I Государственное дело. 2. Большое сборище

       ЗАПРЕТНАЯ ГАВАНЬ.

       Часть 1.
            ГОСУДАРСТВЕННОЕ ДЕЛО.
       Глава 2.
            БОЛЬШОЕ СБОРИЩЕ.

   Положение дел на Верпте оказалось гораздо кошмарней, чем я представлял в своём воображении, но сейчас вспоминать всё это забавно.
     Доехав по железной дороге до города Дейты, мы с Чудилкой постарались проскользнуть неузнанными на паром. Мы не жаждали новой бурной и радостной встречи, задержки в пути и многодневной водной экскурсии по протокам в низовьях реки Дэйты, чьим именем по традиции назван главный город этой большой одноимённой области. Как-нибудь потом.
   Минуточку. Расскажу про традицию, чтобы вы не путались. У нас, на Винэе, если вы не знаете, главная река страны, сама страна и её столица, чаще всего расположенная в нижнем течении, при впадении в море, в озеро, при слиянии рек, носят одно и то же название. То же самое касается больших и малых областей, деревень, усадеб и городских районов. Историк Хрот Корк и Лала Паг, воспитанница Петрика, объяснят вам лучше меня, почему так получилось изначально. Но вот, например, наша прекрасная страна Някка имеет одноимённую столицу, стоящую при впадении в океан великой реки Някки, носящей имя старшей дочери Покровителей Эи и Радо. Только что я упомянул изобилующую островами, рукавами и протоками реку Дэйту, давшую название городу в низовьях и нашей самой восточной области, граничащей с большой страной Иверой, где с географией всё точно также. То же самое я скажу про Тонку, Влоту и Верпту. Скажу про город Ануку, который, до того, как река Някка сменила русло, стоял при впадении в неё речки Ануйки. Из нескольких усадеб, чьи земли поит полноводный ручей, его имя будет носить самая нижняя. Единственная или же самая богатая деревня у озера будет зваться его именем. Как видите, всё просто в смысле составления карт, но от писателей требуется постоянное уточнение, о чём именно речь идёт.
   До того, как Чудилка и я пробрались в порт Дэйты, мы посетили городского главу, застав его врасплох ещё до завтрака, и сообщили ему о наших планах.
     - Если бы вы знали, ребятки, как меня замучили… Да что там! Как всех замучили эти Верптские выкрутасы! Этакая гадость перед глазами! – в сердцах воскликнул глава. – Действуйте, ребятки, и рассчитывайте на нас! И, кстати, молодёжь, та, которая с островов, уже там, и вас ждёт. В доме госпожи Ольги и в собственных домах, если у кого-то они ещё не развалились. Я-то до сих пор не имел права вмешиваться в тамошнюю гнусность, но кто запретит коренным верптцам навестить свою бабушку? Точно?
     - Точно-точно! – обрадовались мы, поражаясь про себя масштабу работы, проведённой нашим дорогим другом Лёкой Мале. Он издалека, из столицы, позаботился о том, чтобы организовать нам поддержку в нашем деле, созвал родичей и прочих неравнодушных верптцев нам на подмогу. А, казалось бы, подумаешь, письма какие-то!
     - Ну, Лёка!
     - Вот так Лёка!
     - Даром что художник! – всю дорогу до парома восхищались мы с Чудилкой. И гадали, что конкретно глава имел в виду, говоря о Верптских выкрутасах.
     - Там узнаете. Прямо в порту и узнаете, - загадочно и туманно ответил глава на этот наш вопрос. И ещё он до такой степени радовался, что наш всеми любимый король и наша не менее любимая королева взялись наконец-то за Верпту, за грязную мерзость, как он выразился, что Петрик едва выдержал эти восторги. Ему было стыдно. Очень. Он прямо не знал, куда деваться. Ведь на самом деле родители не поручали ему этой миссии – захватить независимую область, почти отдельное государство, и насадить там порядки и законы Някки. Наш с ним поступок не был хорошим поступком с точки зрения политики. Он был очень плохим. Зато с точки зрения экономики был оправдан. И просто с человеческой точки зрения.
     Заведя лошадей на паром, мы подивились тому, что нас на палубе только двое. Четыре старушки и небольшой цветной табор кочевого народа вейтов не сдвинулись с места.
     - А вы чего? – спросил нас с Петриком грязноватый вонючий паромщик, предварительно плюнув в море.
     - Чего? – не поняли мы.
     - Какого чёртова беса сюда вы поднялися?
     - Надо нам в Верпту, - озадачившись, доложили мы.
     - Вот чудаки! – заржал паромщик. Ушёл в свою надстройку и загремел там посудой. Я и Петрик торчали на палубе, как два столбика – хоть объявления наклеивай. Что всё это значит?
     Чудилка толкнул меня в бок и показал на палубу. В ней были дыры. Сквозь них было видно воду. Кособокая надстройка тряслась в такт шагам паромщика. Сам паром скрипел и стонал так, словно его раздирали на части. И это он ещё не начал движения. И море было спокойно.
      - Знаешь что, Миче, - сказал Петрик, - я на таком не поеду.
      - Да уж, лучше не надо, - согласился я.
      Мы увели лошадей и унесли наши вещи обратно на пристань. Четыре старушки и вейты не сводили с нас глаз.
       Пристань была прекрасная, и весь порт был хорошим портом. И были там для пассажиров киоски, лавочки и навесы, маленькие клумбы с фонтанчиками для питья и для красоты, и было где перекусить и перепеленать младенца. Всё чисто и культурно. И такое вот чудовище у пристани. И как нам теперь попасть на Верпту?
        - Не суетитесь, мальчики, - произнесла одна из старушек. - Вон возвращается Дейтский паром. На нём и доберёмся. Ходит он шесть раз в сутки, по три раза в каждую сторону, а в остальное время эта развалина должна плавать. Наша развалина, из Верпты. Да только разве она выдержит пассажиров? Стоит себе и стоит. Чай, старому хрычу не за рейсы денежки платят.
       - А за что? – спросил я.
       - Почему стоит и стоит? – спросил Петрик.
       - А потому стоит, - охотно отозвались старушки, - что договорено было с Няккой, чтобы в очередь пускать паромы. Ну и вот, пожалуйста, наш, Верптский, паром. Только не ходит ни шиша, поскольку разваливается.
    - Значит, не окупается, - сообразил я.
    Засмеялись даже вейты:
    - Тут дело не в том, чтобы окупалось, а в том, что вот, как бы есть паром из Верпты, а на деле курсирует Дейтский. В Дейте его ремонтируют, расписание составляют, пассажиров ублажают, ну и всё такое. Сейчас поедем.
   Я тоже засмеялся, заметив, как остолбенел мой королевич. Он даже не выдал никакой реплики типа: «Ну, вообще!» или «Надо же, что творится!» Просто стоял и таращился на то, как мальчишки прыгают в воду с недостроенного моста и как рыбаки, сторонящиеся мальчишек, вытаскивают сверкающих рыб.
   Мост, стоящий довольно далеко, в стороне от порта и начинающийся на кончике длинного мыса, был внушителен, очень широк и крепок. И там, где положено, высок настолько, чтобы под ним без проблем могли проходить суда. А ближе к берегу имелись специальные настилы невысоко от воды: для рыбаков и мальчишек, которые всё равно будут прыгать и ловить рыбу, даже если им запретить. Мост тянулся вдаль и где-то там прерывался: Някка выполнила свои обязательства, а Верпта - нет.
   В нашей стране, где множество бурливых, широких рек, очень трепетное отношение к мостам. Им часто дают имена. Их постоянно проверяют, укрепляют, украшают и ремонтируют. Служба в дружинах, следящих за сохранностью мостов – это очень почётная служба. Очень хорошо оплачиваемая служба. Сейчас я видел нескольких людей в узнаваемой форме в лодке, обходящей опоры Дейтского моста. Он не был достроен, но за ним ухаживали, как за настоящим, действующим и любимым.
     Но вот со стороны виднеющейся за проливом Верпты прибыл паром. Белый, просторный, украшенный флагами и флажками. Где-то внутри него играла тихая музыка, которую мигом заглушил гомон вейтов, ринувшихся на палубу со всем своим скарбом, конями, повозками, детьми и собаками.
     - Ребятки, берегите кошельки от этих проглотов, - сказали старушки. Они держались поближе к нам.
     Чудилка вдруг раз – и ухватил одну из бабулек за руку. Я даже опомниться не успел, как он вынул у неё из кулачка собственный свой кошелёк. Старушенция, однако, совсем не смутилась, улыбнулась трогательной лучезарной улыбкой и вздохнула:
     - Всё бедность проклятая.
     Как почувствовала, что мы с Петриком не те, кто будет раздувать скандал. Мой дружок только вздохнул и, отвернувшись от бабки, молча стал смотреть на удаляющуюся красивую Дейту. А я смотрел на приближающийся берег Верпты. И была эта область совсем не красива, потому что нищета и разруха здесь били в глаза.
      Прямо в разрушенном напрочь порту паслись на сухой траве тощие козы. А за портовыми постройками кособочились такие лачуги, каких мы не видели даже в Пониже, бедном районе Някки, нашей столицы. Лачуги, однако, каменные и двухэтажные, и носили они следы прежней богатой отделки. Под крышами и вокруг окон и дверных проёмов были выложены каменные узоры. Когда-то цветные, очень нарядные. И я подумал, что бедность бедностью, но, вообще-то, каждый хозяин способен просто помыть окна и покрасить свой дом и забор.
    Очевидно, здесь считали иначе.
     - Тут, - произнёс Петрик, позабывший вдруг школьную науку, - должны быть крепостные стены. Куда они делись?
     Стены делись на поздние постройки и мостовые. Остались одни башни. К ближайшей из них направились сошедшие с парома вейты.
      Башня была увита верёвками, на которых сушились, развеваясь, как флаги, пёстрые юбки, подштанники, детская рваная одежонка. Вокруг теснились повозки, горели костерки, под деревьями ржали кони, к колонке стояла очередь разновозрастных женщин, и вонь повсюду была такая, что просто жуть. Поскольку об отхожих местах и о вывозе мусора никто и не думал заботиться. Вейты самовольно обосновались в башне, и никому не было дела до того, в каких условиях они живут. А также до того, что дорога к порту, особенно по вечерам, стала опасной.
      Во время переправы ко мне прибились совсем крохотные дети, брат и сестра. Забрались ко мне на руки, и я их так и нёс до самой башни. Денежек, хоть они и просили, я им не дал, понимая, чем мне это грозит. Зато заговорил у девочки воспалённые ранки на коленях и дал их матери мазь, чтобы она лечила сыпь на ладонях у сына.
      - Пусть благословит тебя Эя, Миче, ты хороший человек, - сказала мне молодая женщина, опасливо косясь на зверского вида мужчину, то ли отца, то ли мужа. – Хочешь, я тебе погадаю бесплатно. 
      - Нет, не хочу. Я сам умею, - отказался я.
      - Пожалуйста, а то мне влетит за то, что просто так с тобой говорила.
      Я протянул руку, как она и просила. Я сам умею гадать по линиям на ладонях. На чужих, конечно. Узоры своих линий предсказателям правильно читать не дано. Женщина держала мою руку, но смотрела мне в глаза. Всё понятно. Она обладает таким же даром, как мой Рики. Ну-ка, что она скажет?
   - Когда дневные труды будут закончены, придёт время ночных кошмаров, - голосом, внезапно ставшим глубоким и низким, начала женщина. – Ты единственный сможешь встать между огнём и жизнью, отогнать кошмары за море, понять невиновного и защитить сердце, дорогое безмерно. Но хватит ли тебе духу быть как скала? Хватит ли сил удержаться на краю? Удержит одно лишь доверие.
   Нет, Рики не говорит так путано, глядя в глаза клиенту. Говорит он просто и понятно о самых ближайших событиях, фразы две – три. А женщина-вейт впала в транс, и это мне не нравилось совершенно. Это значило, что её голосом говорит со мной Мать Предсказаний, светлая Эя, предупреждая меня. А в мои планы совсем не входило продолжать разгадывать загадки света и тьмы. Хватит с меня! Я искал покоя для своей семьи, только и всего. Я решил, что сам себе погадаю на картах, как только смогу.
    - Доверие – вот что важно, – завершила потусторонним голосом женщина-вейт.
    - Что?! – взревел над ухом звероподобный мужик. – Какое такое тебе ещё доверие?
    Женщина вздрогнула, моргнула, сильно расширившиеся зрачки стали обычными, но ещё несколько секунд она стояла, покачиваясь, приходя в себя, не замечая ничего вокруг.
    - А, вы гадаете, - мужчина отступил назад. – Ну-ну, прошу прощеньица. Только вы, господин хороший, не очень-то тут. Чай енто чужая жена, а не вашенская. Расплатитеся честь по чести, как обычай велит, да и ступайте-ка в свою сторону, чай, вас не держит никто.
     Женщина была симпатичной и, по моему мнению, чересчур молодой для того, чтобы иметь двух деток. Хотя, у вейтов рано заключают браки. Да, хорошенькая и молодая, только, как мне показалось тогда, запуганная крайне. Она явно пыталась следить за собой, и чувствовалось в ней нечто такое, что отличает людей благородного происхождения, куда бы ни забросила их жизнь. И было мне не понятно, как её угораздило выйти замуж за такого хмыря. Она подхватила детей и огромный тюк с повозки и побежала в ужасную башню, прямо внутрь.
    - Петрик! Чудилка! – я крутился на месте, высматривая родного моего дружка, но он куда-то подевался. Я даже успел заглянуть в начала ближайших улиц, дивясь тому, что как это так, Чудилки нет, а его конь Сокровище вот: стоит и никуда не пропал. И тут гляжу, Петрик выходит из башни с человеком, похожим на вождя этой разнокалиберной и пёстрой толпы. Гляжу, они и руки друг другу пожимают, как старые знакомцы, и головами кивают, и, вообще, очень довольны друг другом, а женщины у колонки строят Чудилке глазки. Оказалось, Петрик и впрямь за несколько минут успел познакомиться с царьком здешних вейтов, выслушать сплетни и пообещать тому что-то такое…
    - Я ему погадал, - раздувшись от гордости, сообщил Петрик. – Он мигом сообразил, что лучше быть на нашей с тобой стороне.
   Погадал вейту – ну не чуднО ли?
   По дороге к дому Лёкиной бабушки мы обсуждали слова женщины, сказанные будто бы под руководством светлой Эи. Петрик склонялся к тому, что всё это не очень существенно. Что каждый человек, закончив дневные труды, может стать жертвой ночных кошмаров. Тут, конечно, важно не испугаться до такой степени, что остановится сердце. С некоторыми такое происходит, как мы знаем. Со мной не произойдёт, уверил меня Чудилка. Ну, а доверие – это всегда хорошо. Правда, смотря к кому. Мы с ним развеселились и шутили, что нагаданные кошмары - это о возможном приезде к нам наших родителей, рассерженных самоуправством сыновей. Петрик не верил, что среди вейтов часто попадаются настоящие предсказатели. Сплошное лукавство ради заработка, сказал он. Ну, что ж, может быть. Впечатление от слов женщины растаяло быстро.
    Мои собственные карты предсказывали повседневную суету, небольшие потрясения, радость встречи, достижения большие и малые. Ничего особенного. Должно быть, меня сбил с толку тон и голос женщины. Но такое изобразить довольно легко. Я больше чем на год забыл непонятное предсказание.

    *   
     Госпожа Ольга, бабушка части тех кузенов и кузин Лёки Мале, в чьих жилах течёт кровь второй жены диктатора, обитает в центральной части столицы Верпты и занимает старый дом своих предков. Она – родная внучка диктатора и признанный лидер шайки, состоящей из семи её братьев и их жён. Общее количество их потомков, детей, внуков и правнуков, не поддаётся простому пересчёту, но Лёка как-то ориентируется. Никогда в моей жизни у меня не повернулся язык назвать старшее поколение Мале старичками. Это те ещё бодрячки! А вот супруг госпожи Ольги подкачал: в позапрошлом году он позволил себе отбыть на тот свет, испытывая летательный аппарат собственной сборки.
     Повторю, что согласно традиции, столица Верпты носит то же имя, что и всё государство, каковым ещё недавно являлась россыпь островов. Дома в центре выглядели поприличней. Почище, поновей. Дворики ухоженные, у заборов цветы. Жилище госпожи Ольги стояло возле сквера, и тот был на удивление симпатичным. Маленькие смешные скульптуры, изображающие играющих детей и зверьков, памятник какому-то герою и портрет диктатора Рогана на стенке беседки. Сохранился ещё с тех лет. Из прижившихся тут суеверий, никто даже не написал на его носу чего-нибудь вроде «здесь был Лёка».
   Госпожа Ольга встретила нас радостными причитаниями, накормила обедом и пирогом «голодный волк» и, считая ещё мальчишками, припасла петушков на палочке. Несмотря на высокое происхождение, она обожает стряпать собственноручно. Мы отдохнули с дороги, а вечер провели весело. Собралась вся здешняя Лёкина родня, все бабушкины братья и их жёны, дети и внуки, устроили угощение и танцы, причём, бабушка отплясывала задорнее всех. Петрик не терял времени, выясняя положение дел на Верпте.
   Утром мы встали поздно, осмотрелись немного и отправились в город разыскивать Большое Сборище и предъявлять ему наши липовые полномочия и серьёзные претензии. Пока это сборище само не нашло нас. Всегда лучше нападать, чем обороняться, просветил меня мой королевич.
   И понеслось!
   Насколько можно было понять, людям, стоящим у руля, было глубоко наплевать на доходы граждан, на бедственное положение ферм и фабрик, на то, что острова могли бы стать местом паломничества туристов. Они были нерадивыми хозяевами, но людьми спесивыми и алчными. Налоги были невероятными, и я не понимал, откуда народ здесь берёт эти деньги.
   Народ, кстати, был по большей части стар и дряхл. Здоровые мужчины, если их тут не держали убеждения или обязанности, давно перевезли свои семьи на Няккский берег или в Иверу. Потому на Верпте наблюдалось засилье какое-то стариков, инвалидов, одиноких дам и юных дочерей, которым суждено было оставаться одинокими, если только их не отошлют к родне на континент. Оттого жилища и выглядели запущенными: на островах просто не было мужчин. Родственники Лёки в ожидании нас приехали из Дейты и прочих мест.
      Тем не менее, банда Большого Сборища была здорова, упитана, владела богато убранными домами. Это потом мы узнали, что они, оказывается, каким-то образом завладели сокровищами и казной диктатора и всего независимого государства. Считалось, что всё это пропало безвозвратно, но они подсуетились и нашли. Изначально это был узкий круг авантюристов, охотников за кладами, в который входили мужчины известного в этих местах семейства и их друзья. Были эти люди ленивы до умопомрачения и, владея большими деньгами, считали, что на их век хватит. Чудилка назвал Малое Собрание Большим Сборищем, но был не совсем прав. Сборище было крохотным. Всего пара десятков необразованных, но богатых и чванливых бездельников, зато они имели небольшое войско, наводящее страх на стариков, инвалидов и девиц. Как не трепетать перед властью? Обитатели островов ещё помнили рассказы о диктаторе Мале, которого лично видели бабки и деды, и от которого пострадала их родня. Если прямо сейчас по улицам ходят его праправнуки, приезжающие из Дейты в гости к собственной бабушке, диктаторской внучке?
   Предъявив полномочия, Петрик поставил спесивцам на вид, что пока Верпта не отделилась от Някки окончательно, а, стало быть, он тут хозяин, не пошли бы они не скажу куда, но прямо сейчас и насовсем. Даже, сказал он, не станет проводить никаких репрессий, если Малое Собрание немедленно распустит само себя. Правда, финансовые вопросы ещё требуют рассмотрения, проверки и утряски, но это потом и не страшно, если с нами согласны сотрудничать. Чудилка не пожалел красок, чтобы расписать, какое прекрасное будущее ждёт острова под его мудрым руководством, но это не вдохновило бездельников. Они кликнули своё войско. Мы кликнули потомков диктатора с их друзьями из Верпты и Дейты, приехавшими специально, чтобы подраться. На том берегу гнусное поведение независимой области разозлило всех. В этой смешной битве у Сборища не было никаких шансов. Куда им против нас с Чудилкой, мы же волшебники. Правда, мы дали нашим ребятам возможность почесать кулаки, и я лично вышвырнул из окна пару паршивцев безо всякой магии. Эх, это был первый этаж, а внизу – куча песка. Затем мы заколотили двери и окна здания гнилыми досками, и пошли отчитываться госпоже Ольге. Такой вот маленький переворот.
       Несколько дней прошли довольно бурно. То мы держали оборону, то переходили в наступление. Всё вокруг взбудоражилось, на борьбу со Сборищем поднялись старики, инвалиды и девицы. Из Дейты прибывали сторонники, как наши, так и не наши. Драки вспыхивали повсюду по любому поводу, и даже на пароме. Паромщик подал в отставку, потому что в драке разбили его граммофон.
      Вейты обнаглели и промышляли грабежами среди бела дня. Сокровище искусал и истоптал нескольких кочевников, пытавшихся украсть его и Зверушку.
      Мы пережили несколько коварных покушений на наши жизни. А я, как вы помните, человек травмированный этим ещё со времени путешествия по реке Някке, когда на Чудилку и других моих близких покушался и покушался пиратский маг Воки Ловкач. И здесь, на стороне Сборища, имелся не знакомый нам колдун. Мы его ни разу не видели. Он поддерживал своих из укрытий, швырялся заклятиями из-за угла и действовал по принципу «ударь в спину». Был он силён. Да, очень силён, но то ли робок, то ли себе на уме. И чувствовалось, что образование получил однобокое: понадеявшись на силу, усвоил лишь некоторые из заклинаний. А этого недостаточно, когда тебе противостоят двое магов такого уровня, как мы с Петриком. Ну да. Каков бы ни был наш уровень, его был ниже. Всё, что удалось узнать о незнакомце – это то, что он недавно прибился к Большому Сборищу. Прямо-таки, перед самым нашим приездом. Предложил свои услуги, и сразу начал торговаться и качать права. Так что, когда мы с Петриком явились предъявлять полномочия, там как раз шло обсуждение: нужен волшебник ли нет, за такую-то цену? Видимо, потом спохватились, и наняли его для борьбы с нами, но, как всякий наёмный работник, он не очень усердствовал, и когда хвост припекло, просто смылся. Видимо, посчитал, что вознаграждение не стоит риска. Да, нам тогда не удалось ни разглядеть его, ни узнать его имя, но я и Чудилка запомнили почерк его волшебства.
    Я хочу сказать, что колдун, постигший магию коварства, очень действовал на нервы. Мы с Петриком решили, что пора кончать эти игры. К тому же, как бы не повлиял на наши действия король-батюшка.
   Чудилка призвал на помощь полицию Дейты. До этого она не смела вмешиваться, всё-таки Верпта область независимая. Но теперь на призыв дорогого королевича Петрика откликнулись не только полицейские, но и моряки, речники, военные, просто активные граждане, и не только этого города. Пролив пересёк целый флот, военный и гражданский. Мы же употребили всё своё умение и все свои силы против нанятого волшебника. Но, как я уже говорил, он предпочёл слинять, едва только понял, что ему не избежать открытой схватки.
      Тогда мы изловили членов Сборища и рьяных их сторонников, и отправили морем в Някку, в столицу, на королевский суд. Семьям этих людей предоставили выбор, и многие уехали на континент. Конечно, следовало для порядка лишить их некоторой части средств и диктаторских сокровищ. Чудилка проявил гуманность, и в ряде случаев просто назначил штрафы. Разбирательства длились не один день, но закончились и они. А мы с Чудилкой и активными гражданами уже имели план превращения Верпты в область процветающую и замечательную. И, разумеется, начали действовать сразу же, как только очистили от Сборища здание Малого Собрания. Главным было привлечь на Верпту людей, и они начали возвращаться и переселяться, выкупать заброшенные хозяйства и производства, налаживать перевоз, открывать магазины… Видимо, давно задумывались об этом. Жизнь стала налаживаться. Чтобы он остался на посту, я лично подарил паромщику новый граммофон.
    Много было ещё суеты, много сопротивления новому, много трудностей, которые мы преодолевали с упорством муравьёв и с помощью умных и верных людей, вставших у руля.   
    Обескровленную, нищую область, где в упадке абсолютно всё, не так-то просто превратить в место приятное и богатое. Но мы старались. И, едва отряхнув руки после драки в Малом Собрании, мы с Петриком решили, что заслужили встречу со своими семьями. О чём немедленно послали письма нашим жёнам. В ту пору мы были уверены, что Верпта станет нашим домом навсегда.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2015/04/01/1402

Иллюстрация: картина Сергея Темерева.