Потеря Суламиты

Говорил: надеюсь, теперь уже скоро. А исчез на год.

Насмехался:   все вы одинаковые. Но  вот уже сгреб в охапку  хозяйской рукой, поднимает   волосы на затылке, целует шею с  жадностью  моряка, вернувшегося  домой.  Что ж ты такой голодный, а, милый? Видно, не все одинаковые.

Помню: был дикий, худой, голодный, непостижимый, великий. Теперь домашний, кроткий. Страшней того: любезный.   Неужели будет и   пресловутый  гвоздь  вбивать («он у тебя гвоздя в доме не вобьет») и мусор выносить?  Нет пока, не так все трагично. Только в магазин готов выйти.
- Что купить?

А пофиг.
А я вот в халате.
А вот не дождешься крутых кудрей, помады красной, сетки черной .  Моя месть страшна: умру в халате, до смерти его не сниму, чтоб знал, как на год исчезать и пасти свои стада между лилиями.

- Курицу купи, - издеваюсь.  -  Пожарю ее тебе -  и ешь…

Принес:  вино,  яблоки,  хлеб.
В чем можно упрекнуть  человека, принесшего библейские дары?  Царь.

Подкрепи  меня вином.  Освежи  меня яблоками.  И я снова буду изнемогать от любви? 
И забуду,  как  бежала вслед за тобой по ночному городу, и шарахалась каждой страшной черной  тени: «Скажите, девы иерусалимские, не видели вы возлюбленного моего?»

-   Да мало ли, кто тут ходит… Что в нем особенного, в возлюбленном твоем…

«Скажите,  стражники…»
Сорвали покрывало, избили, посмеялись. Миграционный контроль … Со стражников какой спрос.

Всё это забыть прикажешь? 
Ладно, напои меня вином.
Съем твои яблоки. 
Припадай, целуй, задыхайся.

Что-то не так? Как же  тебе сказать-то… Ты не поверишь…  Я тебя больше не люблю. Прикольно, правда?

И не надо так на меня смотреть, ты – наливай, наливай… Видишь?  Прежнее – выпито до дна.