Полустанок

Жизнь сама по себе — это чистый холст...
Она становится тем, что вы нарисуете на нем
Бхачван Шри Раджниш.

Холмы на горизонте — на юг от полустанка были длинные, перемежаясь друг с другом, напоминали лежбище диковинных морских животных... По ту сторону ни деревьев, ни тени и станция между двумя путями вся на солнце. Только у самого зданьица была горячая тень. Зданьице — это глинобитное строение, побеленное в голубой цвет, с двумя окошками и дверью, запирающейся изнутри. Других построек не было. Имелись две старенькие деревянные скамейки да кусты смородины, обозначающие территорию этой маленькой станции. В их ряду — два низкорослых молодых дерева абрикоса и три — алычи. А на север от нее — только степи, Ставропольские степи...

Появилась полуторка на грунтовой дороге, идущей с севера. У станции замедлила ход, с нее спрыгнули двое юношей, за ними следом полетели котомки и она, повернув на запад, ускорила движение, подняв за собой клубы пыли.

Юноши подошли к полустанку, их лица и одежда были покрыты пылью. Вид, конечно, был такой, как у сбежавших из лагеря...

Безветренно и очень жарко.

Поезд из Буденновска должен придти в восемь вечера. Здесь он стоял две минуты и шел дальше, в Ставрополь...

— Сволочи! — произнес возмущенно юноша, который был повыше ростом и старше приятеля, погрозив при этом кулаком в сторону удаляющейся машины...

— Успокойся, Серега, могли и сбросить.., — сказал второй.

— Нет, Паша, какие гады... заставили на ходу прыгать. Ты видел их рожи?
— "Рожи" и у нас не лучше.., — ответил Павел.

Он был пониже ростом Сергея, но пошире в плечах, спокойным и уравновешенным.

Павел скинул старый пиджак, встряхнул его, освобождая от пыли, и положил под куст смородины. Ягод на нем не было, только несколько штук — сушенных чернели редко между пожухлых и вялых от полуденного солнца листьев. Снятую майку, скомкав, положил под голову и лег на спину, надвинув кепку на лоб.

Сергей примостился рядом, предварительно раздевшись, оголив мускулистый торс до пояса. На груди у него синела татуировка. Орел с раскрытыми и поднятыми вверх крыльями, а ниже — надпись "Кавказ".

Оба были загорелыми, крепко сбитыми и очень молоды...

Они улеглись и затихли.

Вдруг послышались шаги... со стороны ног, кто-то остановился. Тень легла на лежавших.

Павел сдвинул кепку и выглянул из-под нее. В двух шагах стоял парень, взрослее их, и одет в чистую, но поношенную одежду, в кепке и с котомкой в руках.

— Привет! — произнес он.

— Привет.., — ответил Павел.

Сергей молча сдвинул кепку на затылок, сел, не поднимаясь.

— Бежим..? — спросил парень, бросив рядом с собой котомку, и присел на корточки.

— "Бежим".., — ответил в тон ему Сергей...

— Я — тоже...

— Как звать? — спросил Серега.

— Александр, т.е. Саша, — с какой-то поспешностью представился подошедший.

— Хорошее имя... И откуда мы бежим, "Александр, т. е. Саша"? — снова задал вопрос Серега.

Тот улыбнулся и назвал деревню в восьми километрах от станции.

— А как попал туда? — продолжил Сергей.

— Да, — целая история... Вы, наверное, помните, как радио и газеты еще в январе начали кампанию по привлечению людей на целину... Была еще большая амнистия ранее осужденных, чтобы привлечь и бывших зеков для этой цели. Ну, а наши, краевые боссы, под шумок этого мероприятия решили пополнить специалистами отсталые деревни края... Я работал инструктором крайкома комсомола и активно принимал в этом участие. Положение обязывало... Увлекся и где-то ляпнул, что и сам не прочь поехать отсталое хозяйство поднимать... в одну из деревень. Ну, и поехал. А накануне, в 1953 году, я окончил Ставропольский сельхоз институт и был приглашен работать в крайком комсомола. А в той деревне, куда меня направили, хозяйство оказалось в таком заброшенном состоянии, что черт ногу сломит... Да и люди под стать этому хозяйству... Всеобщем — сплошная дремучесть. А техника — прошлый век... и вспоминать не хочется. Не получилось у меня, не смог я ничего сделать и тихо слинял, выкрав свои документы.., — он кончил говорить и как-то гаденько улыбнулся и глазки его забегали, как у мальчишки, который что-то напроказничал.

Ребята молчали и не перебивали Александра во время его излияний.

— Покажи.., — снова подал голос Серега и встал на ноги. Павел тоже поднялся и стал рядом с товарищем.

— Что "покажи"?

— Путевку.., по которой ты попал в деревню...

Бывший инструктор крайкома комсомола сунул руку в боковой карман пиджака, не вставая, вынул документ, передал Сергею. Тот, нагнувшись, взял, выпрямился и стал читать...

Солнце перевалило за полдень и освещало рельефную и, словно бронзовую от загара фигуру Сергея.

Он бросил быстрый взгляд на Александра, оторвав его от путевки, и, вдруг, резко без замаха ударил ногой того в лицо. Тот без звука откинулся на спину, но быстро вскочил на ноги, и отпрянул, зажимая руками ушибленное место. Сквозь пальцы проступила кровь...

— Сволочь! — выкрикнув, Серега бросил в сторону Александра красные корочки, тесненные золотыми буквами.

Павел стоял рядом, не вмешиваясь.

Несостоявшийся специалист села подхватил путевку и котомку, быстро удалялся, трусливо оглядываясь. Его никто не преследовал.

— А путевку сохранил... Гнида! — Серега нервничал. — Что дядя Коля, бригадир, из колхоза, где мы были на уборке сена... "дремучий"? А Анна Николаевна, бухгалтер? Они к нам отнеслись, без всякой там словесной шелухи, по-человечески.., и отпустили раньше срока, хотя могли этого не делать... И оплатили за работу без всяких там проволочек, когда мы им объяснили, что тебе надо ехать сдавать вступительные экзамены в учебное заведение... А мне — к больной маме... И тот же дядя Коля устроил нас на ту злосчастную полуторку... с тремя верзилами. "Дремучесть"... Сам хиляк — дремучая бездарь! Словоблуд...

— Успокойся, Серега, — урезонивал товарища Павел. Они снова улеглись. Сергей успокоился.

— Паш, как ты узнал про мореходку? — круто переменил тему разговора Сергей.

— Тетка из Астрахани прислала посылку с вяленной воблой.., завернутой в газетку, а в ней объявления: "Куда пойти учиться?" с перечнем средних заведений... На базе семи классов. Вот так и узнал.

— В Одессу едешь?

— Да... Вот и устроился на кожзавод временно, чтоб заработать на дорогу... Дома, сам представляешь, обстановка для меня не простая...

— Да, без матери тяжело. У меня хоть и нет отца, но мать — родная. Это важно... Ой, как я сейчас это понимаю...

Помолчали. Солнце еще больше сместилось к горизонту.

— Вы с братом — молодцы.., — снова возобновил разговор Сергей. — Мишка твой звал меня после окончания четвертого класса... тогда, в 1947 году, идти с ним учиться в наше городское спец РУ... Но я не послушался, не пошел. Теперь жалею... Знаешь, Паша, мы с твоим братом на одной парте сидели, дружили... А теперь? Когда я год отсидел за хулиганство... Кто меня возьмет на учебу? Но я все равно на шофера выучусь... Матерью клянусь! Как-никак, восемь классов имею. А пока грузчиком поработаю. Мать надо поддержать... болеет она у меня. А где Михаил сейчас?

— В Ленинграде. В этом году техникум окончил. Писал, что продолжит учебу в институте...

—Он сможет. Я верю. Одним словом — молоток... Ладно, Паш, помолчим.

 Они умолкли, каждый думал о своем. Вечером поезд пришел по расписанию.