Betula szaferi 21

Глава двадцать первая
Марек

Когда Мареку только исполнилось двадцать шесть, на третий день рождества, он попал в переделку. Сказать «переделка» - не сказать ничего. Еще там, в Приштине.

Осколочное, контузия, перелом верхней челюсти в четырех местах, разрыв селезенки, и многочисленные повреждения внутренних органов. Неделю он был на волосок от  смерти, неделю после реанимации он молчал, потом еще три месяца – валялся на больничной койке. Он выжил, а братья-хорваты ответили за это позже, через три года.

Его отправили в отставку по здоровью. Четыре года он мыкался кое-как и скитался по всему миру. Служил в Ватикане и сирийском епархате, работал ведущим на радио Би-Би-Си, служил инструктором по рукопашному бою в армии Израиля. И делал еще много чего.

Через четыре года Марек вернулся в Польшу. Марек сделал почти невозможное – он вернулся в Службу. Конечно, об оперативной работе пришлось забыть. Ведь Марек вернулся совсем другим человеком. Прежний лихой рубака, удалец и пофигист, он потерял интерес к оперативной работе, и возлюбил работу кабинетную, и главное – заимел новое качество.

Необыкновенное, просто нечеловеческое чутье карьеры. За следующие три года дослужился до чина полковника и должности заместителя директора Службы внешней разведки республики Польша.

Карьерный рост его начался после того, как он поступил в Люблинский католический университет, и там познакомился с «Геббельсом». Через три месяца он забросил учебу. Через пять – вернулся в Службу. Через девять месяцев его звезда начала уверенный подъем, когда он завербовал в секретные сотрудники добропорядочного боннского буржуа Пауля Вексельберга, в прошлом руководителя гданьской ОПГ по кличке «Паша-Вексель».


Невысокий, коренастый, прежде почти квадратный, обладавший нечеловеческой силой и ловкостью, неоднократный победитель всепольских соревнований по кёкушину и пауэрлифтингу, пан Марек после ранения похудел на пятнадцать килограммов. Но остался таким же быстрым. Операция по костной реконструкции лица так и не исправила до конца смещение левой глазницы. Обезображенное лицо его, с вечно слезящимся глазом, оставляло страшное впечатление. Веселый и живой прежде, он стал холоден, жесток и расчетлив.


Раз войдя к доверие к директору, он из доверия не вышел. Он стал тому не просто правой рукой, а обеими руками сразу. Таким был Марек Муча. Второй сын своего отца с улицы Марыси Корец маленького польского городка Нове Място-над-Варта.


Марек поставил перед собою высокую цель, и незамедлительно пошел по этому пути, уверенно вербуя как соратников, так и конкурентов. В национальных масштабах – цель самую высокую. Не теряя личного контакта со своим духовным отцом и учителем, пан Марек, как только получил маломальские полномочия, сразу установил за Геббельсом слежку.

А установив слежку, Марек с удивлением обнаружил, что Геббельс занимается тем же самым, что и он сам, только в рамках Святой Католической Церкви.


Марек завербовал людей из Службы внутренней безопасности, и инициировал открытие наблюдения за самим собой, и стал читать доклады о себе, любимом, раньше всех остальных. Когда же его стремительная карьера начала пробуксовывать, его добрый ангел принес новую добрую весть.


Добрый доктор Геббельс передал своему доброму другу пану Мареку целый ряд документов из архивов Ватикана, точнее из архива Конгрегации по делам веры, прежде носившей наименование Святой Инквизиции. Из этих документов неопровержимо следовало, что Святой Престол давно знает о некоем предмете, носящем имя «Венец Болеслава». И что к этому предмету имели прямое отношение Фердинанд II Арагонский, Король Швеции и Польши Сигизмунд III, Ваза, а также император Франции Наполеон I.


Череда необъяснимых счастливых случайностей позволила первому привести под свою корону целый новый континент, второму – объединить под личной унией поляков, шведов, и даже неприветливую Московию, а третьему… О третьем и так знают все.


Золотые колокольчики в его обезображенной голове тренькнули еще тогда, в церкви, а когда он раскрыл коробку со старинными документами, пахучее облако Удачи разлилось по всей его немаленькой квартире. Мозг Марека работал с утроенной энергией. Он был чист, свеж, невероятнее деятелен, и предельно собран.

Два дня пан Марек не отрываясь изучал эти материалы, а хмурым утром понедельника отправился в Мазовецкое воеводство, где в полицейском участке при местном аэропорте, никто и не думал отправлять сообщение на имя генерального консула Японии.


- Джэнь добжы, пан Зайончек! – Марек с начальником околотка был фамильярен, он знал, что пана Узелка, первого зама Службы внешней разведки, узнАют в лицо. Мареку давно доложили, что за спиной его кличут «Марек-Була», Марек-Узелок. Тем более, что это прозвище придумал он сам.


Местный околоточный упорствовал недолго. Близкие к нацистам люди из воеводства в пятницу ненавязчиво просили занять вполне определенную позицию по этим косоглазым, но, когда, ни свет, ни заря, припёрся этот наглый тип из Варшавы, Иеремия Зайончек подмахнул бумаги, и послал всех псу под хвост. Через пять минут, в специально оборудованном Тойота-Альфард, Марек-Узелок начал допрос задержанных.


Когда очередь дошла до Сухого Дзю, золотые молоточки в голове Пана Узелка опять тихо тренькнули, и испуганную японочку, он почти не терзал вопросами, а сразу отпустил.
Машины тронулись в путь, каждый из арестованных, ехал в отдельной машине, и общаться между собой они не могли. Новый статус «арестованные», озвучили японцам сразу.

Их довезли до города, и выгрузили не в тюрьму, и не в участок, а неприметный одноэтажный домик с белым кирпичным забором и красной металлической дверью.

Пан Узелок вошел в помещение, просторное, и скудное обстановкой. Он на стул сел перед Сухим Дзю, и направил тому в лицо яркий луч от лампы. Марек сразу взял быка за рога:

- Я прекрасно понимаю, что вся эта история с венцом не просто так! – Марек намеренно произнес слово венец совершенно без пафоса, будто речь шла о коробке с марихуаной. – Я дам тебе людей, и ты привезешь венец мне. Твои спутники побудут пока у меня.


Марек-Була знал, какое страшное впечатление производит на людей его улыбка, и чуть придвинулся к свету, чтобы юноша смог её увидеть. Пан Узелок широко улыбнулся, Сухой Дзю внутренне содрогнулся, но не подал виду.


- Я требую Консула Японской Империи. – Сдавленно произнес Сухой Дзю. – Я подданный Микадо…

- Зачем? Вы уже пересекли государственную границу Польской Республики. И… И, через… эээ… - Пан Узелок взглянул на циферблат золотых Ориент, - через девять часов будете в одной из стран, не входящих в Европейский Союз.

- В какой? – Опешил Дзюдзиро.

- Тебе лучше знать, это ты же приземлишься. – Бросил чрез плечо пан Марек. К Узелку придвинулся незамеченный ранее сотрудник, и они принялись оживленно, но негромко переговариваться. До Сухого Дзю долетали обрывки фраз. «Нет. Потом. А как же. Пусть. Дальше, дальше! И? Что подать? Да ладно! Куда? Вот. И? Вот-вот. Дальше. Пусть берет. Куда? Нет! Нет, я сказал! Пся крев! Пусть едет так, курва!»

Пан Марек выходил из отсека, занятого Сухим Дзю, снова заходил, подписывал какие-то бумаги, и выходил. Возвращался с теми же бумажками, только свернутыми вдвое. Сухой Дзю чуть не кричал, когда требовал Консула, адвоката, туалет, и выключить свет.


Никакой реакции со стороны Пана Узелка и его подчиненных не было. Подчиненные, которых видел Сухой Дзю, на самом деле были одним и тем же человеком, только в разной одежде. Синем повседневном мундире, белом кителе, в камуфляжной куртке. Один раз этот офицер даже вошел в русском ватнике, насквозь пропахшем навозом, молча стукнул лопатой об пол, и удалился. Привыкший к логическому и понятному миру, Сухой Дзю балансировал на грани сумасшествия.


Через час Сухой Дзю догадался, что никакого смысла в этих глупых действиях не было. Кроме выведения Сухой Дзю из равновесия. Мочевой пузырь распирало, ладони прицепленные наручниками выше головы, затекли. И, когда Дзю уже готов был завыть, снова вошел Пан Узелок.


Мир встал с головы на ноги. Пан Марек сухо извинился, при этом даже одернул полы итальянского пиджака в тонкую полоску. Потом он достал какой-то бланк, с явным неудовольствием прокашлялся, и, сквозь зубы процедил:

- Приношу официальные извинения. Вы должны понимать… Служба…

От сердца Сухого Дзю отлегло, перестал беспокоить даже избыток мочи.

- Снимите наручники. – Хрипло сказал Дзю.

- Я сниму, а Вы… - Неуверенно, и как-то виновато прохрипел Узелок, в этот момент вид его был жалок. Сухому Дзю стало даже неловко. – Я сниму, только сначала Вы подпишите здесь, и здесь. Что Вам разъяснено… И что не имеете претензий…

- И???

- Нет, не так…

- Да как же?

- Нет, вот…

- Ну, хорошо, снимаю, держите книгу.

- Что?

- Это кодекс. Уголовный. Держите перед собой… - Сухой Дзю уже не мог смотреть в эти бегающие глаза побитой собаки, и поднял тяжеленный том прямо перед лицом.

- Кстати, кем тебе приходится Минори Мацуда?

- Что?

Глухой резкий звук, и в голове Сухого Дзю наступила темнота. В темноте закружились удивительной красоты спиральки и колесики. Тело его мягко обмякло.

- Как я люблю это! – Ощерился Пан Узелок. Маска нашкодившего щенка слетела с него, будто и не было. – Вот так, и без синяков!

Продолжение: http://www.proza.ru/2015/05/09/1698


Рецензии
Несчастный Дзю! За что вы его так? - ВЕрнее не вы, а садист Марек - неужели из-за таинственной "железяки"?))) Но вообще-то, если серьёзно, попал Дзю в горячий переплёт... Со вздохом,

Элла Лякишева   10.07.2019 11:31     Заявить о нарушении
Дзю несчастный? О, нет! Это ему же на пользу! И на страх врагам!

Михаил Садыков   10.07.2019 12:09   Заявить о нарушении
Верю вам на слово, Михаил! Дзю понравился! Мелькнула мысль: а что если его спасёт Кики - не зря же она всюду за ним следует? С улыбкой,

Элла Лякишева   10.07.2019 12:11   Заявить о нарушении
А я поругаю Кики, чтобы не раскрывала читателям сюжетных ходов заранее! )))

Михаил Садыков   10.07.2019 12:21   Заявить о нарушении
Ух, ты! Значит, я чуть-чуть угадала... Понравилась мне быстрая японочка - обаятельный образ! Домо Аригато гозаимас.)))

Элла Лякишева   10.07.2019 12:44   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.