Как живой с живыми...

  …Вот уже более сорока лет хранит Лидия Алексеевна ЯКУБЕНКО эти письма. Хранит бережно и свято. Она столько раз доставала пожелтевшие от времени, потертые на сгибах листки, столько раз вчитывалась в эти торопливо бегущие строки, что давно знает наизусть каждое слово. Но снова и снова возвращается к ним и каждый раз не может сдержать ни волнения, ни слез…
  - Солдатских вдов у нас в Новомарьясово немало, и фронтовые письма сначала были у многих, - говорит она. – Сейчас, спустя столько лет после войны, у кого ни спрошу, «не сохранились», говорят. А я вот все берегу их, они для меня – частица моей жизни, лучшая частица…
  В этих письмах ее далекая молодость, приезд по направлению Абаканского педучилища в совхоз «Озерный», встреча с молодым счетоводом Леней Якубенко. Был он, что говорится, первый парень на деревне: высокий, голубоглазый, с пышным пшеничным чубом, баянист и весельчак. Да и смуглянка Лида была хороша собой! Яркой звездой вспыхнула их любовь, звездой негасимой… Вскоре сыграли свадьбу. Шел январь 1941 года. Счастливые молодожены и представить себе не могли, что этот год, начавшийся так хорошо, станет одним из самых трагических в судьбах миллионов людей, в их судьбе, что этот год будет не только первым, но и последним, единственным годом их семейного счастья.
  В январе 1942 года у них родился сын Володя, а ровно через месяц Алексей Якубенко получил повестку. Вскоре в составе 309 стрелковой  дивизии (будущей Пирятинской) он был отправлен на фронт. Их разделили сотни, тысячи километров, но все их помыслы по-прежнему были постоянно устремлены друг к другу.
  «Здравствуйте, дорогие мои Лидочка и маленький Вовочка, - писал Алексей Якубенко с фронта, - я нахожусь на передовой линии, где каждую минуту можно ожидать, что какая-нибудь шальная пуля или разрыв снаряда оборвут твою жизнь, которая так дорога для вас.
Знаешь, Лида, многие представляют, что, если находишься на войне, то ни о чем не думаешь, кроме стрельбы или как можно больше уничтожить фрицев. Это неверно. Нигде так много не вспоминаешь, не раздумываешь, как на войне. Многое из того, что казалось значительным, серьезным, теперь представляется пустяком. И, наоборот, на что раньше не обращал особого внимания, кажется вдруг серьезным, глубоким, трогательным. Вот так, милая Лида!..
  Особенно я люблю вспоминать наше знакомство и совместную жизнь. Как все быстро у нас получилось и хорошо, как будто был кем-то заранее разработан для нас обоих специальный план. Но прожили мы с тобой еще очень мало…»
Во фронтовых письмах Алексея Якубенко нет подробного описания боевых действий: «Бью немцев и все». И добавлял: «Если описывать, как мы воюем, то нужно не воевать, а только писать». Лишь иногда прорывались скупые строки: «Мы брали следующие города, про которые вы, конечно, читали в сообщениях Совинформбюро, - это Острогожск, Богодухов и т. д. Что видел и вижу на Украине, расскажу, когда приеду домой. Встречались места, где раньше были села, но они уничтожены со всем, что в них было и кто жил. Зверств достаточно…». Какой силы ненависть кроется в этих словах! И как закономерна следующая за ними фраза: «За беспощадное уничтожение немцев и их прислужников я награжден правительством медалью «За отвагу».
  Война неузнаваемо преображала людей. Алексей писал: «Помнишь, Лида, я еще дома смеялся, что не способен зарубить курицу. А сейчас мне ничего не стоит убить гада, который полез на нашу Родину и хочет быть хозяином, владеть тем, что ему не положено, - и обрывал себя, - ну ладно, хватит про войну, про нее всего не напишешь».
  Действительно, не напишешь. Не только в коротких солдатских письмах, но и в десятках тысяч обширнейших томов. Велика, неисчерпаема тема подвига советского народа, выстоявшего в годину суровых испытаний. Говорят, что большое видится на расстоянии, но многие участники Великой Отечественной уже тогда понимали значение своего ратного труда. Понимал это и Алексей Якубенко. Он писал: «Пусть Вова  знает, что он родился в великую эпоху, когда все мы, почти весь мир, за исключением гадов, сражаемся за свое светлое будущее!»
Он постоянно беспокоился о сыне, просил беречь его, побольше писать о нем. Старался, хотя бы мысленно, следить за его ростом и развитием: «Вовочка уже должен пойти», «он уже должен говорить»… Постоянно мечтал о встрече. «Разобьем гада и заживем с тобой так, как нам будет нужно. Вся наша жизнь в будущем», - писал он жене. Летом 1943 года прислал письмо с заверением: «Скоро увидимся. Разобьем гада – и домой». Но им больше не суждено было увидеться. Никогда. Это письмо стало последним.
  Осенью пришло официальное сообщение: «пропал без вести». Но она все ждала, надеялась: живой, найдется, напишет. Никак не могла, не хотела верить, что Алексея, ее дорогого Лени уже нет, ведь он был такой крепкий, сильный, такой молодой! Восьмого октября 1943 года ему должно было исполниться 22 года, только 22, но так никогда и не исполнилось…
Последнюю надежду увидеть мужа живым отобрало у нее письмо, пришедшее в начале 1944 года. Писал командир Алексея: «Сообщаю вам, Лида, что ваш муж с 42 года по 5 сентября 43 г. проходил службу в нашей части и в нашем подразделении, но 5 сентября 43 г. погиб под Шевченковыми хуторами Сумской области, Лебединского района. Был он орденоносец и был вторично представлен к правительственной награде, но проклятые немецкие душегубы сразили его».
Боль утраты была настолько велика, что Лидия Алексеевна еще и сейчас, спустя сорок с лишним лет, продолжает чувствовать ее. Но надо было продолжать жить, работать, растить сына. И она работала: долго в школе, последние годы перед пенсией – в библиотеке. Работала хорошо, ее уважали, шесть раз подряд избирали депутатом в сельский Совет.
  Растила сына. «Леня так хотел, чтобы наш Володя вырос хорошим человеком, - говорит она, - и его желание исполнилось». Сын закончил Московскую академию при МВД СССР, сейчас уже майор, служит в Черногорске. Он многим похож на отца, свято чтит его память.
  Чтят память об Алексее Якубенко и дочери Лидии Алексеевны от второго брака. – Живя с маленьким сыном у родителей мужа, она, поддавшись их настоятельным уговорам, стала женой старшего брата Алексея – Бориса, которому посчастливилось вернуться с фронта живым.
  Фронтовые письма Алексея в семье Якубенко – святая реликвия. Их часто читают не только дети, но и внуки Лидии Алексеевны. В День Победы и 8 октября, в день рождения Алексея, их обязательно читают вслух. И тогда он, как живой, говорит с ними, живыми, из глубины сороковых годов.
  Однажды по просьбе дочери, работающей в школе, Лидия Алексеевна побывала у старшеклассников, рассказывала, показывала письма. И как бывший педагог не могла не заметить их огромного воспитательного воздействия. Она поняла, что столь дорогие ей и ее детям письма дороги и этим, в общем-то чужим мальчишкам и девчонкам, потому что написаны они не просто ее мужем, а воином, отдавшим жизнь за мир и счастье будущих поколений. Поэтому, когда после многолетних бесплодных поисков «красные следопыты» Сумщины наконец-то сообщили ей недавно, где находится могила Алексея, она в знак благодарности отправила им самое ценное, что у нее было, – несколько писем мужа.
  Сейчас Лидия Алексеевна с нетерпением ждет приезда сына, чтобы вместе с ним поехать на далекие Шевченковы хутора, где в братской могиле лежит ее Леня, увидеть места, где принял он свой последний бой, которые он, веря, что вся его жизнь действительно впереди, хотел показать им после войны, написав незадолго до смерти: «Придет день, и мы выгоним всю эту саранчу с нашей земли. Настанет утро, когда в этих прекрасных степях не будет слышно пушек, разрывов бомб, и в удивительной тишине снова запоют птицы. Тогда мы с тобой и Вовочкой придем сюда, и я вам покажу, где мы дрались, где лежат мои товарищи, которые честно отдали жизни за наше будущее. Пройдем тихим оврагом, где мы слышали столько грохота, я проведу вас по пустым окопам и блиндажам, которые станут памятниками былых сражений, расскажу о людях, которые бились с врагом, не жалея ни крови своей, ни жизни. И если бы у них была вторая жизнь, они также отдали бы ее за победу, за этот светлый грядущий день». Все будет так, как он писал. И он, живой, незримо будет идти рядом с ними, живыми…
                (1985 г.)