Последний бой
(Из книги «О людях и для людей»)
Краткая информация.
Гвардии младший лейтенант Бочаров Иван Семёнович, участник войны с белофиннами и с немецко-фашистскими оккупантами, родился 25 марта 1916 года в деревне Московские Выселки Крапивенского уезда Тульской области. Закончил семь классов девятой средней школы г.Тулы и школу ФЗО при Тульском оружейном заводе. После окончания школы ФЗО работал токарем-лекальщиком на Тульском оружейном заводе, одновременно обучался на шофёрских курсах и в Тульском аэроклубе. В 1939 году был призван на срочную службу, участвовал в финской компании. В апреле 1941 года он был уволен в долгосрочный отпуск и с женой с двумя детьми переезжает на жительство из Тулы на Косую Гору, где работает водителем автомобиля директора Косогорского металлургического завода А.П.Попова. И с тех пор вся его дальнейшая жизнь будет связана с этим посёлком.
В годы Великой Отечественной войны воевал на Центральном фронте в должности помощника командира взвода автоматчиков 4-й воздушно-десантной дивизии, позже – на первом Белорусском фронте в должности командира танка Т-34 и СУ-85 1455 самоходно-артиллерийского полка девятого танкового корпуса. В годы войны был дважды ранен – в феврале 1943 года и тяжело ранен в боях за Берлин.За время войны был апреле 1945года,награждён орденами Великой Отечественной войны 2-й степени и Красная Звезда,медалями:«За Победу над Германией,1941-1945гг.»,«За штурм и взятие Берлина»,«За штурм и освобождение Варшавы»,юбилейными медалями.
После войны,с декабря 1945 года,работает опять на Косой Горе в автотранспортном цехе Косогорского металлургического завода водителем,избирается неоднократно председателем цехкома,награждается медалями «За восстановление предприятий чёрной металлургии Юга» и «Ветеран труда».
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
–Ты что, лейтенант, в тройку захотел? — в шлемофоне что-то затрещало, кто-то грубо выругался. Затем младший лейтенант Бочаров услышал другой голос, уже своего командира:
– Шестьдесят второй, шестьдесят второй – выполняй приказ! Ваня! Слышишь?! Проход должен быть свободным!.. Пехота идти не может!.. Ты понял меня?!
В танке было душно. Берлин горел. Впереди – на узкой улице, перекрыв её, стоял фашистский танк «тигр». Он был весь обложенный мешками с песком.
«…Лобовая броня практически непробиваема, да еще мешки?!», – невесело отметил младший лейтенант, впереди уже горел танк сержанта Клименко, и именно в него и пришёлся первый выстрел «тигра», когда они только что вышли к этой улице.
Теперь Бочарову, да ещё одному танковому экипажу – Соловьёву, предстояло снова идти вперёд. Приказ – есть приказ! А до того, дав задний ход, им пришлось укрыться от « тигра» за развалинами домов. Но вновь вот их торопят – пехота залегла, а нужно идти и идти вперёд, к рейхстагу!
– Борис, – крикнул по рации Соловьёву младший лейтенант, – давай вперёд… и на полном газу! Держи пулемётом левую сторону улицы, а я правую! Как бы нас с тобой «фаустники» не подожгли! Давай! Грудь в крестах или голова в кустах! Будь, что будет!..
– Понял, Семёнович! – как-то необычно и слишком весело откликнулся Борис, – Всё будет нормально, командир!
И танк его вздрогнул, резко ринулся вперёд. За ним, давя битый кирпич, рванул и водитель Бочарова.
– Борис, Борис! – вдруг закричал он Соловьёву, заметив между домами перекрёсток, – ты влево, я – вправо!
А в «тигре» уже, он это почувствовал, уже ловили их в прицел. Ствол стальной махины, укрытой мешками, медленно двигался то влево, то вправо, готовясь вот-вот замереть и извергнуть губительный смертоносный огонь.
Но быстрые и юркие их «тридцатичетвёрки» уже успели, сбросив ход, сделать свой, неожиданный для врага и столь спасительный для них маневр, выскочить из опасного сектора обстрела «тигра» на параллельные улицы, так что не только немцы, но и на нашем командном пункте их потеряли из вида.
Зайдя в тыл «тигру», танк Бочарова выскочил именно на ту самую злосчастную улицу, которую и «оседлал» «тигр», мешавший нашей пехоте идти вперёд и за не взятие которой ему, Ивану, с «КП» грозили всевозможными мерами самого сурового наказания.
После своего первого выстрела младший лейтенант увидел, как немцы выпрыгивают из «тигра» и разбегаются, прячась в разломах домов. Как и Бочаров, экипаж «тигра» знал, что с тыла немецкая машина была весьма уязвима – ведь здесь броня была значительно тоньше, чем лобовая.
– Ну вот, и всё! – выдохнул с облегчением лейтенант. Однако рядом «тридцатичетвёрки» Соловьёва не было видно.
– Борис, Борис, где ты?.. – позвал он в микрофон. Отзыва не было.
– Молодец, лейтенант! – обеспокоено одобрили его действия с «КП», когда он доложил, о том, что улица свободна. – Давай быстро к нам, на «КП»… А танк твой пусть пока улицу покараулит…
Открыв верхний люк и видя, что всё вокруг пока тихо, командир танка ловко вытянул своё крепкое мускулистое и молодое тело наверх. А затем, закинув уже было ногу совсем на броню, чтобы вылезти из машины, едва оказавшись почти вне неё, как тут же свалился с танка. Он так и не услышал, а только почувствовал выстрел, который горячо и тупо ударил ему в верхнюю часть ноги, почти в пах. Он не успел ни почувствовать боли, ни вскрикнуть – а лишь только удивился тому: как странно подвернулась у него правая нога, и как мгновенно оказался на мостовой.
Всё произошло в считанные секунды, что он не успел удивиться и тому, как его танк рванул назад и, прокатившись гусеницами почти по нему, по откинутой поле его шинели, быстро скрылся где-то между домами.
«Фаустников испугались!..» – с досадой плюнул Иван и крепко выругался. Выстрелов больше не было. Бочаров опасливо, почти не шевелясь, посмотрел в тёмные провалы окон окружающих улицу домов. Именно из одного из них и раздался выстрел.
Некоторое время он лежал без движения посреди улицы, ничем и ни кем не защищенный, совершенно открытый как на ладони, раненый и совершенно беззащитный – хорошая мишень даже и для плохого стрелка.
Приподнявшись на локтях, раненный лейтенант вновь выругался, сгоряча вывернул руками ногу в нужное положение – уж очень она лежала как-то некрасиво: пяткой вперёд. Боли, как и при выстреле, он пока не чувствовал и самой ноги он тоже совершенно не чувствовал. «Всё, отработался шофёром! – мелькнула у него в голове горькая мысль, – конец войне и вот тебе – получай на прощанье!..»
Все понимали и очень ждали конца войны, все мысли уже у каждого были о доме, о мирной жизни, о женах и детях. А тут.. надо же, ранен?!.. «Как бы ногу не отхватили… да ещё, не дай бог, напрочь!..», – почему-то очень неприветливо и зло вдруг подумалось ему о врачах, хотя за годы войны они не раз спасали солдатам, и ему тоже, жизнь.
Вновь он, чуть приподнявшись на локтях, опять подумал, где бы ему найти укрытие? И уже ползком, очень осторожно, стал подбираться к ближайшему дому: «Нечего посреди улицы валяться!.. Пока совсем не прихлопнули!..».
Наконец-то он заполз в подъезд одного из домов, сел в угол и достал пистолет: «Последний патрон мой!.. », – подумалось ему. Умирать не хотелось! Вспомнилось ему почему-то, как в конце марта, совсем недавно, с экипажем отмечали они его двадцать девятый год рождения, как радовались, что войне скоро придёт конец!.. До Берлина ведь дошли!.. Но видно, каждому своё… своя судьба!..
Но вот он слышит, как с верхних этажей дома раздался торопливый стук кованных солдатских сапог по ступенькам лестницы. «Неужели всё-таки, придётся умереть?.. – мелькнуло у него опять невесело в голове.
Он поднял пистолет, лишь заметив зелёную немецкую форму, и крикнул:
– Хенде- Хох!
Перед ним застыли в испуге с поднятыми вверх руками два пожилых немецких солдата, почти старика. Не опуская рук, они лишь лепетали: – Гитлер, капут!..
И показывали головой на носилки, которые были при них.
… Очнулся младший лейтенант в госпитале. Ему сказали, что сюда его доставили два пожилых немецких солдата.
А.Бочаров.
1995.
Свидетельство о публикации №215033000596
Иаков Липянский 25.02.2016 09:47 Заявить о нарушении
Валентина Газова 25.02.2016 10:37 Заявить о нарушении
Александр Бочаров 3 25.02.2016 21:38 Заявить о нарушении