Пешка. Новелла сказка - театральный сценарий

Жила-была пешка, незатейливая шахматная фигура, каких много: только на шахматной доске шестнадцать, а в жизни и того больше.
Слабость пешки определяется ограниченностью ее возможностей – ходить она может только на одну клетку вперед, за исключением разве что первого хода. Хода назад для маленькой пешки нет. Это обстоятельство иногда приводит к конфузам. Некоторые романтические натуры называют ее удивительно смелой, ведь им невдомек, что заднего хода пешка дать не может по определению, так уж она задумана. Храбрость по необходимости, если хотите.
 Но главное в пешке, пожалуй-  ее мечта-  почти маниакальная одержимость королевской короной. Королева –самая сильная фигура шахматного пространства, самая неуязвимая, самая привлекательная. Каждая пешка рождается и умирает с мыслью : «Я – будущая королева!». Это и путеводная ее звезда, и погибель одновременно.  Кажется, сам Бог подарил ей эту мечту как надежду вырваться из плена своего незавидного положения,  одновременно Дьявол сделал эту же самую надежду той самой ниточкой, за которую время от времени дергает ее как послушную марионетку.
Так что там наша пешка? Вроде все  как у других, да вот только с цветом вышла незадача. Была та пешка серая. Как это случилось и почему – история умалчивает.  Серость эта изрядно расстраивала пешку с самого детства, она вставала перед зеркалом и начала вглядываться в свою мантию, ища в ней проблески белизны. Но тщетно, только в сумерках, когда солнце встречало сонные объятья горизонта серую пешку можно было принять за белую, это было время ее внутреннего триумфа.
Но шахматные партии обычно играют днем или вечером при ярком освещении, и потому серость вновь немым укором проступала на ее одежде и не давала покоя и сна.
-Хочу быть белой,- говорила пешка когда ее спрашивали о самом заветном ее желании («белой королевой»,- про себя добавляла пешка и вздыхала).
-За белизну нужно бороться,- как-то сказал ей старый белый офицер в запасе.
-Да, да, бороться, конечно, я согласна ,-сказала пешка и шагнул на две клетки вперед.
 - Неразумная , смелая, отчаянная, молодец, дура,- слышала она вслед разные восклицания.
Сделав ход, пешка попала в центр доски и угодила в самое пекло : очутилась  под боем сразу четырех   фигур. Но не растерялась, а  замахала  платком и крикнула:
 -Не бейте меня,  я своя, я белая, а этот серый цвет- налет. Я такая же, как вы.
- Предательница, - кричали ей вслед черные и слали проклятья.
- Она не такая как мы, -недоумевали белые, -как можем мы взять ее к себе. Вот станешь белой –тогда и поговорим.
-Я, я , я по-попробую.
Прошел месяц.  Одержимая цветом, пешка слонялась по доске  в надежде побелеть.  Она все больше втягивалась в эту игру. Пешки, если знаете, всегда стоят в первом ряду, принимая на себя главный удар, именно за их хрупкими фарфоровыми спинами прячутся фигуры покрупней и повесомей. Солидность последних рождает высокомерие, и они позволяют себе, как в попугаях,  в пешках  измерять собственный вес : конь – две пешки, офицер – три пешки, тура – пять пешек. Отдельная история Король, при своей немощи и ограниченности, он - центр шахматной вселенной.  Ему  позволительно ничего не мочь. Его мощь-его корона, его положение. Король может пойти вперед, а потом отступить, спрятаться за верных офицеров, оседлать коня или произвести рокировку с ладьей, одним словом все. С его падением заканчивается шахматная партия, его жизнь стоит всех фигур, а уже пешек тем более. Пешка каким-то внутренним чутьем ощущала, что это не ее война, но мечта безраздельно владела ее воображением и добровольным хлыстом гнала  на новые битвы. Порой нашей пешке удавалось даже убрать какую-то фигуру с поля, ее хвалили.  Да,  да, как ни странно, при всей  своей безобидности, пешка- маленький, но хищник, вроде куницы или ласки. Впрочем  на шахматной доске  травоядных нет вовсе –все друг друга «едят», так что ничего удивительного. Надо сказать,  что боевые заслуги не доставляло пешке ни малейшего удовольствия, ведь цвет ее мантии оставался прежним. Постоянные битвы со временем стали привычкой или это ей только казалось: она смотрела как уносят с поля ее подруг и почти ничего не чувствовала.  Чтобы как-то оправдать происходящее она говорила себе, что это просто работа. Часто битой оказывалась  и она сама: ее снимали с доски и партия начиналась заново.
Бывали дни, когда в пылу очередного сражения поле становилось похоже на пеструю ленту: пешка начинала видеть  синих верблюдов, бурых медведей, розовых  котов , которые как на пир явились на поле на запах пороха и крови, и вели уже ни эту черно-белую, а какую-то свою собственную игру.
Как то вечером в ее любимое время суток она случайно услышала разговор двух черных пешек. 
-Мне осталось две клетки и я стану королевой. Представляю, как я надену это сногсшибательно черное платье от Шанель.
-Как черное, почему черное? – подскочила пешка. Быть серой пешкой – еще пол беды, но не стать белой Королевой – это было выше ее сил. Эта очевидная мысль,  так неожиданно всплывшая зловещим облаком, обескуражила ее. Она вдруг поняла, что ни на йоту не приблизилась к своей мечте.
- Мы же идем в сторону белых, и сможем стать только черными королевами. Ну или так и остаться пешками, каждому свое- ухмыльнулась черная.
- И я ? Я тоже? Даже если я дойду до края доски? -почти механически, зная ответ, спросила она.
- Ну да, а какой же еще, не белой же.
Она попыталась заплакать, но скошенная, как ножом гильотины,  ужасом разочарования от постоянных  и таких бессмысленных теперь битв, пешка упала и покатилась по доске: «Все больше не могу , хочу домой… к маме.»
Так пролежала она на всю ночь. Иногда, убаюканной слезами,  ей удавалось задремать и тогда во сне она видела ворох черно-белых платьев, слышала голоса, мелькание фигур.  А потом в дреме среди этого утомительного калейдоскопа суеты  вдруг возник художник,. Он умело капнул на черную каплю краски белую, перемешал и получилась она - серая краска.
-Какой волшебный цвет,  и какой благородный, - сказал художник- в нем столько оттенков, можно нарисовать целую картину одним этим цветом. И нарисовал.
От изумления пешка проснулась. Почему-то именно сейчас она вдруг отчетливо вспомнила, как когда-то давно с бабушкой она пришла в музыкальный магазин и услышала в первый раз, как играет рояль.
Пешка подошла к инструменту,  и увидев черно-белые клавиши, спросила:
-Бабушка, а за  кого он играл?
- Ни за кого. Музыкант играет на всех клавишах: на черных и на белых, – без этого нет музыки.
- Сказочница, - тогда подумала пешка, глядя на бабушку.- Опять сочиняет.
Удивительно, как порой детские воспоминания, казалось давно забытые, вдруг неожиданно приходят к нам в ветреную погоду ,чтобы укрыть теплым одеялом или одеть на ноги тапки, чтобы не простудиться, стоя на холодном полу.  Пешка улыбнулась этому своего открытию,  слезы ее высохли,  она встала  и пошла.
Раньше, когда перед тем как занять место на доске, ее спрашивали, какого она цвета, пешка робела, мялась в нерешительности, говорила что-то вроде:
-Почти белая или сероватая.
 Позже она обнаружила в конце списка туманное определение «другое» и выбирала уже его.
Человек в окошке снисходительно смотрел на нее, вздыхал (маленькая, почти ребенок) и записывал «черная».
В это утро на обычный вопрос она  твердо ответила:
-Я черно-белая.
- Что? У нас  в картотеке нет такого цвета
– Внесите -  и пошла прочь.