Мой отец - офицер. Глава 6

Глава 6. Осенний призыв


       Над ветлужскими угорами дул холодный осенний ветер. Сентябрь 1939 года пришел в Югары с неприветливой и промозглой погодой. Ветер разносил запах войны по терпкому, грибному воздуху лесов.
       В первых числах сентября газеты писали о начале германского вторжения в Польшу. А уже через три недели запестрели заголовками об освободительном походе «от панского ига» Красной Армии в западную Белоруссию и Украину. Но это была не война, как писали газеты, а «воссоединение братских народов».
       Приказ №113 Народного Комиссара обороны СССР К.Е Ворошилова нацеливал Рабоче-крестьянскую Красную Армию на выкорчевывание из ее рядов остатков врагов народа, на готовность стереть в порошок любого врага, дерзнувшего напасть на страну трудящихся. А прошедшие в 1938 году бои с японцами у озера Хасан показали боевой энтузиазм красноармейцев. Умение командовать и побеждать показали командиры, комиссары, политработники РККА. Но боевые действия обнажили и многие недостатки в руководстве, в быту и в жизни армии. А если враг навяжет нам войну? Красная Армия должна быть самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий.
        В стране широко отмечалось двадцатилетие освобождения Сибири от Колчака. Это должно было усилить военно-патриотическое воспитание молодежи. Газеты пестрели призывами «Крепить оборону социалистической родины!», «Не ступит на землю к нам вражеская нога!», «Подготовим ворошиловских стрелков!»
Начался чрезвычайный, так называемый «Ворошиловский призыв» в армию. И до конца 1939 года в Красную Армию были призваны более миллиона человек (!). Впервые призыв производился на основании нового закона.
         Александр получил повестку десятого сентября, хотя ему едва исполнилось двадцать лет. А ведь до «Ворошиловского призыва» призывали в армию лишь по достижении двадцати одного года. Вместе с другими деревенскими парнями, он прошел медицинскую комиссию. И был назначен день явки на призывной пункт в районный город Варнавин.
         «Ты у нас, Сано, в армию идешь, как девушка, не пьешь, не куришь. Время пройдет -всему научишься. Самое главное сын, не посрами звания ветлужанина. Мы народ лесной, хоть и угрюмы бываем, но крепки духом. Слушайся командир в армии, он для тебя и отец, и мать. Выполняй приказы его, так и служба тебе не в тягость покажется. От службы не беги, но и на службу не напрашивайся. Спроси вон у Ивана, он недавно лямку-то солдатскую оттянул», - отец посмотрел в сторону Ивана.
        И тут отец, в который уже раз, Александр и не помнил, стал вспоминать свою службу в Петрограде, когда он с 1916 по 1918 был солдатом запасного батальона лейб-гвардии Семёновского полка. В память о тех днях осталась у Николая фотография, на которой он стоит в военной солдатской форме с палашом в руках, рядом с держащим винтовку «на караул» усатым здоровяком сослуживцем.
        Особенно живо отец рассказывал о запомнившемся ему на всю жизнь случае, когда в марте 1917 года в составе батальона он участвовал в поиске государственного преступника Владимира Ленина. Cмутных и страшных событий того времени в России был свидетелем Николай Лебедев. А может быть даже и участником? По крайней мере, в семье сохранился его рассказ, который пересказывал потом неоднократно Александр своим детям.
       Произошло это событие в конце марта или в начале апреля 1917 года. Среди ночи запасной батальон Семёновского полка был поднят по команде: «В ружье!». «Солдаты, Временное правительство обращается к вам с надеждой, что вы с честью послужите Отечеству», - с такими словами батальонный командир начал свою речь перед строем. « Сейчас с вами будет говорить член Временного правительства, господин такой-то, который уполномочен взять командование нашим батальоном на себя». Перед солдатами появился человек в гражданском платье и шляпе.
      Было видно, что он охвачен волнением. Лицо его сделалось красным, движения были суетливы и судорожны. Он сдернул с головы шляпу и, взмахнув ею, прокричал: «Братья солдаты, Временное правительство доверяет вам дело особой важности. В Петрограде объявился немецкий шпион – Ленин. Тайно он прибыл из Германии в запломбированном вагоне. Большую опасность для России представляет этот Ленин. Задача у него одна, чтобы Россия потерпела поражение в войне. Большие деньги заплачены этому немецкому шпиону, что бы он разрушал Россию изнутри. Вам доверено очень важное дело - поймать Ленина и доставить его в правительство. Не мешкая, братья солдаты, осмотрите все дома, гостиницы, вокзалы. Не дадим немецкому шпиону Ленину осуществить свой мерзкий план!».
         Батальонный командир вывел солдат для проведения обысков из казармы в город. Всю ночь велся поиск Ленина. Осматривалось буквально всё - квартиры, чердаки, подвалы. Но безрезультатно. К утру бесполезные поиски закончились.
         В избе Николая и Дарьи Лебедевых собралась вся семья. Пришел старший сын Иван с женой Аксиньей. Приехала из села Богородского сестра Дарьи Матрена с сыновьями Иваном и Михаилом.
        На широком деревянном столе, сработанном из толстых липовых досок - пироги с рыбой, в мисках вареная картошка, куски жареной щуки, соленые грузди, в глиняных крынках домашнее пиво, в стеклянных четвертях брага, выстоянная почти до прозрачности.
         Отец, сидевший за столом рядом с Александром, после второй чарки браги, немного захмелел. Он обнимал сына за плечи, и глядя на него влажно блестевшими глазами, с улыбкой прислушивался к разговору за столом.
«Время, братка, тревожное. Ты погляди, что на западе делается. Немец Польшу поставил раком, а нам, что, молча, смотреть на них – на немцев-то?», - захмелев, кипятился Иван Лебедев. Ему вторил двоюродный брат Михаил Киселев: «А что, действительно, на германца-то смотреть? Нет, пошли навстречу! Надо – так снова служить пойдём. Умеем стрелять не хуже немца».
         «Сидите уж, вояки, выпили по две чарки браги, так и развеселились, и небо вам в овчинку кажется», - пыталась утихомирить их Дарья.
         «Вам пострелять хочется, а в колхозе надрываться старикам да бабам с подростками, что ли?» - прикрикнул на них Николай. «Призовут, тогда и запоете по-другому, а сейчас давайте, Саньку проводим, как следует. Пусть он со спокойной душой служит. Еще успеет наслушаться баек комиссарских. А ты, Сано, на прощанье сыграй-ко на балалайке. А то когда еще придется взять ее в руки, в армии не до игры будет. Там так муштровать начнут, что и про игру забудешь, только бы вечером до койки добраться».
         Александр взял в руки старенькую, потёртую балалайку, отбил дробь пальцами по струнам, а потом заиграл «Камаринского», за ним «Барыню», и пошло веселье. Братья кинулись в пляс, припевая весёлые деревенские частушки. После балалаечного вступления начал Михаил. Он всегда отличался весёлым характером и никогда не лез в карман за словами:

Я гуляю, как собака,
Только без ошейника.
Не бросайтесь вы, девчата,
Под меня, мошенника.

Иван смело подхватывает почин:

Моя милка веселится,
А меня не веселит –
Не у каждого колхозника
С похмелья … стоит.

Частушки добавили масла в огонь веселья, и оно вспыхнуло с новым жаром. Братья были в ударе. От них досталось и балалаечнику:

Балалайку в руки взял,
Как твое здоровье?
Что ж ты губы распустил,
Как ….. коровья?

         Еще долго не иссякал фонтан частушек у братьев. Они пели их громко, что бы слышно было на улице, стараясь, перекричать друг друга. Играя на балалайке, Александр, казалось, и забыл, по какому поводу нынче в доме веселье. Пальцы левой руки сами собой передвигались по грифу, струны издавали весёлый звон, как будто дробно повторяя слова, а частушки летели из окна на вечернюю деревенскую улицу. Играя на балалайке, Александр и не предполагал, что сегодня у него навсегда заканчивается деревенская жизнь. Уходит в прошлое и работа в колхозе, тракторист Лебедев открывал для себя дверь в новую жизнь, полную тревог и военного быта. Впереди его ждали долгие двадцать восемь лет военной службы.
         Двадцать шестого сентября проводы в армию проходили около Варнавинского военкомата, куда Александр приехал на подводе с другими односельчанами. Призывники стояли в строю и слушали наказы, верно, служить Родине. Александр слушал речи провожавших, представлял себя танкистом. По-крайней мере, шофёром на военной машине. Тем более, что учиться ему на эти военные специальности будет легко, не прошли даром почти два года работы на тракторе.
        Но судьба военная распорядится по-своему. Долгие две недели вместе с другими новобранцами Александр будет трястись в прокуренной, устроенной по армейскому быту теплушке. На восток, в забайкальские степи…
        И не знали молодые деревенские парни, для которых этот переезд был впервые в жизни, что в это время в Москве подписывался советско-германский договор о дружбе и о границе. Народы СССР верили в восстановление мирной жизни.
        Но никто из этих парней и представить себе не мог, какие события ожидают страну через два года. Многие никогда не вернутся домой, оставшись лежать в братских могилах, в засыпанных взрывами окопах, а то и просто в придорожной канаве. Без обелисков, крестов и почестей. Война уже присматривала себе новые жертвы из молодых, здоровых, красивых и умных парней необъятной страны – СССР.
        Со станции Ветлужская начался путь Александра Лебедева по знаменитой Транссибирской магистрали. Теплушка, нары в два уровня, параша в углу и железная печка в середине вагона. Свисток паровоза, клубы пара, протяжный гудок и густой черный дым над трубой оказались для Александра началом в дальний путь не только в Забайкалье, но и в тяжелую военную жизнь солдата и офицера славной армии великой страны,
        Переезд по Транссибирской магистрали для деревенского парня, который за всю свою недолгую, в двадцать лет, жизнь дальше Варнавина не был, оказался настоящим открытием. Изобилие ярких впечатлений и непредвиденных остановок: мелькали за приоткрытой дверью теплушки деревни, новые города, густые зеленовато-желтые леса, водная гладь неизвестных сибирских рек.
Внешний облик жителей придорожных деревень мало, чем отличался от ветлужан.         
       А в Кирове, на вокзале, Александр был поражен тем, что и в городе прохожий был обут в такие же лапти, в каких был он сам. Знаменитый Байкал поразил своей мощью, многочисленными туннелями и скалами вдоль железнодорожного полотна. В одном месте, на отвесной каменной стене, увидели новобранцы огромный портрет «вождя всех народов и дорогого отца» Сталина. А на станции Слюдянка, где состав простоял почти шесть часов, удалось даже умыться в Байкале. Здесь же впервые в своей жизни увидел Александр здание, возведенное из белого мрамора. Следующей остановкой поезда была столица Бурятии город Улан-Удэ.
         В Улан-Уде было принято пополнение. К новобранцам добавилась местная бурятская молодежь. Одеты буряты были интересно: в национальные халаты, перетянутые по талии поясом с запАхом направо. В меховые шапки. Обуты в унты, которые были сшиты из кожи и украшены вышитым орнаментом. Разговаривали по-русски не очень хорошо. Но самое главное, от них наконец-то узнали, что везут новобранцев в Читинскую область, на границу с Китаем. А их, бедолаг – бурятов, повезут еще дальше – на Дальний Восток. Разговор в вагоне зашел о том, из каких мест попали в Забайкалье русские парни. Очень удивились местные, что и далеко на западе есть множество рек. Самая большая из них Волга, но есть и поменьше. Александр рассказал, что едет он с берегов реки Ветлуги.
        «Лебедев! В наряд! Будешь сегодняшней ночью за печкой следить. Смотри не усни. А то замерзнем или сгорим всей теплушкой», - отдал команду старший по вагону.
        Александр после отбоя остался возле железной печки. Дело не хитрое, знакомое с детства: знай себе вовремя дров подбрасывай, благо, что их достаточно запасено на станции. После отбоя около печки собрались ветлужские, осталась у них в котомках картошка, вот ее и пекли они по ночам. К ним подсели буряты. Повели разговор о своих родных местах. Буряты рассказали, что город Улан-Удэ стал называться так лишь в 1934 году. А до этого с давних времен он именовался Верхнеудинском – по названию реки Уды, на высоком берегу которой было основано казачье зимовье. Ну, а после революции, в советское время, к старому названию реки было прибавлено новое, актуальное для нынешнего времени слово – «красная», а по-бурятски «улан».
          «А хотите, братцы, я расскажу вам о нашей Ветлуге?» – предложил Александр, - «Легенду эту слышал я в детстве от матери. Кое-что запомнил». Треск горевших поленьев в печи, запах печеной картошки, дыма, тепло от раскаленного железа напомнили ему о тихих вечерах в отцовской избе*.
***
         «Когда-то давным-давно, на берегу тихой лесной реки стояло большое селение. Проживали в нем вместе и русские, и татары. Правил селением татарский князь.
        В одном из домов, что стоял почти у реки, жил отец с дочерью. Дочь звали милым именем Луга. И не было ее краше и добрее среди русских девушек ни в одном из соседних селений.
Однажды повстречал ее татарский князь, когда шла она с полными ведрами воды по берегу реки. От доброты своей улыбнулась она ему. Князю и захотелось взять ее в жены.
         Но Луга давно уже любила русского парня по имени Вет. Умел он хорошо работать и в поле, и в лесу, да и на рожке весело играл в праздники. Отец Луги был совсем не против такого зятя. Но прислал сватов татарский князь, и, когда получил отказ, свирепо глянув, прошипел змеей: «Отказала, говорите, но я не откажусь от задуманного. Быть Луге моей!»
И не посмел возражать отец Луги наместнику самого хана Батыя. И был назначен день свадьбы. Собрали всех музыкантов селения, и был среди них Вет.
Грустные думы одолевали его буйную голову, печально смотрел он на проходившее веселье.
       Рядом с князем сидела Луга, и вид у нее был, как у подстреленной горлинки. Князь татарский был весел, показывал Луге дорогие подарки, угощал яствами заморскими. Свадьба пела и плясала, веселая музыка игралась для гостей. И когда князь спросил у невесты, не хочет ли она еще чего-нибудь, Луга ответила: «Покататься на лодке. С музыкантами».
Медленно покачиваясь, плыла лодка по реке. Направлялась она к высокому берегу, на котором росли развесистые ветлы. А вода под берегом бурлила на глубоких местах. Луга вдруг стала веселой, шутила с князем, и сама показывала гребцам, куда плыть.
        Когда лодка подошла к самому глубокому месту, Луга бросилась к Вету, тот отбросил рожок и кинулся к ней. Лишь на мгновение застыли они в объятьях, и разом пропали в бурлящем водовороте реки.
Имена юноши и девушки навеки сохранились в названии реки. Несет свои воды Ветлуга среди дремучих лесов, мимо деревень и городов русских».
Александр замолчал, ему вспомнились бурные весенние разливы родной реки, ее тихие летние воды и осенний лов неводом в замерзающей Ветлуге.

* - изложение легенды «Ветлуга», записанной ветлужским краеведом Н.Г.Тумаковым.

***
         Заскрежетали колеса вагонов на повороте. Оттолкнув одной рукой загремевшую дверь теплушки, Александр прислонился к щели. Глядя в полумрак, он успел заметить, что справа от вагона появился еще один рельсовый путь. Вдали за насыпью виднелась какая-то речка, впереди показались дымы и огни большого города. В вагон подул холодный ветер. Взвизгивание колес усилилось, послышался протяжный рев паровоза.
       «Ну, вот, товарищи новобранцы, перед нами Чита» - услышал он позади себя голос старшего по вагону, который продолжал, – «Областной центр и значимый железнодорожный узел Великой Сибирской магистрали. Это, товарищи, Забайкалье. А через десять часов прибудем на место вашей военной службы в Забайкальском военном округе. Почти на самую границу с Китаем. Зима в этих местах продолжительная, морозы до минус сорока градусов, ветры свирепые, а летом ничего, отогреетесь. Бывает в июле порой и плюс тридцать».
И хотя Александр не был изнежен деревенской жизнью, знал, и крутой мужицкий нрав односельчан, редко обходившихся без мата, но первые дни в армии запомнились ему густым матом и полной неразберихой, бесполезной суетой… На сборном пункте в Чите скопилось огромное количество новобранцев, даже коек для спанья не хватало. Кормили – хуже некуда. Безделье и неизвестность. Наконец, через три дня этот кошмар закончился. Собрав необходимое количество новобранцев для 64 стрелкового полка, их отправили в расположение части.
         Девятого октября 1939 года, под наблюдением умудренного старшины Дзюбы новобранцы сменили потрепанную гражданскую одежду на военную форму. Им выдали нательное белье, носки, хлопчатобумажные гимнастерки и такие же галифе, ремень, пилотку и тяжелые ботинки с обмотками, которые предстояло быстро освоить. В комплект входила шинель и «буденовка» - краснозвездный шлем, который носился в двух вариантах: с поднятыми или опущенными и застегнутыми на подбородке фигурными «ушами».
        На воротнике гимнастерки и шинели были прикреплены черные артиллеристские петлицы с красной окантовкой. Разница их была только в форме: на гимнастерке – в виде параллелограмма, а на шинели – ромбовидные. На петлицах краской нанесены эмблемы артиллерии – перекрещенные пушки.
Все новобранцы, подстриженные «под нуль» и одетые в форму, приобрели вполне военный и организованный вид. И, глядя на товарищей, Александр удивлялся тому, как форма преобразила вчерашних деревенских парней. Появилась серьезность в лицах, исчезла юношеская угловатость. Даже старшина Дзюба удивился такому преображению и не преминул высказаться по этому поводу: «Орлы! Никакой нам империалист не страшен с таким войском! Готовьтесь к присяге, бойцы!».
         Молодых красноармейцев распределили по взводам батареи. Александр был назначен наводчиком и одновременно ездовым конной тяги орудия. Началась строевая подготовка под тем же неусыпным оком старшины Дзюбы. Он добивался от бывших колхозников и рабочих печатного шага, ровного строя, четких поворотов и умения красиво отдать честь. В Ленинской комнате ротный комиссар втолковывал им о состоянии международного положения и о значении воинской присяги для каждого красноармейца. Командир взвода Миронов проводил обучение солдат Уставу внутренней службы и Уставу о воинской дисциплине.
        Для крестьянского парня Александра Лебедева, привыкшего с детства к уважительному отношению к старшим, было непривычно на каждом шагу слышать от офицеров густой мат. В полку ругались все, начиная от старшин и кончая командиром полка. А объяснить это можно в какой-то мере тем, что путь в военные училища выходцам из интеллигенции был закрыт, а значит, командирский состав стал пополняться выходцами из рабочих и крестьянских семей, где уровень воспитания и образования зачастую был не очень высок. И командир слепо выполнял, не думая, все, что ему предписывали. Это может быть и объясняет неудачи Красной Армии в первые дни войны, когда неумение думать породило неумение воевать.
        Принятие присяги было назначено на день празднования 22 годовщины Великой Октябрьской Революции, на седьмое ноября 1939 года. Молодые красноармейцы в караульной форме стояли в первых рядах, выстроившегося при знамени 64 стрелкового полка 94 стрелковой дивизии Забайкальского военного округа. Командир полка в своей краткой, зажигательной речи поздравил весь состав полка со знаменательным праздником, а молодым красноармейцам доходчиво и по отечески разъяснил значение воинской присяги, и той почетной обязанности, которая возлагается на военнослужащих, принявших присягу на верность своему народу. Командир батареи после этого проникновенного обращения, стал пофамильно вызывать из строя красноармейцев для чтения военной присяги. Каждый красноармеец чеканным шагом (чувствовалась выучка старшины) выходил и перед строем читал текст военной присяги. На морозном воздухе звонко и торжественно звучали ее слова.
           «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной Армии, принимаю присягу и торжественно клянусь…»
         Александр чувствовал, что от этих слов, произносимых его товарищами, у него сжимает скулы, и не столько от небольшого ноябрьского мороза, сколько от внутреннего трепета, охватившего его молодое, неиспорченное жизнью сознание. Но вот прозвучала и его фамилия. Александр вышел, взял в руки лист с текстом присяги и начал читать. Когда Александр дошел до слов: «Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся», капли пота выступили у него на лице. Он не помнил, как расписался в лежавшем на столе документе, и с еще большим волнением встал в строй. Мороза не чувствовалось совсем, вся его душа пылала от сознания происходившего. И вдруг Александр понял, что за верность данной клятве надо будет заплатить жизнью, если наступит для страны военный час. И не мог он знать и представить, что всего через полтора года многие из тех, с кем он принимал в этот день присягу, выполнят торжественную клятву на полях сражений Великой Отечественной войны. А сегодня был праздничный, нерабочий день в полку.
            По завершении торжественной церемонии принятия присяги, все новобранцы стали красноармейцами РККА и им вручили винтовки Мосина, или «трехлинейки». Такую винтовку носил когда-то в строю Николай, отец Александра, проходивший службу в Семеновском полку в Петрограде. И, наверно, так же «драил» эту реликвию, как выпало в обязанность и сыну. А за выполнением в батарее красноармейцами этой обязанности строго и неусыпно следил старшина Дзюба.
          «Трехлинейка» - винтовка, пользовавшаяся уважением среди солдат за надежность, точность и простоту ухода. И это несмотря на вес более четырех килограммов. Да и в длину была она громоздка - сто семьдесят сантиметров без четырехгранного штыка.
         Можно говорить о том, что солдатская жизнь – это серые будни. Но где правда, а где неправда, скажет лишь тот, кто сам прошел через постоянные недосыпания, наряды, разные работы, «подъемы», нормальные и по тревоге («в ружье»), хождение только строем, пешие марши в жару и в лютый холод, сон во время переходов на ходу. Да всего и не перечислишь. Но молодость тем и прекрасна, что любые испытания вспоминаются с благодарностью, как лучшие годы жизни, как необходимая школа познания человеческого опыта. А было это серостью или сиянием, зависит от того стержня, который заложен в человеке с рождения, с первых лет жизни в семье. Александр получил крепкое крестьянское воспитание, и был готов к любым испытаниям, которые готовила ему армейская жизнь.