Легенда об Азгалуне. Часть 5. Исход

Вернулся Азгалун в деревню карудов, но никто не встретил его с радостью. Проходившие мимо люди при виде его прятали глаза и отворачивали лица. Удивился Азгалун — почему обычно приветливые и добрые люди карудов встречают его недоверием и испугом? Однако вида не подал и направился к своему дому. Опустил он Увиму на землю и вместе с матерью вошёл под своды дома своего. На постели Азгалуна, которую всегда ревниво оберегала Увима, ежедневно меняя подстилку из душистых трав, вытряхивая и проветривая мягкие шкуры, спал какой-то человек. С криком бросилась Увима к спящему:

— Что делаешь ты, несчастный, на ложе сына моего? Или не боишься гнева его? — кричала женщина, тряся спящего охотника.

— Прочь, блаженная, мёртвые не нуждаются в мирских благах, — спросонья проворчал лежащий и отшвырнул Увиму.

Твёрдым шагом подошёл Азгалун к обидчику матери.

— Мёртвые нуждаются только в памяти рода, но живые вправе пользоваться жилищем, построенным своими руками. Рано ты похоронил меня, Римух, — сурово сказал он и сгрёб охотника за шею.

Как крыса в зубах тигра болтался наглый Римух в могучей руке Азгалуна, который вынес его из дома и швырнул под ноги собравшейся толпы. Даже не взглянув на барахтающегося под ногами людей перепуганного Римуха, Азгалун скрылся за пологом дома.

— Не гневайся на людей, сын мой, голод и лишения сделали их такими, — говорила Увима, разжигая очаг.

Лишь вздохнул Азгалун, лёг в свою постель и уснул беспокойным сном. Тем временем старый шаман вновь собрал людей.

— Провинились вы перед Азгалуном, отвернулись от него. А ты, тот, кто претендовал стать главным охотником и вождём племени, — старик повернулся к Римуху, — унизил и изгнал из дома мать павшего героя, сейчас трепещешь перед гневом его. Вот что я скажу вам: не унизится Азгалун до мести, поэтому смирите страх свой, встретьте Азгалуна любовью и радостью, принесите ему дары и пищу. Ведь много дней в запустении стоял дом его, и нечем Увиме накормить сына своего.

Склонились люди перед мудрым шаманом, а Римух на коленях подполз к нему и стал уговаривать заступиться за него перед разгневанным Азгалуном. Брезгливо толкнул ногой мудрый старец униженного Римуха и пошёл к дому Азгалуна. Сел шаман на землю и стал ждать. Вышла из дома Увима:

— Что ты сидишь, отец мой? Войди в дом, выпей воды, обогрейся у огня, — сын мой всегда рад видеть тебя под кровом дома своего. Только не могу я укрепить тело твоё, ибо нет пищи в доме моём. Вот проснётся сын мой, и жизнь вновь вольётся в род карудов, — сказала она, кланяясь старому шаману.

— Ничего, дочь моя, скоро всё будет в доме твоём. Люди не забудут того, кто принёс свет в жизнь их. Я же подожду когда проснётся Азгалун, ибо нужно мне говорить с ним, — замолчал шаман и погрузился в ожидание.

Римух же затаил на Азгалуна лютую злобу. Потянулся народ к дому Увимы — кто нёс еду, кто оружие, кто шкуры добытых животных. Когда проснулся Азгалун, полной чашей был дом его. Вышел он к людям, ожидающим у входа, и те поделились с ним заботами, гнетущими их. Ни словом не обмолвился Азгалун о предательстве рода, ласково поговорил с людьми и пошёл к дому шамана. Встретил его шаман, ввёл в дом свой, накормил оленьей печенью и завёл разговор о бедах, обрушившихся на род в отсутствии Азгалуна.

— И вот ещё что — умер вождь рода, племени нужен новый вождь. И я хочу, чтобы ты вёл народ карудов к благополучию и славе. Духи согласны со мной, — закончил шаман.

Надолго задумался Азгалун над словами старого мудреца, потом тряхнул головой и сказал:

— Что ж, если народ карудов готов доверить мне власть над собой, то я готов принять эту ношу.

На том и порешили. С первого же дня Азгалун взял заботу о деревне на себя. Он организовал людей, очистил деревню от поваленных деревьев, похоронил погибших, потом собрал два десятка охотников и повёл их в сторону северных теней. Лишь через неделю вернулись ушедшие с Азгалуном, и богатой добычей были нагружены спины их. А сам Азгалун нёс на плечах двух огромных лосей. Впервые за долгое время жители деревни были сыты. Затем каруды собрались, чтобы принести спрятанную в лесу добычу охотников. Будто праздник пришёл в деревню карудов: пищи было вдоволь, хватало мягких шкур для одежды, жизнь начала приходить в привычное русло. Женщины скоблили и выделывали шкуры, шили одежду и заготавливали съедобные корни, мужчины ходили на охоту и охраняли деревню от диких зверей, дети играли, учились владеть луком и копьём, помогали женщинам и собирали птичьи яйца. Словом, деревня зажила как прежде.

Спустя две луны шаман объявил сбор совета племени.

— Пора решить, кто будет заботиться о народе карудов. Род нуждается в новом вожде взамен ушедшего в долину предков. Я не вижу более достойного мужа, чем Азгалун, — шаман посмотрел на собравшихся, — что скажите, старейшины?

— Не понимаем, зачем ты собрал нас, — сказали старейшины рода, покачивая седыми головами, — Азгалун и без нашего решения давно стал вождём карудов: люди беспрекословно подчиняются ему, уважают и готовы пойти за ним в огонь и воду. Так зачем тебе наше решение?

Улыбнулся шаман.

Совет племени закончился, и утром Азгалуна объявили вождём карудов. На камне предков принёс он клятву верности роду, шаман повязал ему пояс вождя и обряд был закончен. Никто не возразил — Азгалуна и так все считали вождём рода.

Но беда не приходит одна, соседи не терпят слабых, и старые соперники, подстрекаемые ненавистью Римуха, решили напасть на деревню. Под предлогом большой охоты на морского зверя увёл Римух из деревни пятьдесят охотников. Дорога была дальняя, и ждали их обратно не раньше чем через луну. Совсем мало мужчин осталось в деревне, и в одну из ночей ворвались враги. Храбро защищались каруды, но враг втрое превосходил число защитников. Оставляя за собой мёртвые тела, каруды начали отступать.

В это время Азгалун возвращался домой. Услышав звуки боя, сбросил он на землю тушу убитого медведя и устремился на помощь. Градом стрел встретили его нападавшие, но что такое стрелы для дитя пламени? — Все они сгорали, не успев подлететь к нему. Вырвал Азгалун могучий кедр и принялся крушить им врагов. И таков был гнев Азгалуна, что не остановился он, пока не перебил всех до последнего.

После битвы собрал Азгалун оставшихся в живых охотников и сказал:

— Мы должны дать урок жадным соседям, чтобы навсегда отбить охоту грабить наши дома и убивать наших людей!

И приказал охотникам готовиться к бою.

Остановил Азгалуна старый шаман:

— Одумайся, вождь! Племя, напавшее на нас, — больше. Даже под защитой твоей силы много наших мужчин уйдут в долину предков. Кто тогда будет защищать женщин и детей? Кто будет приносить пищу? Ты молод и горяч, Азгалун, так послушай убелённого сединами старика.

Задумался Азгалун.

— Ты прав, отец, — после долгих раздумий сказал он. — Только не даёт мне покоя мысль: как враги узнали, что мало мужчин осталось в деревне?

Всю ночь держали совет каруды, а утром послали двух гонцов за ушедшими с Римухом. Нельзя было оставлять деревню без защиты, да и ушедших охотников могли подстеречь враги. Похоронив убитых и починив дома, каруды успокоились и стали ждать возвращения ушедших мужчин. Азгалун же решил навестить соседей и выяснить, что заставило их напасть на деревню. Собрался он и ушёл в тайгу.

Как тень скользил Азгалун по лесу — ни одна ветка не хрустнула под его ногой, ни один лист не качнулся, когда пробирался он сквозь густой кустарник. На второй день встретил Азгалун охранительный отряд враждебного племени. Захватил он двух охотников и, привязав к дереву, стал спрашивать почему соседи решили напасть. Поведали ему испуганные охотники, что пришёл в их деревню Римух, рассказал, что мало мужчин осталось в племени карудов. Поклялся Римух, что уведёт большую часть мужчин на охоту и сговорился со старейшинами о нападении. «А сейчас сотня мужчин пошла на перехват возвращающегося отряда Римуха», — говорили пленные охотники. Взял с них Азгалун клятву на крови, что никогда не поднимут они оружие на род его, и отпустил восвояси. Сам же пошёл встречать отряд предателя Римуха.

Уже к концу дня обошёл Азгалун заграждения соседей и встретил возвращающихся охотников. Римуха среди них не было.

— Он вышел вперёд разведать путь, к ночи мы должны встретиться у ручья играющей выдры, — говорили охотники, наперебой рассказывая о прошедшей охоте.

Радость удачной охоты сменилась печалью, когда узнали о погибших сородичах.

— Месть. Мы должны отомстить врагам за их коварство, — говорили мужчины, сжимая ножи и копья.

— Не время мстить, — прервал их Азгалун, — сейчас большой отряд врага готовится напасть на нас. Я опередил их не больше чем на полдня. Лучше подумайте, как будем защищаться.

Посовещались охотники и решили сами атаковать врага. Сделали они засаду на подходе к ручью играющей выдры. Не ожидавший подвоха Римух привёл вражеский отряд к месту назначенной стоянки. Тут и встретили его готовые к бою воины Азгалуна. Враг даже не успел понять что произошло, как большая часть отряда была мертва. Остальные же, моля о пощаде, сдались.

Отпустил Азгалун сдавшихся охотников, а Римуха повелел сопроводить в посёлок:

— Пусть народ свершит суд над предателем! — сказал он и скрылся среди деревьев.

Собрались люди карудов чтобы осудить предавшего их, и решили, что на камне предков должна быть отсечена голова предателя и отправлена во враждебное племя для устрашения врагов. Свершилось правосудие рода.

Азгалун же пришел в дом старого шамана, и начали они нерадостную беседу.

— Не могу понять, отец мой, почему враждуют люди? Разве мало в тайге места или не хватает на всех зверя и рыбы? — горько вопрошал Азгалун.

— Не хотел я говорить тебе, но в памяти шаманов, защитников рода карудов, сохранилась легенда, — поведал ему шаман. — В древние времена земля-мать и небо-отец заключили союз, и родились от этого союза семь сыновей и одна дочь. Любили братья друг друга, но не понравилось это Арубе — богине раздора. Выпустила Аруба в тайгу чудесного оленя, белого как снег, с алмазными копытами и золотыми рогами. Редко показывался чудесный олень людям, и каждый мечтал добыть его.

Собрались раз братья на охоту, и маленькая сестра напросилась с ними. Понёс её один из братьев на плечах своих. Настигли братья волшебного оленя, натянули луки и семь стрел впились в тело его. И тут заспорили братья чья стрела убила добычу. Спор перерос в ссору, и разошлись братья в разные стороны, и увели чад и домочадцев своих. Так родилось семь племён, исходящих из одного корня.

Но ненависть кипела в душах братьев, и однажды сошлись они в смертельной битве, из которой никому не суждено было выйти живым. А младшая сестра, узнав о гибели братьев, упала на тела их и умерла от скорби.

Узнал отец-небо о вражде и гибели детей своих, и вознёс их души на тверди свои. С тех пор сияет на твердях небесных группа звёзд, которые мы называем Семь братьев. Если присмотреться, то можно увидеть на плечах одного из них маленькую звёздочку — ушедшую с ними сестру. Семь племён, включая наше, являются потомками небесных братьев, отсюда и вражда их, — закончил шаман и замолчал, погрузившись в воспоминания.

Молчал и Азгалун, не желая разрушить видения старого мудреца. Наконец шаман очнулся и сказал:

— Сейчас, когда камень предков обагрён кровью сородича, место это проклято и мы должны покинуть его. Однако тебе нужно увидеться с Богиней огня, чтобы благословила она тебя на тяжёлый путь. Правда не знаю как сделать это — мои духи сказали, что на ночном светиле пленён дух её. И придётся тебе подняться туда чтобы принять благословение матери твоей. Скоро ночное светило отразит лик свой в зеркале Семи братьев, и должен ты взойти на тверди небесные, — сказал шаман, и умолк голос его.

Пошёл Азгалун к Увиме, попросил у неё совета. Подумала Увима и говорит:

— Сын мой, надо тебе свить длинный ремень и по нему подняться в небесные чертоги.

Все мужчины рода помогали Азгалуну добывать зверя. Женщины резали шкуры на длинные полосы и сплетали из них длинный ремень. Скоро целый холм из сплетённых полос лежал на земле у дома шамана.

Пришёл назначенный день. Привязал Азгалун конец ремня к копью своему и с криком бросил его в восходящую луну. Вонзилось копьё героя в ночное светило, вскрикнула луна, полились слёзы из её глаз, и полез Азгалун по ремню на тверди небесные. И по сей день люди видят искажённое болью лицо луны, и её плачущие глаза. Долго лез Азгалун, в кровь стёрлись ладони его, но всё же ступил он на небесные тверди и призвал мать свою. Вышла к нему Мать огня, с грустью посмотрела на сына своего и сказала:

— Знаю я, что должен ты покинуть землю, на которой вырос. Пошлю я слугу моего, чтобы он указывал путь тебе. Только запомни, сын мой: не должно солнце коснуться кожи на спине твоей. Иди же за слугой моим, пока не достигнешь земли, где росы сияют как звёзды, где небо отражает лик свой в росных лугах, — там обретёшь ты покой и славу. А большего не могу сказать тебе, вечные Боги запрещают мне.

Замолчала Мать огня, и начал спускаться Азгалун, унося благословение её.

Вернулся в род Азгалун, и стали люди собираться в путь. Взяли они пищу, женщин и детей, сожгли свои жилища, чтобы враждебные шаманы не наслали на род злых духов, простились с родной землёй. Вышел Азгалун вперёд, протянул руки к небу и воззвал:

— Мать моя, укажи путь роду, принявшему сына твоего, чтобы не коснулось зло доверившихся защите его.

Как только прозвучали слова Азгалуна, солнечный зайчик заплясал у ног его. И пошли каруды искать Землю Сверкающих Рос, как заповедала им Мать огня.