренко вызвала у меня чувство отчетливо нарастающей тревоги. Было ясно, что Серега просил меня о том, во что сам не верил, что было напоказ шито белыми нитками. Спросить напрямую в чем, собственно, дело, не имело смысла. Не для того он меня сюда заманил. Именно заманил, по-другому это не назовешь. Собрать сразу весь этот бредовый разговор в логическую схему мне не представлялось возможным. Я не был мастером интриги, такого таланта отродясь не наблюдалось.
 На душе было мерзко. Обернувшись на охранника, с тупым видом стоявшего у входа в здание, я едва сдержался, чтобы не сделать неприличный жест. «Да пошли вы все к чертям собачьим!» - в итоге мысленно выругался я и направился к машине.
  Навстречу, едва не сбив меня с ног, пронеслась темноволосая  девушка. Ее широкая пестрая юбка, раздуваемая ветром, краем подола коснулась моих брюк, и едва уловимый тонкий запах парфюма легким облачком на мгновение окутал меня. Я было решил, что она спешит в офис, однако та обратилась к охраннику.
- Вы не могли бы помочь мне поставить запаску? Пожалуйста. Ключ не поворачивается, - раздалось у меня за спиной.
- Не могу, - ответил ей тупоголовый. – Не положено покидать пост.
- Вот же…
- Вызовите техничку.
- Да некогда мне ждать. Что за жизнь, не мужики, а…
  Я невольно остановился и посмотрел в их сторону, но автомобилистка, безразлично скользнув по мне взглядом, никак не прореагировала на мой рефлекс. Это меня зацепило за живое. Получается, что я и вовсе не мужик. Вот тот олух бритоголовый – мужик, хоть и хреновый, а я так, пустое место. Ко мне и обращаться не стоит. Что ж, дело ваше, мадемуазель, набиваться не собираюсь. Внутреннее раздражение только усилилось.
  Я не спеша продолжил свой путь. Девушка резво простучала каблучками мимо меня. Проследив взглядом за ней, я увидел ярко синий спортивный Форд. Ничего так машинка. Дочь богатенького Буратино или содержанка,  тут же пришло на ум. Поравнявшись со своей Тойотой, стоявшей на противоположной стороне улицы, метрах в пятидесяти от Форда, я уже полез в карман за ключами, однако боковым зрением увидел хрупкую фигурку владелицы синей машины и то, как она беспомощно озиралась вокруг. Стало неловко, и я решительно развернулся.

- Может, вас подвезти?
Кто бы мог подумать, что эта фраза перевернет всю мою жизнь. Хотя, наверное, решающим фактором в судьбе любого человека является как раз не что-то глобальное, а спонтанность, мелочь. Не знаю, кто или что руководит поведением людей в определенных обстоятельствах, но в данном случае, я не сомневался, это было сугубо мое решение.
  Девушка обернулась и с недоверием посмотрела мне в глаза. Было ощущение, что она очень удивлена моему появлению, будто я свалился с неба. Очень хотелось снисходительно улыбнуться, но изобразить героя-мачо не получилось.   Мое сердце неожиданно куда-то провалилось, с грохотом. Мне даже показалось, что она услышала это, но тактично промолчала. Есть тип женщин, которые одним взглядом, одним жестом или словом делают мужчин олухами, послушно подставляющими шею для поводка. Я с ужасом понял, что эта история сейчас про меня. Нет, она не была ослепительной красавицей и, кстати, не так молода, как вначале показалось. Отстраненный, немного грустный взгляд, в одно мгновение оценивший меня, приковал мою сущность к ней, как щелчок наручников.
- Нет, это плохая идея, мне надо через полчаса сдать машину в сервис, иначе мастер отдаст мое время другому, - наконец произнесла она. – Если не боитесь испачкаться, то попробуйте повернуть ключ. Надо снять колесо.
  Минут через десять я успешно справился с заданием и позволил себе непринужденно улыбнуться:
- Ну вот и все, полный порядок.
- Я ваша должница. Спасибо, - вежливо улыбнулась она и протянула руку. – Селена.
Суетливо протерев руки носовым платком, я осторожно пожал ее пальцы.
- Алексей.
Не успел я отпустить руку женщины, как раздался страный хлопок, а за ним грохот. Мы одновременно обернулись: в небо взметнулся столб огня. Поднятая в воздух дверца моей Тойоты сделала несколько пируэтов и упала рядом с полыхающей грудой обломков.
Я завороженно смотрел на это зрелище, будучи не в силах произнести ни слова.
- Ужас какой… это ваша машина?
Не оборачиваясь, вместо ответа быстро спросил:
- Вы могли бы подбросить меня до метро?
- Да, конечно.

В боковое зеркало я видел, как из офиса выбежали люди, как моя агонизирующая машина обрастала толпой зевак.
- Вам не страшно? – спросила она.
- Не знаю… наверное.
Я посмотрел на нее. Нахмурив брови, Селена сосредоточенно смотрела на дорогу.
- Теперь я ваш должник, по гроб жизни. Если бы не ваше дырявое колесо…
- Не говорите так. На все воля божья.
Ее слова вызвали у меня внутренний протест. Это что, я должен смириться? Ну уж нет, дудки!
  Не знаю, что такое состояние шока, но ничем другим нельзя было объяснить внезапно охватившее меня безразличие к произошедшему. Меня собирались убить, и даже ясно кто, весь уклад жизни и правила, по которым я жил до этого момента, летели в тартарары. Сейчас, по логике, мозг должен лихорадочно работать, обрабатывать информацию, чтобы срочно что-то предпринять. Однако вместо этого я украдкой рассматривал свою спасительницу: красивая линия лба, чувственный рот и строгий профиль – редкое сочетание.
   Невольно начал сравнивать ее с Анной, с которой мы были вместе уже два года. Целых два года в состоянии мучительной борьбы любви и ненависти. Красивая, яркая блондинка, ухоженная и стильно одетая - эта женщина неизменно пребывала в хорошем расположении духа на людях, что, однако, не мешало ей закатывать мне дома всевозможного рода скандалы буквально через день. Долгое время я считал себя счастливым человеком, мне казалось, что эти распри  делали нашу жизнь интересней, не затягивали в пучину привычки. И только в последнее время я начал ощущать усталость, пришло понимание, что за всеми скандалами Анны стоит безразличие ко мне, что таким вот необычным способом она просто развлекается, заполняет пустоту своей жизни.
  Меня настораживало, что моя новая знакомая была полной противоположностью Анне. Не только внешне, но и внутренне – я это отчетливо понимал. Настораживало и пугало. Подсознательно я уже предчувствовал резкий поворот в своей жизни. Взорвалась не просто моя машина, взорвалось все прошлое, на мельчайшие осколки. Что есть дружба, что есть любовь? Увы, сейчас я не знал ответов на эти вопросы. Настроение начало портиться. Только теперь я понял, что день с самого утра складывался как-то не так.
    Мы с Анной были в ссоре. К себе на квартиру она ушла еще неделю назад. Неделя – это слишком, пора было мириться. Но стоило сегодня утром мне взять в руки телефон, как на экране тотчас высветился ее номер. Она опередила меня. Этого не случалось еще ни разу. Я привык идти на мировую первым. Наверно, это нормально, пусть женщина ощущает себя неприступной. В первое мгновение меня охватила эйфория, однако потом произошло невероятное – я не ответил на звонок. Рука как-то сама собой опустилась, и тихонько, будто Анна могла услышать, я положил мобильник на стол. Когда телефон затих, я с облегчением перевел дух и пошел готовить завтрак…

 - Вот и метро, - проговорила моя невольная спасительница и аккуратно припарковалась недалеко от автобусной остановки.
- У вас редкое имя, - улыбнулся я и добавил: - красивое.
Она никак не откликнулась на мой робкий комплимент и строго посмотрела на меня.
- Откройте бардачок, там лежит блокнот и ручка.
Я подал ей цветастый маленький блокнотик.  Она быстро написала что-то и вырвала листок.
- Вот, возьмите. Это мои координаты. Может случиться так, что потребуются мои показания в полиции или что-то еще. Случай не простой, и я, если честно, удивляюсь вашему спокойствию.
Наши взгляды встретились, и душа моя тут же ушла пятки.
- Что уж, все позади, - пожав плечами, беспечно ответил я, внутренне восхищаясь своим артистизмом. – Спасибо, что подвезли.
- Не за что. Спасибо за колесо.
У меня не нашлось аргумента, чтобы продолжить беседу, я почувствовал, что ни я сам, ни мой взорванный автомобиль в ее жизни не играли сейчас никакой роли. Так, досадный эпизод. Махнув ладонью на прощанье, я вышел из машины.

  Открыв дверь, я некоторое время не решался войти в собственную квартиру. Показалось, что жилище мое несколько шокировано приходом хозяина. Возможно, это всего лишь разыгралось воображение, но даже запах, свойственный любому дому, куда-то улетучился. Пустота… Придется обживать заново, - сказал я себе и глубоко вдохнул. Заперев квартиру изнутри на дополнительный замок, я сбросил с ног туфли и прошел в кухню. Поставил чайник на плиту, почти тут же выключил, налил воды – отставил стакан в сторону. Начал суетиться.
- Э-э, так дело не пойдет, - громко произнес я вслух и прислушался, ожидая ответа. Ответа не последовало, но в воздухе повисло чувство напряжения.
  Я зашел в гостиную и достал из шкафа бутылку с коньяком, резким движением наполнил фужер до половины и, не отрываясь, осушил его. Нет, однозначно, алкоголь существует в этом мире не зря, - подумал я спустя минуту, когда унялась внутренняя дрожь. Это дьявольское изобретение реально может спасти жизнь человеку. Трусцой пробежался до кухни, взял из холодильника с блюдечка кусок сыра, оставшегося после завтрака, и забросил его в рот.
  Все. Осмотрелся вокруг себя, прищурив глаза. Та-а-к, есть не хочу, спать не хочу, делать вроде тоже ничего не хочу…
Звонок телефона перебил мой психоанализ. Посмотрел на номер – Петренко. Сволочь!
- Че надо…
- Леха, старик, послушай, это что вообще было?! Ты же не думаешь…
Я отключил трубку. Было противно слышать этот истерический треп. Однако дружок был настойчив – мобильник вновь завибрировал. Нажав кнопку, я коротко бросил:
- Пошел на хрен!
   Воцарилась тишина. Я вернулся в гостиную, откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Некоторое время  безуспешно пытался себя убедить в том, что тишина – это как раз то, что мне сейчас надо. Действительно, покоя и тишины в моей жизни катастрофически мало. Хм… наверно, поэтому сегодня мне эту тишину хотели предоставить, причем в неограниченном количестве. Вечную.
  Я открыл глаза, поднялся с дивана и медленно направился в прихожую. Там висело огромное зеркало в полный рост. Я никогда не смотрюсь в него – некогда, да и незачем. Зато Анна крутилась перед ним постоянно. Из-за этого зеркала мы часто ссорились, потому что никогда не могли выйти вовремя из дома и вечно куда-нибудь опаздывали.
 Отражение меня не слишком порадовало, а может, я просто был о себе чересчур высокого мнения. Всклокоченные волосы, бледное лицо и темные круги под глазами – откуда только взялись – делали меня похожим на безнадежного пациента психиатра. Тьфу! С досадой отвернулся. Невольно взгляд упал на барсетку. У меня есть, оказывается, неплохая черта – никогда не оставлять сумку с документами и ключами в машине. Вот доказательство еще одной удачи сегодня. Сгори эта сумка, и хлопот было бы по самое… Стоп! Я открыл барсетку и вытащил маленький листок с телефонным номером. Поднес его ближе к глазам, зачем-то понюхал и начал рассматривать, будто диковинку. По краям листка с цифрами были нарисованы разноцветные шарики и цветочки. Ну да, блокнот тоже был какой-то детский, веселенький. Я усмехнулся, вспомнив излишне серьезное лицо Селены. 
  Я занес номер в свой телефон, а листок из блокнота, как сентиментальная барышня позапрошлого века, бережно сложил и запрятал в книгу Камю. Вряд ли кому в голову придет листать страницы «Чумы». Конечно же, руки чесались набрать заветный номерок, но я боялся. Да, откровенно боялся промахнуться. Как-то раз обо мне сказали: «парень не промах», так что…
  Звонок в дверь был сродни взрыву. Сердце гулко застучало. Осторожно глянув в глазок, я с облегчением вздохнул и открыл дверь.
- Здравствуй, Лешенька. - На пороге стояла Татьяна Семеновна из квартиры напротив. Голова ее была обвязана пуховой шалью и глаза смотрели с тоской мне между бровей, как бы в третий глаз.
- Что, баба Таня, опять Петр колобродит?
Соседка по-детски шмыгнула носом и пальцами взялась за виски.
- Не то слово, Леша. Ей-богу, мне даже страшно делается за него. Пропадет парень, ой пропадет, - запричитала она.
   Выслушивать прогнозы на будущее Петра Усова – художника и разгильдяя, квартира которого располагалась этажом выше, - мне не хотелось. Тут бы со своим будущим разобраться. Поэтому я приложил руку к груди и клятвенно заверил:
- Сей момент все улажу. Идите домой и спокойненько отдыхайте. Ага?
Баба Таня недоверчиво покосилась на меня, но развивать тему не стала и послушно направилась к своей двери.

    Мы сидели с Усовым на пыльном ковре, заваленном разноцветными подушками и прикрытым наспех драпировками, которые художник сорвал со стены, и допивали коньяк, предусмотрительно прихваченный мной из дома. Мне не потребовалось больших усилий, чтобы прекратить очередную оргию. Творец и сам устал изрядно, поэтому мой приход был для него спасением. «Геть!» - рявкнул он на двух голых девиц, которые с визгом скрылись в ванной и затем вскоре покинули квартиру. Мы безо всякого энтузиазма грызли недозрелые яблоки, оставшиеся, как мне показалось, от каких-то давних Петиных натюрмортов, и думали каждый о своем.
    У моего соседа была навязчивая придурь: когда работа не шла, он напивался вдрызг со своими натурщицами, ложился на пол и заставлял под громкую музыку девушек танцевать. Непременно голыми, непременно на шпильках, и самое главное – у него на груди. После такого экстрима Усов чувствовал себя неважно и частенько, чтобы залечить раны, на несколько дней уезжал за город, где в одиночестве писал пейзажи. «Пейзаж, Леха, – это эликсир», - пояснял он мне. Пейзажи он никогда не продавал, лишь изредка дарил знакомым. А настоящие деньги ему приносили портреты. «Но они, эти люди на холсте, меня выматывают», - жаловался Усов. Я ему верил. Для меня художники, как, впрочем, и весь творческий люд – небожители, вызывающие трепет.
 - Хорошо, что ты пришел, - зевнув, сказал творец и, прикурив сигарету, растянулся на полу.   
- Еще бы, - хмыкнул я. – Через полчаса скорую пришлось бы вызывать. – Я выразительно глянул на кровоподтеки, которыми была разукрашена вся его волосатая грудь. Усов застегнул рубаху и махнул рукой.
 - Ерунда.
Я промолчал, пусть будет «ерунда». По сравнению с тем, что сегодня произошло, действительно…
- А у тебя проблемы, старик, - неожиданно изрек Петр и лениво приподнял опухшие веки. – Большие.
- С чего ты взял? Тоже мне, провидец.
- Не провидец, а художник. У тебя это на лбу написано.
Я рассмеялся:
- Маслом?
- Угу. Почти.
Тяжело вздохнув, я попытался отговориться:
- Устал, знаешь…
  Мы вновь замолчали. Хорошо, когда рядом есть люди, с которыми можно просто помолчать о своих проблемах, а можно и поговорить. Принуждать к откровению Усов не будет, но помочь, если надо, никогда не откажется. Только чем? Я сам не знал, чем конкретно можно мне помочь.
    Меня подставляют, меня хотят убить… Где и кому я перешел дорогу? Почему Сергей Петренко, мой однокашник, вдруг превратился  во врага. Именно вдруг? Мы никогда не вели с ним общих дел, никогда не ссорились из-за девушек, да и вообще не ссорились и встречались редко. Так, в больших компаниях по большим праздникам. Я вспомнил его лицо, когда он пытался объяснить, почему мне надо уговорить Тимура Авдеева, владельца солидной страховой компании, оформить сомнительной Серегиной  конторе по продаже франшиз полис на крупную сумму. Это была мордочка крысы, даже остренькие зубки показались как будто. Такая мордочка сильно диссонировала с его крупной фигурой, и уж никак не вязалась с его добродушным обликом.  Еще и деньги за услугу предлагал, причем, немалые, что меня крайне удивило и насторожило одновременно.
   Я только неделю назад заключил большую сделку с  предприятием родственника Авдеева по переработке  древесины. Пойти сейчас к нему и втюхивать это заведомо горелое дело с Петренко – просто сумасшествие. И самое главное, когда я спросил, почему бы ему самому не поговорить с Авдеевым, он как-то невразумительно начал отнекиваться, ссылаясь на давний конфликтик с этой компанией. Именно так и сказал – «конфликтик». Разговор странный, потому что как бы ни о чем. Я отказался. Петренко нисколько не удивился. Я это видел по его пустым глазам – он не рассчитывал на другой ответ. И только когда я собрался уходить, он неожиданно тихо произнес мне в спину:
- У тебя, Соболев, будут неприятности. Тебе лучше сделать то, что я прошу. Ты помнишь Катерину?
Я остановился как вкопанный и медленно обернулся.
- Что ты имеешь в виду?
- Да ты не нервничай так. – У Петренко внезапно осип голос. Похоже, что сам он нервничал по полной программе. Меня это ставило в тупик. Я ничего не понимал.
- Как ты думаешь, что скажет Авдеев, если узнает, что ты подбиваешь клинья к его жене?
От неожиданности я опустился на стул, стоявший в конце большого стола.
- Я?! Что ты несешь? Никогда у меня с Катериной ничего не было. Серега, ты бредишь!
Петренко засунул руки в карманы и отвернулся к окну.
- Для тебя, может, и бред. Только есть снимки, где ты обнимаешь женушку страхового магната. И сам понимаешь…
Я расхохотался.
- Петренко, с каких пор ты записался в шантажисты? Никаких фото быть не может, потому что я…
Он резко обернулся, подошел к столу и, вытащив из ящика фотографии, запустил их по столу в мою сторону.
  На снимках мы с женой Авдеева сидели рядом, моя рука была на спинке ее стула. На лицах глупая улыбка, которую можно истолковать как угодно. В первое мгновение я остолбенел, но спустя минуту с облегчением выдохнул - дело было пару лет назад в ресторане на корпоративе у Авдеева. Хотя покажи это фото любому другому.. . Я тогда и не знал, что Катерина была женой Авдеева, его самого там не было. Так, легкий застольный флирт. Да и не в моем вкусе дамы из высшего общества. Слишком много в них неправды, фальшивых чувств и настоящих, дорогих бриллиантов. Я еще раз посмотрел на фото. Стола на фото как раз не было видно, поэтому трудно судить: сидим мы в большой компании или тет-а-тет. А на следующем снимке я, вдобавок ко всему, что-то там шепчу ей на ухо. Дальше хуже – мы танцуем. Только снимок очень крупный, и получается, что я Катерину обнимаю, а она прикрыла глаза от удовольствия. Черт!
Я машинально засунул фотографии в карман
 и поднялся.
- Петренко, ты псих. Тебе лечиться надо. Понял?
Черты лица Сереги заострились, и он окончательно стал похож на грызуна.
- Я желаю тебе только хорошего, - просипел он.
- И тебе не хворать, - едва сдерживаясь, чтобы не заехать ему по шее, ответил я.

  Усов безмятежно спал, подложив под голову руку, рядом в пепельнице дымилась сигарета. Я поднялся, убрал пепельницу, взял с кресла плед и осторожно прикрыл им художника. Пусть приходит в себя, бедолага. У него, во всяком случае, все ясно в этой жизни. У Петра лишь две составляющие его творческого бытия – вдохновение и отсутствие оного. С последним еще как-то можно разобраться, хотя бы таким вот чудовищным образом. А муза покапризничает и вернется, куда она денется.
  Вернувшись к себе в квартиру, я прошел в кухню и заварил крепкий кофе. Запах арабики меня всегда успокаивал, настраивал на позитив. Я очень рассчитывал на это. Мне сейчас необходимо было собраться с мыслями и набросать план действий, хотя бы в уме. Как хорошо, что я не ответил утром на звонок Анны. Мысль о том, что сейчас она была бы здесь, приводила в ужас. Пришлось бы уходить из собственного дома или намеренно провоцировать скандал, чтобы ушла она.
 Зазвонил квартирный телефон. Я нехотя поднял трубку, гадая, кому понадобилась моя персона. Только бы не Анна. Помолчав некоторое время, я сказал: «слушаю».
- Леха, только не бросай трубку, - скороговоркой произнес Петренко на том конце. – Нам надо встретиться, срочно.
«Ага, - подумал я, - на ловца и зверь бежит! Не удалось с первого раза убить…»
- Леха, ты слышишь меня? Я в баре на Старобинской. Очень тебя прошу, приезжай. Мне надо кое-что объяснить. Это очень важно для тебя.
- Хорошо. – Я положил трубку.

  Заказывать такси с телефона я не стал и, пройдя почти квартал, поймал частника. Через пятнадцать минут я уже стоял возле бара. Войти сразу не решался, меня одолевали разного рода сомнения, в частности, какую выбрать тактику в разговоре. Что хочет сказать Серега, я не знаю, а вдруг это очередная ловушка. По дороге сюда я мысленно прокручивал в голове все детали тех обстоятельств, где мы так или иначе пересекались. Откуда взялись эти идиотские фотографии и почему только сейчас их решили использовать? Ничего особенного на ум не приходило, хотя это вовсе не означало, что парень сейчас не подкинет мне еще один вариант шантажа.
 Заглянув в окно, я попытался рассмотреть среди многочисленных посетителей кафе своего заклятого дружка. За барной стойкой никого похожего вроде не было. В какой-то момент появилось желание развернуться и уйти, однако я понимал, что таким образом проблему не решишь. Придется зайти в бар. Не будут же меня, в конце концов, взрывать вместе со всем заведением. Да и покушаться два раза за день на одного человека – как-то слишком. Велика честь, скажем так. На крестного отца я однозначно не тяну.
  Подняв воротник ветровки и натянув поглубже бейсболку, я не спеша вошел в бар. Мощную спину Сереги я увидел сразу, хотя сидел он в укромном месте, в глубине зала, в мягком полумраке. Бросив взгляд по сторонам, я осторожно прошел к столу Петренко и сел напротив.
- Если честно, не хочется мне с тобой разговаривать, - сказал я и посмотрел на Серегу. – Только давай не тяни резину, недосуг мне тут с тобой рассиживаться.
 Дружок исподлобья молча смотрел на меня. Я оглянулся в поисках официанта. Надо же занять себя чем-нибудь, выслушивая очередной бред. Однако в следующее мгновение мое тело словно налилось свинцом, и горло сдавил страх. Я медленно перевел взгляд опять на Петренко и с ужасом посмотрел ему в глаза. Это были стеклянные глаза мертвого человека, а небольшая струйка розовой пены в углу рта подтвердила мою страшную догадку. Была бы такая возможность – выпрыгнул бы в окно.
 Я тихо поднялся и, стараясь не привлекать к себе внимание, аккуратно прошел между столиками к выходу. Я не чувствовал своего тела, в голове была звенящая пустота, а все ощущения, казалось, сосредоточились в одном месте – горле. Там билось сердце, там же работали какие-то мышцы, старательно проталкивая воздух туда и обратно, оттуда поступали сигналы ватным ногам.