Корни. Михаил. Глава 2

          Вообще-то, это было даже как-то не в его характере вот так нахраписто добиваться желаемого! Умный, начитанный, но всё-таки домашний деревенский парень из глубинки не привык и не умел повторять свою просьбу второй раз, если уже отказали в первый… В другое время и по другому вопросу он просто повернулся бы и ушёл, но не в этом случае! Михаил с таким трудом добрался до Тулы и, что же, вот так всё бросить, сдаться, повернуть обратно?! Да ни за что на свете! Когда начальница отдела кадров в депо посмотрела на его свидетельство об окончании семи классов (с отличием!), то не смогла скрыть своего удивления:

          - Молодой человек! Вы в своём уме? С такими отметками и вдруг кочегаром?! Уголёк в топку забрасывать? Вам учиться нужно продолжать! Вы слышите меня или нет?

          - Слышу, конечно! Учиться, говорите? Да, признаюсь сразу, я бы очень хотел учиться… на машиниста… но потом, когда закончится война! А пока… пока всем трудно, поработаю кочегаром, потому, что ничего другого на железной дороге не умею… Пожалуйста, не отказывайте мне… Я буду приходить каждый день, пока не сумею вас убедить!

          - Ой, ну и глупый же ты парень!

          - Здравствуйте-пожалуйста! Сами себе противоречите, уважаемая: то я умный, то вдруг глупый…

          - Да, ладно, ладно! Прицепился! Ты, что же, думаешь, это мёд, железная-то дорога? Кроме тяжёлого физического труда, это ещё и военная дисциплина, которая отодвигает личную жизнь на второе, а то и на третье место… Взрослым мужикам не легко, а тебе-то такому молодому симпатичному парню и вовсе адом показаться может…

          - Да не отговаривайте вы меня! Я всю жизнь мечтаю стать механиком!

          - Всю жизнь? Ой, не могу! И сколько же это по времени выходит, а, сынок?

          - Да вот сколько есть, столько и выходит… Как увидал паровоз на картинке, так и забыть не могу… Без малого десять лет получается…

          - Вот оно что… Дела, однако… Ну, когда так, считай, что уговорил! Жить есть где?

          - Нет!

          - Понятно! - кивнула ему головой и приступила к оформлению документов, выпроводив парня подождать в коридоре.

          Вот таким (или приблизительно таким) был первый шаг Михаила на долгом пути, длинною в жизнь, к осуществлению детской мечты. В отделе кадров ему выдали направление в ведомственное общежитие и талоны на получение обмундирования, продуктовые карточки, которые весьма скудно отоваривались по причине войны в деповской столовой… Но всё это было настолько второстепенным для его ещё совсем детского мировоззрения, что он долгое время даже не придавал тому особого значения… Главным было то, что он зачислен в штат железной дороги! Он отныне рабочий человек, кочегар! И начались трудовые будни… В бригаде он был, конечно, самым молодым. Машинист вдвое старше его, а помощник машиниста всего-то лет на пять постарше… Сдружились быстро, тем более, что и жили-то в одном общежитии, все трое холостяки… Но энтузиазм энтузиазмом, а кушать нужно каждый день и даже желательно не менее двух раз в течение оного… А вот с этим становилось всё хуже и хуже, всё труднее…

          И вот однажды, отпросившись у начальства, они все втроём рванули каждый в свой дом, к родным, за помощью, чтобы привезти в общий котёл, что смогут из продуктов. Подъехав на товарняке до ближайшей станции, Михаил где бегом, где быстрым шагом устремился в свои родные Лучки, стараясь, как можно быстрее осилить путь в пятнадцать километров. Но, что такое эти пятнадцать километров для молодого, полного сил парня? Чуть больше трёх часов по родным полям и знакомым тропинкам и вот он уже дома!

          - Миша! Да, неужто это ты? – подскочила обрадованная его появлением мать – Надолго?

          - Нет! Через два часа обратно, а то не успею на поезд! Собери что-нибудь из продуктов, что сможешь… А я посплю, ладно? - и, наверное, ещё не затихло это самое слово «ладно», как он уже спал…

          Собрав по его просьбе, что смогла и пробежав по соседям, мать сложила в его рюкзак картошку, хлеб, морковку, сало… и пошла будить сына:

          - Миш! - одно лишь слово и он уже на ногах – Поел бы, хотя бы…

          - Некогда!

          - Как хочешь, но голодным не отпущу… вот молоко, хлеб – ешь! Ешь и рассказывай где ты и что?

          - Кочегаром работаю в депо Тула-3, живу в общежитии… Мам! Как только обработаюсь, буду вам с Таней помогать…

          - Да, ладно… Это всё ладно и потом… Не теряйся, пожалуйста! Я тут с ума схожу, когда ничего о тебе не знаю…

          - Ладно… Да ты не переживай, у меня всё нормально! Ну, всё, я побежал!  И убежал… почти на шесть лет…

          Когда бригада Михаила в полном составе явилась в наряд-депо, то тут же была взята под стражу за самовольную отлучку. В условиях военного времени это расценивалось, как измена Родине… Никто даже не захотел выслушать их оправданий… то есть, не оправданий вовсе, а объяснений, поскольку ни о какой самовольной отлучке не могло быть и речи: они все втроём получили, пусть не письменное, но разрешение отсутствовать сутки, а все вернулись уже через восемнадцать часов! Суд… приговор… Как самому молодому, Михаилу восемь лет без права переписки…

          Сначала это была работа на одной их многочисленных шахт Тульской области… Откатчик… Семеро нагружают вагонетку доверху уголёчком-то, а двое толкают её по рельсам… Опять уголёк, только в несколько другом качестве… А потом этапом в Коми – республику… Воркута… Тайга… Стылые бараки… Колючая проволока… Вышки… Собаки, натравленные на людей… И – голод… Отнять хлеб у того, кто слабее, он не мог… Увиливать от работы на лесоповале, как делали другие, тоже… Пристать к «блатным», стать таким же, как они… тем более… Что он мог? Драться… драться за собственную, пусть и призрачную, но всё-таки независимость… Нельзя сказать, что такой, как он, там был один… Нет, но порядочные люди редко сбиваются в «стаи», чаще они остаются одни или держатся по двое-трое… Михаил неожиданно сошёлся с крепким мужиком (тот однажды встал с ним спина к спине в очередной драке), которого все, даже урки, уважительно звали по отчеству: Макарыч. Макарыч и Макарыч… Это был кряжистый, под сорок лет мужчина, бывший офицер… Как-то, разговорившись, он поведал пацану, как звал Михаила, свою незамысловатую историю, каких в то время было множество… Застал жену в постели со своим начальником… Застрелил обоих и вызвал комендантскую роту, поскольку жили они тогда в военной части, где он обучал будущих лётчиков по ускоренной программе: взлёт-посадка… Ни гнева, никаких вообще эмоций, как будто речь и не об убийстве вовсе… На удивлённые вопросы Миши, ответ убийственно краток: предательство должно наказываться смертью…

          А ещё, даже ближе, чем с Макарычем, Михаил подружился с одним очень странным старичком, который по причине своего более чем почтенного возраста на делянку не ходил, а занимался тем, что целый день топил печку в бараке зимой, да и летом тоже, а также в его обязанности входило следить за тем, чтобы в вёдрах всегда была вода и в огромном, чуть ли не ведёрном чайнике кипел кипяток… Миша как-то помог ему просто из уважения к возрасту, а тот стал заботиться о том, чтобы одежда внимательного парня, его валенки, как можно лучше успевали просохнуть к утру… Но даже не это главное… Главное было в том, что они разговаривали! Михаилу отчаянно не хватало, не менее, чем хлеба или глотка горячей баланды, простого, человеческого общения… А старичок этот оказался далеко не простым человеком. Умным, начитанным и обладающим какой-то совсем неведомой молодому парню житейской мудростью и незлобливостью… Он был глубоко верующим человеком, но не в церковном, не в православном смысле, что ли… Его боги были намного старше даже тех, кто когда-то жил на Олимпе… Дедок каждое утро приветствовал солнце, разговаривал с ветром, метелью, деревьями… Собственно за этим «занятием» и застал его однажды не поверивший своим ушам парень: дед просил прощения у дров, за то, что засовывает их в печку! Первой мыслью было: спрыгнул старче с ума, что и не удивительно и случалось довольно-таки часто… Но, приглядевшись, вдруг понял: ничего подобного! Расспрашивать не решился из деликатности, что ли… Решил присмотреться получше… Вот так и познакомились! Нет, тот не пытался приобщать своего юного товарища по несчастью ни к чему бы то ни было, но меньше, чем перед остальными скрывал свои убеждения и свои умения, и возможности… А умел он многое, причём как раз из той сферы или области, о которой Михаилу до сих пор не было известно решительно ничего… Пытливый ум парня впитывал в себя всё, что слышал в очень интересных для него разговорах со стариком-сказочником, как называл и кем считал того в душе.

          Ну, разве же не похож на сказку, например, вот такой его рассказ:

          - Ты знаешь, Мишенька, как я получил свой дар? - начал разговор он однажды.

          - Да откуда же мне об этом знать-то?

          - А хочешь послушать?

          - А то! Разумеется! Как вы  можете в этом сомневаться, не понимаю.

          - Ну, тогда слушай… - проговорил дед, прижавшись как можно теснее, чтобы таким образом объединить тепло обоих тел – Я тогда был ещё совсем небольшим пареньком и пас господское стадо в тайге… И вот однажды так случилось, что собираясь уже гнать коров обратно, двух штук не досчитался… Что делать? Я прекрасно понимал: самое маленькое, что могло меня ожидать, так это кнут по спине… Это безобидно малое наказание… Хозяин мог и засечь насмерть… так уже бывало и не один раз… Поэтому я, отогнав скотину в деревню, немедленно повернул в тайгу обратно, чтобы до утра попытаться разыскать отставших бурёнок… Но очень быстро наступила ночь… А что такое ночь в тайге, думаю, уже тебе объяснять не нужно… И вот сижу я под каким-то деревом, реву в голос да причитываю… И вдруг, что такое? Как будто на моей голове чья-то рука, гладит кто-то будто, чего от самого рождения не бывало…

          - Ты о чём так горько плачешь?

          - Да вот так и так… - объясняю я своё горе неизвестно кому, потому, что никого рядом с собою не вижу по причине кромешной тьмы… Коровы? Какие коровы? Не вот эти ли? - проговорил снова, явно улыбаясь, мой невидимый  благодетель. А то, скажешь, не благодетель, что ли? И я вдруг с удивлением увидел недалеко от себя возмутительниц моего спокойствия, которые преспокойно паслись за ближайшим кустом…

          - Как же это? - подскочил я, намереваясь сейчас же, пока не потерялись вновь, отогнать беглянок в деревню.

          - Подожди! – остановил он меня – Успеешь ещё, там не хватятся до самого утра! Посиди-ка со мной, а потом пойдёшь, хорошо?

          Когда я оглянулся на прозвучавший голос, то вдруг увидел, что под огромным кедром горит костёр, возле которого сидит какой-то старичок… Испуганно, не смея возразить, кивнул головой и подошёл ближе…

          Очнулся я уже утром… Оглядевшись по сторонам, с огромным удивлением обнаружил, что нахожусь на скотном дворе на охапке свежего сена… Ничего не помнил вообще… Но с тех пор случилось так, что посмотрев на любого человека, я могу легко рассказать всё, что с ним было в жизни, когда, и что будет, что ждёт в будущем…

          - Что?! – не поверил Михаил – Разве так бывает?

          - Хочешь, докажу? – усмехнулся в темноте давно спящего барака старичок и, не дожидаясь согласия, принялся удивительно точно рассказывать парню о его жизни в деревне, что было, как… После чего сомневаться в его словах становилось как-то несерьёзно…

          - Дед! Но если ты вот таков, каков есть, ясновидящий, что ли, то почему ты здесь? Неужто, ты не видел, что с тобой самим случится? Неужто, не сумел увернуться от такой беды?

          - Знал… Конечно, знал… Но, видишь ли в чём тут дело, вот тебя или кого-то другого я могу предупредить и вы, зная, можете свернуть в сторону… Кстати, завтра не ложись спать на своё обычное место… Не спрашивай почему, просто сделай так, как говорю и сам всё поймёшь… Ужас моего положения в том и состоит, что, понимая всё о себе, о каждом своём шаге, я ничего не могу изменить в своей судьбе… Всю жизнь размышляю о том, за что меня тогда так наказали…

          - А про меня… Ты видишь, что меня ждёт дальше?

          - Разумеется…

          - Расскажи!

          - Спрашивай – и не нужно бы, но отвечу!

          - Я выйду отсюда?

          - Да… следующую зиму ты встретишь на печи в своём родном доме!

          - Да, ладно тебе! Каким же это образом? - не поверил предсказанию Михаил.

          - Верить мне или не верить – твоё полное право… - обиделся тот – Но будет всё именно так, как я тебе говорю… Правда, перед этим тебе предстоит почти умереть…

          - Что?! - испугался парень.

          - Почти… Почти, я сказал… а почти не считается, так, что ли, говорят? А потом ты выучишься на машиниста паровоза, женишься… Ой, какая же красивая у тебя будет жена!

          - Ой, дед! Ну, и фантазёр же ты, а я самый настоящий лопух: развесил уши, слушаю… Давай-ка спать, кончай травить свои байки…

          - Как хочешь… Но только, знаешь что? Когда познакомишься со своей будущей женой, спроси её не видела ли она тебя во сне? Сейчас я ей организую такой сон, в котором она к тебе обратится с просьбой обернуться, показать лицо, на что ты ответишь так: успеешь ещё, наглядишься за всю-то жизнь! Вспомни тогда обо мне, ладно?

          - Ладно! – усмехнулся Михаил – А что ещё?

          - Да, ничего… А, впрочем, посади в мою честь дерево, ладно?

          - Какое?

          - Любое, но обязательно, сажая его, скажи хотя бы мысленно, что оно в мою память!

          А на следующую ночь Михаила пришли убивать… Долго матюкались не обнаружив того на обычном месте… Кто? Был у него личный враг, которому он, в общем-то, ничего плохого и не делал, просто не подчинялся и всё… Рыжий цыган… Да, оказывается, бывают и такие…

          Сказать, что Михаил придавал какое-то особое значение этим беседам, или уж так однозначно верил каждому его слову, было бы неправдой… Но когда каждое из них стало сбываться, вот когда он пожалел, что слушал, да мало что из сказанного им слышал… Вот когда в полной мере осознал, что в жизни ничего не происходит случайно, но всё для чего-то и зачем-то… Вот только он так и не разобрался зачем случилась эта встреча, кроме того, что она несомненно скрашивала страшные дни и ночи в просто невыносимых, нечеловеческих условиях не жизни, а выживания…

          К началу следующего года Михаил ослаб настолько, что работать на лесоповале просто уже не мог… Первое время его использовали на внутренних работах, подгоняя частенько прикладами в спину, кулаками… Всё труднее и труднее ему становилось подняться, когда безжалостно сбивали с ног, обивая свою обувь об его бока… Из цветущего сильного, крепкого парня, он постепенно превратился в медленно передвигающийся безразличный ко всему скелет… Если вначале срока его организм постоянно требовал еды, то на этом этапе хотелось только пить… И вот однажды в конце лета он не смог сползти со своих нар… Не открыл глаза, даже после сильных ударов и толчков… Приглашённый медработник равнодушно произнёс только одно слово: «С актировать!»

          А что это значит? Всё предельно ясно: составить акт о том, что заключённого с таким именем и фамилией в данном учреждении больше нет… Но вы можете спросить: как же так, ведь, он же ещё не мёртв? Да… но этот процесс не мог быть долгим… И для таких, как Михаил, существовал даже отдельный барак, на нарах в котором подобные ему бедолаги быстренько, не утомляя администрацию напрасным ожиданием, осуществляли несколько предварительно желаемое в действительное… Барак этот редко и мало отапливался: зачем, если доходяги всё равно ничего не чувствуют… Слегка… чтобы только не примерзали… отдирай их потом…

          Но случилось так, что кто-то из земляков именно в этот момент, когда Михаил из живых переместился в «условно живые», оттрубил свой срок полностью и отбывал к месту своего постоянного проживания, в город Тулу или тульскую область! И вот этот человек, так и оставшийся неизвестным в виду совершенно бессознательного состояния Михаила, пошёл на свой страх и риск к начальнику администрации лагеря с просьбой отдать ему безнадёжного парня потому, что они земляки…

          - Довезу – его счастье, умрёт дома… Не довезу – оставлю там, где настигнет смерть…

          - Тебе-то самому это зачем? - удивлялись вокруг.

          - Земляк… Молодой парень, жалко… Ведь, он же не босяк, не урка, не бандюга с большой дороги… Ошибся, оступился… дурак… Отдайте, сделайте доброе дело!

          - Да, бери! Даже до станции помогу добраться! Продуктов выдам двойной паёк… не ему, так тебе сгодится… А дальше, как знаешь…

          - А билет? Дайте билет и на него, как без билета-то…

          - Ладно, будет тебе и второй билет! Возьми вот его документы!

          - Спасибо! Больше ничего и не нужно!

          Как добирались? Какими поездами и попутками? Для Михаила это всё так и осталось тайной за семью печатями… Очнулся он или пришёл в себя, возле какого-то забора жилого дома… один… За забором девочка собиралась вывалить мятую картошку в корыто перед бегавшим тут же небольшим поросёнком.

          - Дай мне это! - хрипло произнёс он.

          - Что дать? - испуганно отозвалась она.

          - То, что у тебя в кастрюле…

          - Мама! Тут какой-то дядя просит у меня поросячьей еды! - закричала громко девочка.

          - Что? – не поняла та, появляясь на пороге, но взглянув в его лицо, сказала – Дай, раз просит… - и вернулась обратно в дом… Но тут пришёл какой-то мужчина и легко, словно тот и не весил ничего вовсе, подхватил его и куда-то потащил… Опять ехали в кузове грузовика… сильно трясло… Периодически терял сознание…

          И вдруг оказался дома… Мать… Плачет… Сон? Бред? Ну, конечно же! Откуда бы ей взяться-то? Иначе просто быть не могло…