Две березки

К началу лета закончили строительство нового дома. Он  был пропитан светом, льющимся через большие окна, обрамленные голубыми наличниками, и  запахом сосновой смолы.  Мама сразу же начала обустраивать его, а заодно, и территорию рядом с домом. Дом стоял среди луга, но на некотором возвышении над ним. Он, казалось, парил над лугом. Мама приказала девочкам вскопать палисадник, насеять семена цветов. Рассада взошла быстро, и скоро девчонки засадили клумбы молодыми цветами. Растения хорошо пошли в рост, ведь за ними был отличный уход: их и поливали, и подкармливали настоем навоза, землю рыхлили. Зацвели они немного позднее, чем соседские. Мама радовалась, как ребенок. Папа, наконец-то, внял мольбам дочерей загородить цветы от коров, овец и кур. Они с Шуркой пошли в шохру, смешанный густой лесок на болотине, нарубили там молодых осинок и березок , ошкурили, напилили одной длины и притащили домой тонкие белесые стволики.  За три дня они наносили их столько, что хватало на забор вокруг палисадника. Папа вкопал столбики, прибил брусья и к ним прибил тонкие стволики. Потом опилил верх ровными дугами, сделал калитку. Заборчик был готов. Такого красивого забора не было ни у кого. Палисадники  и огороды загораживали плетнями из ивняка. А тут ровненькие палочки, да еще и дугами. Папа смотрел на забор и мечтал:" А заешь , дочь,- говорил он Шурке,- даст Бог, разбогатеем, выкрасим мы его голубым, зеленым и желтым через один стволик. вот будет красота-то. А, если еще бордового пропустить, то глаз не отведешь".
   Шурка представляла эту красоту и радостно улыбалась. Мама  притушила радость одной фразой:"Это какие деньжищи надо на краску.  Хоть бы пол покрасить, а то девчонки жилы рвут, когда моют и трут его с песком, а вы забор красить мечтаете. Я вот лучше придумала."  Она взяла лопату и ушла в молодой подрастающий прямо за их огородом, лесок. Оттуда она вернулась с двумя молодыми березками. Мама посадила их по углам палисадника, полила и приказала поливать деревца через день, чтоб прижились. Пересаживать, вроде, и поздно, но попробовать надо.  Деревца прижились легко, и летом уже радовали зеленью глаза хозяев.  Осенью золото листвы делало палисадник еще красивее. Перезимовали деревца хорошо, и весной стало заметно, как подросли они за год. Они уже давали небольшую тень.
  Казалось, в новом доме жизнь будет прекрасной, но хорошо- долго  не бывает. Зимой заболела старшая сестра Шурки-Людмила. Девушка кашляла.  Она ходила в сельскую больницу, но докторша, старая толстая еврейка, выселенная в село еще в революционные годы, не прослушав даже восемнадцатилетнюю девчонку, выписывала ей аспирин да кальцекс. Мама и народными средствами лечила дочь, но толку не было, кашель только усиливался. Папа сам пошел с дочкой в больницу. где ему объяснили, что дочь его-тунеядка и бездельница, не хочет работать в колхозе, прикидывается больной, а сама здорова. Папа попросил направление в район. Доктор заявила, что здоровых она не направляет, и отец повез дочь без направления. Какой крик он слышал вслед от выбежавшей даже за ворота больницы, докторши,он не смог и передать. Мама поехала с ними. Вернулись родители без дочери. У Люси определили туберкулез. Ее положили в районный тубдиспансер. Лечили Люсю тщательно, но результата не было. Так прошло три года. Не раз видела Шурка, как мама плакала под березками, обхватив ствол и прижавшись к коре щекой. Девочка от жалости к маме тоже плакала.
  Сельский доктор, узнав, что у Людмилы туберкулез, провела работу среди населения. Она объяснила жителям, что в дом больной ходить не надо, детей принимать не надо, а лучше запретить своим детям играть с сестрами больной девицы. Нашлись такие люди, что следили даже за соседями, не ходят ли, не переносят ли заразу. В некогда дружной деревне начались ссоры и свары.  Может быть, слова врача и сделали бы свое дело, осталась бы чем-то  ненавистная доктору семья в изоляции, но жизнь все правит. У Шуркиного дома был колодец, в котором была необыкновенно вкусная вода. Колодец копал еще прадед. На дне били родники. Бывало, вычерпаешь волу до дна вечером на полив, а к утру-колодец полон родниковой водой. Вот, и приходили соседки, чтобы сварить вкусную пищу и попить душистого чайку из этой воды. мама сначала закрыла ход к колодцу, обидевшись на весь белый свет, но соседки уговорили, открыла калитку вновь. Люся, когда была дома, любила сидеть под березками. Женщины с ней постоят, поговорят. Ей повеселее, и они новое послушают. Папа со стороны колодца  вторую калитку сделал, чтобы они могли зайти, лавочку поставил между березками. Немало времени там проводила больная дочь, да, и не только она. Меньшая с подругами играли только на этой лавочке. Не получилось изоляции.
  Но "Бог правду видит", как говорила мама. Докторша решила принять участие в выборах. Очень ей хотелось стать депутатом  хотя бы областного совета, а тут как раз подошли выборы в Верховный совет. И надо же, в селах и деревнях появились фото чуткого, отзывчивого и высоко профессионального доктора, члена партии с  1937 года - Ольги  Иосифовны. На встречах с людьми  она соловьем заливалась, обещала  людям, что сделает все для улучшения жизни. и не сомневалась, что будет выбрана. Люди не понимали, кто ее выдвинул и когда. Портреты провисели в деревне  не долго. В одних деревнях кто-то  пририсовал кандидатке усы,  в других-замазывали и даже выкалывали глаза. Папа так ругал Шуру, но она не рисовала, она сама искала автора нового фото, так и не нашла. Куда уж ей, если милиция не смогла разобраться.  Фото сняли. Но куда серьезнее оказались результаты выборов: за кандидатку было подано ровно три голоса. Как раз по числу членов ее семьи.  Не выдержав позора, докторша сразу же уехала из села.  Надо заметить, что на памяти Шурки это было единственный раз, чтобы кто-то из кандидатов  не был избран.  Председатель совета, папин друг сказал тогда, что у Шуриного отца авторитет среди людей побольше  будет, чем у кандидатки. 
  Как-то семья получила посылку от папиного брата. Он врач, достал в Ташкенте новое лекарство от туберкулеза. Оно помогло. Люся начала поправляться. Доктор сказал, что с туберкулезом они справились. Он угрозы не несет. Все радовались, но беда одна не ходит, за собой другую водит.
   Люся начала жаловаться на боли в спине, начались отеки ног.  В больнице определили что-то с почками. Вот тогда Шурка и увидела снова рыдающую под правой березкой маму. Она кричала, обращалась к богу, к дереву, моля о здоровье дочери. Потом встала, держась за ствол березки, долго смотрела на деревце, что-то шептала и ушла в избу. Девочка долго смотрела на красивые деревья. Березы выросли. Их стволы стали белоснежными. только редкие черные полоски нарушали эту белизну. но от них кора была, пожалуй еще краше. Она была живой, радовала глаза. Больше всего Шурка любила смотреть на деревья вечером. Заходящее солнце красило кору нежным розовым цветом, и березы превращались  в сказочные деревья.  Как сестры стояли они в углах палисадника, уже закрывая от посторонних взглядов с дороги скамейку и дом. Шурка любила сидеть под деревьями, смотреть на далекие звезды и мечтать. Под ними  она тоже молилась за здоровье сестры.
  Но молитвы их до бога,  видимо, не дошли,  Люся болела все больше. Врачи обследовали ее и сказали, что новое лекарство вызвало отмирание почек помочь они не могут, так как отмирают обе почки и оперировать нельзя. Люся в больницу уже не ложилась. Семья была в шоке. Даже смеяться перестали в доме. Шура не раз видела, как мама выходит в палисадник смотрит на березы. Что она там пытается увидеть, девочка не понимала. Однажды выйдя на улицу, Шурка по привычке посмотрела на деревца и обомлела. Левая березка стояла зеленая и красивая, а правая была покрыта пожелтевшими враз листьями, а ведь на дворе была середина лета. Вид желтых листьев напугал девочку, она бросилась к маме. Мама, увидев желтые листья, не устояла на ногах. Она упала на землю и завыла. Она не плакала, она выла, как воют собаки и волки. Мама царапала землю ногтями,  и среди воя Шурка услышала: " За что, Господи, за что." Шурка подняла ее с земли, завела в палисадник, и усадила на скамейку.  Мама долго рыдала, потом повернулась к дочери:" Все, Шуронька, это конец. Люся не поправится. "  Дочь начала говорить, что всякое бывает, ведь и саму маму однажды  выписывали домой умирать, но она выздоровела к удивлению врачей. Люся молодая, сможет побороться за жизнь, но  мама не слышала ее.
  "Знаешь, доченька, я же к правой  березе за помощью обратилась, когда почки у Люси болеть начали. Я попросила ее взять на себя Люсины болезни, чтобы она поправилась. А если березка не в силах помочь, пусть знак даст, выздоровеет  Люся или нет. Вот она и дает знак, желтеет среди лета. Такая молодая, здоровая. зеленая враз пожелтела. Это знак. Не поправится наша дочь. И дерево я сгубила." И она снова разрыдалась, как -то обреченно, потом встала, поклонилась березе и попросила прощения за то, что погубила такую красавицу.
  Назавтра Шурка рано утром подкормила желтое деревце настоем навоза. Она знала, что после этого растения зеленеют и быстрее растут. Не помогло. Дерево не просто желтело, оно увядало. Листья скрутились, как от огня. Так и стояло бурое дерево среди зеленого луга. Даже на зиму не опали эти страшные листья. Папе спилить березку не дали. Все надеялись на весну. Весной на этой березке не появилось ни одного зеленого листика.
  А летом Люся умерла.       
         
 А левая береза выросла в могучее дерево, до сих пор, спустя пятьдесят лет, она прикрывает дом от дороги одна занимая все пространство ,  предназначенное на двоих.