Крымские каникулы, глава 23

Крымские каникулы, или Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...

 
 
                Крымские каникулы,  глава 23.




     Всю дорогу  у меня из головы не шли эти две девочки. Вдруг одна из них дочь Липы. Хотя с другой стороны, судя по рассказам бабы Нины и Полины, отец ее совсем не жаловал девочек. Может быть, и правда, уничтожил младенца?  Бр-р, меня мороз пробрал от этих мыслей.  Каким же злодеем надо быть, чтобы убить собственного внука? А впрочем, если судить по рассказам бабулек, он и со своими собственными детьми не церемонился. Хотя, он же не своими руками убирал. Да и ситуация тогда, судя по рассказам, была не в его пользу. Иначе бы не нагрузил Липу таким поручением… Ой, что-то я не в ту степь  направилась. Так дойду до того, что сама буду этого подлеца оправдывать.

     Дома я первым делом бросилась к стене, за которой скрылся Барбос. Прильнула к обоям, пытаясь расслышать хоть какой-то намек на шорох. Показалось, что вдалеке кто-то воет с плачущими интонациями.

    Оксана, заскочившая узнать о новостях, кинулась меня утешать:

    -- Да не убивайтесь так, Ксения Андреевна. Шо вам цей блохастый дался…
-- Оксана, ну как не переживать. Представь, вдруг он сейчас там, в темноте, один без воды, без еды…

   -- Был бы там, мы бы услышали. Успокойтесь, Ксеньдревна, -- это уже Петя стал приводить доводы для моего успокоения, -- подумайте сами. Если это какой-то ход, пусть и тайный, он должен иметь и выход. Не думаю, что пес такой уж глупый и не найдет  способа выйти…

     -- А что, если нам взломать стену и посмотреть?

     -- Ксеньдревна, не нами это было построено, не нам и разрушать. И потом, приедет Олимпиада Георгиевна, а ее дом  в руинах. Как вы думаете, понравится ей это? Может быть, ей этот тайный ход нужен. Мало ли какие у нее соображения на сей счет. Нет, мы не можем.

     Тут я с Петей полностью согласна. Я уже и так здесь такого наваляла, что боюсь, когда узнают, ни друг сердечный Алешенька, ни Липа не только спасибо не скажут, благодарить буду, если на меня в суд не подадут… Один компьютер чего стоит, а еще девчонки, непонятным образом оказавшиеся по моей милости в пансионате без документов, на птичьих правах…

    Тут мои мысли прервали, легки на помине, Тина с Никой. Забежав в столовую и увидев меня, они засмущались и шмыгнули в зал, где перед телевизором сидели Ирка, Лера и Чейз.  Тина и Ника  за прошедшие дни все еще не освоились и не пришли в себя после всех приключений, выпавших на их долю. Они побаивались всех взрослых, подспудно подозревали их в возможном коварстве и держались настороженно. С кем они чувствовали себя в безопасности, так это с моей дочурой и Лерочкой, хотя Ирка по стервозности своего характера крови им портила достаточно. В ходе моих разборок с дочурой они неизменно становились на ее сторону, никогда не жаловались на ее проделки, были бесконечно терпеливы.
Судьба этих девчушек меня серьезно волновала. Еще одна-две недели, и мне придется покинуть пансионат. Надо заранее  подумать над тем, куда их определить. Вряд ли Липа позволит им остаться не только в своем доме, но даже в пансионате. Да и с какой стати?  Даже если она и не имеет ко всему этому никакого отношения, зачем ей головная боль в виде двух явно неблагополучных подростков из соседнего государства… Надо поторопить Петю с выяснением их историй.

    Я только расположилась в шезлонге на террасе, намереваясь отдохнуть вдвоем с книгой (кстати, Петя молодец, не устает снабжать меня детективами), зазвонил телефон. И как закон подлости, подойти к нему кроме меня некому. Девчонки в комнате, не слышат. Все остальные ушли. Но и проигнорировать звонок нельзя. По домашнему телефону просто так звонить не будут.

     Делать нечего. Пришлось самой идти. И я возблагодарила бога, что у аппарата оказалась именно я. Потому что звонил какой-то грубиян с ужаснейшим акцентом. Из всего потока слов, что он вылил на меня, я поняла только то, что от меня требовали вернуть присланный мне товар в кратчайшие сроки. Дело идет о жизни и смерти какого-то там… Короче, ничего из этого полного угроз и брани монолога я не поняла. В конце концов, мне надоело чувствовать себя боксерской грушей, на которой отрабатывают словесные удары. Захотелось  сделать и этому наглецу хоть мелкую, но пакость. И я вклинилась в его нескончаемый вопль:

     -- Ничего не знаю, ничего не получала.

     Говоривший на том конце провода аж задохнулся от негодования. На минуту воцарилась тишина, затем его вопль перешел в визг. Интересно, чего он надрывается? Как будто от громкости его голоса что-то может измениться.

     А мужик между тем визжал, не переставая.  И все больше на каком-то непонятном мне языке. Изредка в нем прорезались фразы на ломаном русском, причем, перемежались они довольно щедро нашим же матом. Суть их была такова: мне передали товар, я его должна вернуть. Какой товар? Кроме девчонок я ничего не получала. Ну не  их  же он имеет в виду.  Что-то они очень многим вдруг понадобились… Или есть еще что-то, о чем я и не догадываюсь?

    Надо было как-то завершать этот затянувшийся разговор, потому я ляпнула то, что мне взбрело в голову:

    -- Ах, товар! Да, да. Только, к сожалению, ничего не получится. Товар испортился. Его неправильно хранили, пришлось выкинуть…

     На том конце провода взвизгнули, мне показалось, на два голоса:

    -- Вай, как вибросиль? Он умираль?

    -- Вот именно. Хранить надо было лучше…

    Я в негодовании бросила трубку.      Липе не позавидуешь. С какими кретинами ей приходится работать. Этот, судя по всему, какой-то зарубежный покупатель. Как Липа разбирается со всей этой ерундой? А может быть… 

    Тут я захлебнулась неожиданно пришедшей мне мыслью. Неужели Липа все-таки промышляет контрабандой? С нее станется с ее-то характером. Да и судя по отцу…  Говорят же, яблоко от яблони недалеко падает.
 
      Потом я отмела эту мысль. У меня просто в мозгу не укладывается, что Липа, человек довольно пожилой, может заниматься такими делами. Скорее бы она уже вернулась, и пусть сама разбирается со всеми этими поставщиками товаров, с этими накатами и угрозами…

    Убедив себя, что все происшедшее меня не касается, я вернулась на террасу. Но насладиться детективом мне в этот день было не суждено, потому что теперь зазвонил мобильный. На этот раз меня решила добить супруга Алексея. Не тем, конечно, что сообщила, а самим тоном пренебрежительного превосходства, хамского тыкания:

    -- Ты знаешь, а твоя девчонка действительно не дочь Алексея. Он так этому рад,  -- с места в карьер зачастила она. Я сразу же представила ее мерзкую презрительную улыбку патрицианки, снизошедшей до беседы с плебейкой. Ну, я тебе сейчас устрою превосходство:

    -- Ну, слава тебе Господи, убедилась, наконец. А я ведь, между прочим, этого и не утверждала, в отличие от тебя. Меня ведь не волнует, так как тебя, наследство Ляли. К тому же мои дети привыкли сами зарабатывать, на шею своим родителям не взбираются, как у некоторых, -- не преминула я уколоть зарвавшуюся собеседницу. Но она не купилась на подачку, скандала не устроила. Лишь высокомерно произнесла:

     -- Надеюсь, ты достаточно воспитана, чтобы не заговаривать об этом с моим супругом…

     -- Интересно, с чего это ты взяла? Вот как раз в этом плане я самая невоспитанная из невоспитанных. Так что сейчас, после разговора с тобой свяжусь с твоим Алексеем. Я ему устрою Варфоломеевскую ночь… -- я отключилась, в душе злясь на себя. И нужно было мне заводить эту свару. А с другой стороны, не мешает разобраться и с другом детства. Что еще за инсинуации с экспертизой?

     Но Алексей меня клятвенно заверил, что к экспертизе отношения не имеет. Его больше беспокоят совсем другие темы. У меня заканчивается отпуск, а ситуация с исчезновением Липы так и не проясняется. Она не отвечает на звонки, где искать ее, никто не знает. Судя по заключению экспертов, проводивших обследование дома, мать Алексея   последний месяц в нем не появлялась. Проникновение в ее дом совершали люди посторонние, но опытные. Все следы тщательно стирались. Никакой зацепки, проливающей свет на то, кто это, у следователя нет. В завершение  приятель посоветовал не обращать внимание на слова супруги.
-- Она ревнует. Будь снисходительна к ее претензиям, -- попросил напоследок он.
И все-таки заявление Виктории, что бы там ни говорил Алексей, меня задело. Выходит, она уверена, что я высиживаю в пансионате свою часть наследства, пусть и мифического. Но эти экспертизы, это ведь дорогое удовольствие…  Хотя, скорее всего, супруга моего приятеля берет меня на пушку. Только я ведь ей никакого повода не давала.
Интересно, а Липа проводила такие проверки? Если да, то у кого брали анализы? Занималась ли она теми двумя подброшенными девочками?
Вот с этого завтра и начну, решила я, отправляясь в спальню. Маленький Чейз добросовестно ковылял за мной. Малыш тоже устал, и его не устраивало то тисканье и те восторги, которыми весь день донимали его девчонки. Всему свое время.
Я на какое-то мгновение задремала. Чейзик уютно сопел мне в ухо. И когда вновь зазвонил телефон, я сразу и не поняла, что это не сон. Наконец его настырный перезвон заставил меня вынырнуть из сна, и я сообразила, что трубка лежит на полу у кровати. В ухо мне сразу же ввинтился резкий, визгливый крик  с ярко выраженным иностранным акцентом:
    -- Ты будешь давать товар или твой дочь будет у нас…

    -- Зачем, -- не поняла я .

    -- Хороший человек умирайт. Товар должен бит завтра на место…

    В трубке раздались противные гудки отбоя. Сон с меня слетел мгновенно. Тело покрыл липкий пот страха. Интересно, каким образом я могу, даже если очень захочу, отдать тот товар, который от меня требуют, если я не знаю, где то место, куда я его должна положить, и кому я должна что-то передать. Ведь звонившие хорошо знают, что я не Липа, но шантажируют меня ребенком…

    На этом месте своих размышлений я резко подскочила. Ирка! Где она? Что же это такое? Мало того, что навалились на меня, они еще и ребенку угрожают…

    Дочура была в зале. Вместе с товарками она азартно смотрела ужастик. В положенных местах взвизгивала от страха, прижималась к старшим, но идти спать категорически отказывалась. На мое назидание о том, что такие фильмы ей смотреть еще рано, резонно ответила:

    -- Да, а потом будет уже поздно.

     Но на мой совет пойти спать, сразу же согласилась.  А я впервые не стала ее стыдить и отправлять спать в соседнюю комнату. Ночь у меня выдалась неспокойная, бессонная. Успокаивало только то, что дочура была под боком.

   Пете я рассказала о вечернем звонке и прозвучавших угрозах. Начальник службы безопасности только покачал головой:

    -- Ох, Ксеньдревна, любите же вы рисковать. Трудно вам было сказать,  что хозяйки нет дома, а вы человек посторонний…

    -- Но он же угрожал убить Ирку, если я не доставлю товар на место. Знать бы еще, что это за товар. Неужели это из-за девчонок такой переполох?  Интересно, что в них есть такого, из-за чего  мне посылают такие угрозы?  И где оно, это место?

    -- Вот что, сидите-ка вы дома. И за Иркой приглядывайте. Я дам распоряжение охране присматривать за домом, -- на этот раз Петя был настроен очень решительно. – И никаких походов на пляж или в поселок. Я постараюсь кое-что предпринять…

    Оксана с Тиной и Никой  давно ушли в главный корпус. У них там работы невпроворот.  Девчонки в кухне постоянно на глазах у охраны. Младшие остались под моим присмотром. Ирка, как всегда, когда мне хочется побыть наедине со своими мыслями, проснулась ни свет ни заря. И разбудила Леру. Та бы еще и понежилась в постели, но товарка ее затеребила, задергала, так что девочке  волей-неволей пришлось вставать.

    Я приготовила завтрак, накормила девчонок, предупредила, что сегодня они ни шагу за порог не сделают без разрешения. Ирка надула губы и свернула руки кренделем. А Лерочка согласно кивнула:

   -- Хорошо, тетя Ксеня.

   Устроив девчонок в зале, где  с вечера были разбросаны диски, куклы, детская посуда и мебель для домика Барби, предупредила, что пока не уберут комнату, ничего интересного их не ожидает.

    Так они меня и испугались! Ирка сразу же сунула  в плеер диск и стала кривляться под музыку, изображая танец живота. Я махнула рукой на воспитательный процесс и побрела на кухню.

    Весь день просидеть в доме, никуда не выходя, в летнюю пору задача нелегкая. От безделья сварила кофе, плеснула себе в маленькую фарфоровую чашечку. У хозяйки дома все-таки отменный вкус и к вещам и к продуктам. В голове сразу шевельнулась мыслишка: ага, будь у тебя столько денег, и ты бы собирала тонкий изящный фарфор и пила бы настоящий кофе.

   Но я  тут же ее задавила. Что завидовать тому, что несбыточно. Я преподаватель русского и литературы в сельской школе. Сею разумное, доброе, вечное в умы подростков, которые, насмотревшись на экранах телевизоров картин из  богатой и красивой сказки, в основном мечтают пойти в проститутки, в бандиты или, на худой конец, в охранники. А самые отчаянные верхом крутизны считают создание собственной банды, чтобы можно было громить богатых и отнимать нечестно награбленное.

    И никому из них невдомек, что все это уже было. Потому что классику читать и учителей слушать, это для нового поколения полный отстой. К сожалению, переломить их мировоззрение никому не под силу. Что там учителя с их прописными истинами?! Никто из ребят, по крайней мере, в нашей школе, даже и не думает продолжать дело своих родителей.

    Впрочем, какое дело? Это раньше крестьянский труд был в почете. Сейчас доярки, те, что еще не спились от беспросветной жалкой жизни, в которой нет ни капли радости, своих детей всеми силами выталкивают в большой город. Пусть свет посмотрят, может быть, улыбнется удача хоть детям. А мужское население поголовно спивается от безысходности. Легко ли выдержать мужскому самолюбию, когда месяцами за каторжный труд в поле или на ферме получают мизерные зарплаты, купить на которые можно разве что  несколько литров самогона. Вот на него деньги и тратятся. А кто порасторопнее, кто приобрел в армии или в школе какую-нибудь профессию, годную в городе, подаются, как в былые времена, в большие города в отход. Месяцами не видят родных и детей, но зато привозят деньги семье на жизнь.
Эти невеселые раздумья были прерваны каким-то шорохом за стеной. Я проворно вскочила, кинулась в ту сторону и приникла ухом к обоям. Неужели это Барбос? Постучала по стене и даже позвала: «Барбос, ты здесь?». Но с той стороны не доносилось ни звука. Значит, показалось.

     Я вернулась к столу.  Кофе мне противопоказан в больших количествах. Да и детектив не читался. Мне бы их проблемы, с раздражением подумала о своих любимых прежде героинях, и без сожаления закрыла книгу.

 Интересно, что бы они делали на моем месте, в реальности, когда люди неожиданно бесследно исчезают, и нет никакой возможности узнать куда, а какие-то неизвестные иностранцы начинают названивать  и требовать непонятно что и угрожать твоим близким. Это  уже не книжные страсти, а реальная жизнь. И неоткуда ждать помощи. Все интерпретации типа поездок в стан врага, беготню за подозреваемыми и прочие глупости я начисто отметала.
    Во-первых, я вообще не знаю, кто мои враги. За прожитый здесь месяц я просто не успела таковыми обзавестись. И уж тем более у меня нет в наличии каких-либо подозреваемых. Была Кристя, но разве это враг? Так, обычная скандальная бабенка, к тому же, так ужасно закончившая свою жизнь.
 
    Ну, побегала я кое за кем, и во что все вылилось?  А все потому, что своих сыщиков у меня в наличии нет, милиция смотрит на меня косо, и нет у меня веры даже другу детства.  Так что остается единственная надежда на возвращение Олимпиады Георгиевны. Она, возможно, разрулит создавшуюся ситуацию, поможет мне утрясти те проблемы, которые возникли по моей глупости и недальновидности.

   Кстати,  что-то давненько не подает о себе вестей мой дружок Лешенька. Что там он химичит со своей женушкой в отношении Ирки? Если он надеется, что я поверила его вчерашним заверениям, то глубоко ошибается. Понятно, что заводилой здесь  Виктория. Видно, спать не дает спокойно наследство Ляли. А та тоже хороша. Отписала бы все сыну, и дело с концом. Выдумала же, доказывать путем генетической экспертизы родство с собой. Что, не знает доподлинно, кто наследник? Совсем крыша у бабульки поехала.

  Тут я некстати вспомнила о подкидышах. Интересно, возникала ли у Липы мысль о проверке родства таким способом. Судя по разноплановости ее интересов, этот вариант она вполне могла рассматривать. А может, и осуществила.

   Кто же из жителей поселка эта Верка-детдомовка? Не поинтересоваться ли мне у моей знакомой бабы Нины? Та, я думаю, всех знает. Но как оставить девчонок без присмотра?  Вот незадача, ведь мне Петя не советовал сегодня выходить за ворота пансионата.

    Впрочем, возможно, что у бабы Нины есть телефон. Адрес я помню, думаю, найти номер не составит труда.  Телефонная книжка была не такая уж толстая. Через некоторое время передо мной лежал нужный номер.
 
   Моя знакомая, как видно, смотрела телевизор, потому что в трубке слышался диалог из какого-то сериала.  По тому, как баба Нина несколько раз переспрашивала меня, я поняла, что бабулька вся растворилась в страстях фильма и  никак  не может вникнуть в суть моих вопросов. Нет, видимо, придется пообщаться с ней лично.

  Я заглянула к девчонкам. Они, конечно, забыли мой наказ убирать комнату, сидели на паласе и увлеченно обставляли мебелью дом Барби. Чейз ползал рядом, недовольный тем, что ему не уделяется должного внимания. На экране транслировался какой-то мультик. Словом, на некоторое время они нейтрализованы.

   Я мышкой шмыгнула из дома и по кустам пробралась к проходной. Дежурил  Вадим. Ну, этот меня не задержит. Я махнула ему рукой и со словами: «Я на минуточку, только до киоска», выскользнула за ограду.

   Минутка обернулась довольно продолжительным отсутствием. Потому что хозяйки  во дворе не было. На дверях дома  висел традиционный замок. Понятно, баба Нина отправилась на поиск очередного собеседника к колонке. Странно, ведь я ее предупредила, что приду, зачем же ей для общения еще кто-то.

   Неожиданно в нижней части улицы кто-то пронзительно закричал, потом послышался топот нескольких человек. Я поторопилась выйти. Что могло произойти?

    Мимо пробежала девчушка примерно Лериного возраста. Она   объясняла трусившей  рядом с ней женщине, что нашли  Нину Харламовну, ну, ту бабушку, что живет на Цветочной, 12.  Она  упала с обрыва.
 
    Я  от неожиданности в первый момент даже и не поняла, о ком идет речь.  Потом вспомнила, чей адрес назвала девчушка, и мне стало сразу как-то нехорошо. Значит, разговор идет о бабе Нине. Что же с ней могло произойти? Полчаса назад, когда я звонила ей,  пожилая женщина была увлечена сериалом и никуда не спешила. Что заставило ее отправиться к обрыву?

  Примерно на половине спуска у поворота улицы, там, где край дороги отгорожен высокой решеткой от обрыва, резко срывающегося вниз, к пляжу, уже толпились любопытные, стояли машина «скорой помощи» и милицейская. Гомон был как на толкучке. Все говорили разом, и ничего невозможно было уловить. Я выглядела в толпе невысокую приятной наружности бабенку, которая с азартом очевидца рассказывала об увиденном, и протиснулась к ней.
Бабенка уже не в первый раз в лицах повествовала о происшествии. Она торгует на переносном лотке метрах в двадцати от поворота, потому все хорошо разглядела.

   Нина Харламовна, эта старая хрычовка, прости Господи, прими ее грешную душу, вредная была бабка, как всегда, опираясь на костыль, торопилась в сторону минирынка. С собой волокла свое красное ведро, будь оно неладно. К слову сказать, своим ведром она всех уже забодала.   Она как раз  ковыляла по  тропинке вдоль обрыва, когда рядом с ней притормозил джип, черный или темно-синий, весь заляпанный грязью. На какое-то время он перекрыл вид.  Видно, водитель о чем-то спрашивал  старуху. Потом машина резко сорвалась с места и вскоре скрылась в конце улицы.  Никто не обратил внимания, была ли в тот момент старуха на тропинке. Рассказчица предположила, что наглая бабка упросила водителя подвезти ее к минирынку.  И только когда шедшая вдоль  дороги девчонка увидала внизу, на склоне обрыва лежащую фигуру и красное ведро, по которому она сразу
определила  Нину Харламовну, сразу подняли крик и вызвали службы спасения. Как старуха свалилась с обрыва, никто предположить не может.  Была надежда, что она жива, но спасатели, которые спустились для оказания первой помощи, констатировали смерть. От чего, покажет дальнейшее расследование.

   Вскоре к месту трагедии подъехали родственники Нины Харламовны, послышался плач, очевидцы приступили к новому раунду повествования, а я заторопилась домой. Надо же, как неудачно сложились обстоятельства. Баба Нина ведь могла мне рассказать о Вере-детдомовке  точнее всех остальных жителей поселка. Но, видно, не судьба.

   В крайне удрученном состоянии я добралась до пансионата. Дома меня ждало еще одно испытание: девчонок в комнатах не было.

   В первую минуту я даже и не поняла, что меня встревожило. Потом  дошло: дом не заперт, двери нараспашку, Чейза нет.



    Нет, эти  вертихвостки точно сведут меня с ума. Буквально  на час ушла в поселок,  и нате вам, здрасте, их уже нет в доме. И это притом, что им строго-настрого было приказано не высовываться из комнат.

    С криком «Ира, Лера, ну-ка, домой!» я выскочила на лужайку. Выглянувший из домика у ворот охранник  Вадим сообщил, что видел девчонок, бегущих к скалам.

    «Вот паршивки, ведь я  запретила  им покидать  дом», -- злилась я на себя, на девчонок, на их тупость и безрассудность. В голове, как всегда, замелькали бредовые картинки возможных несчастий.

    Знаю, как опасно придумывать подобные сюжеты, так ведь можно и беду притянуть. Но  ничего с собой поделать не могу. В мозгу, помимо моей воли, прокручиваются целые куски сюжетов, достойные крутых фильмов ужасов, а концовка всегда одна – я настигаю беглянок и  всыпаю им по первое число.  Иначе сердце просто не выдержит всех этих ужасов.

    Я перебежала площадку для гольфа, углубилась в заросли кустарников, окружающие почти отвесные стены скального уступа. И тут я услышала крики детей. Мне показалось, что они наверху, на уступе. Нет, какие мерзавки, я ведь сто раз  просила их быть осторожными, а они именно сейчас решили устроить прогулку в скалы. И куда?  Господи, как же мне здесь взобраться? Я уже давно забыла о таких экстремальных подъемах. Конечно, при определенном опыте по склону скалы можно подняться. Но только не мне, уже долгие годы совершающей путешествия, только  сидя перед экраном телевизора. Я оглядела почти отвесный склон. Увидела неподалеку расселину, рядом  каменную осыпь. При определенной сноровке, если подтянуться на руках, можно подняться  на какое-то расстояние вверх. Интересно, где же девчонки?..

    Вдруг откуда-то сверху послышался голос Ирки:

   -- Мама, а как ты внизу оказалась? Нам дядя сказал, что ты ногу подвернула на этой скале. Мы побежали… Ты звала нас сверху… А тут большие собаки, они за нами погнались… Лера меня подняла… Мама, осторожнее, вон они опять бегут. Они тебя покусают… -- голос дочуры сорвался до отчаянного вопля.

   Тут и я услышала злобное рычание, напоминающее рокот далекого прибоя. Оглянулась. И чуть не умерла со страху…

    На меня неслись три сторожевых пса. Сверкающие злобные глаза, оскаленные пасти, пена у губ…

    Вообще-то я собак не боюсь, но тут  сразу поняла, что если мгновенно не поднимусь на скалу, я пропала. Эти твари разорвут меня на части. Отчаянные вопли детей, мой ужас, видимо, удесятерили  силы.

     Я потом никак не  могла вспомнить, каким образом  мне удалось  дотянуться до расселины, перебросить свое тело на  небольшой уступ.

   А внизу буйствовали собаки. Они в азарте погони прыгали на склон, пытаясь достать добычу. Одна из них, самая настырная  полезла на осыпь. Под тяжестью ее тела камни пришли в движение, и собака съехала вниз. Но опять с упорством маньяка начала свой подъем.  Каким-то образом собаки вырвались на волю. Удивительно, как они не  открыли калитку и не выскочили на территорию пансионата. Там ведь столько людей. И я  никак не могу предупредить охрану.

    Я поняла, что здесь нам пути назад нет. Надо подниматься наверх. Я лезла по неровной стене, цепляясь за выступы и уговаривая себя не смотреть ни вниз, ни вверх.
 Вниз смотреть страшно, там беснуются озверевшие твари, вверх – опасно: закружится голова. Этот путь наверх дался мне  с невероятным трудом. Не раз хотелось бросить все и умереть. Я чувствовала, что силы меня покидают. Но где-то над головой рыдали на два голоса мои девчонки… И ради них надо было жить и спасти их, а для этого выдержать свалившиеся на меня испытания…

   Меж тем одна из  воющих и рычащих тварей умудрилась все-таки вскочить на  выступ расселины и пыталась карабкаться вслед за мной. Это вызвало новую волну рыданий сверху.

   С невероятным трудом я  подтянула свое нетренированное тело и перевалилась через каменистый край скалы. От перенапряжения на мгновение меня  покинуло сознание. Очнулась оттого, что дочура трясет меня за руку и воет. Ей вторит Лера и еще кто-то. У меня появилось ощущение дежа вю. Где-то не так давно я все это уже видела…

   С этим ощущением я пришла в себя. Две испуганные мордашки склонились надо мной…
-- Тетя Ксеня, собака сюда лезет, -- подала голос Лера. Я свесила голову и увидела тяжело дышащего пса, карабкающегося по моим следам. Мне всегда  жалко бить животных. Но здесь дело идет о жизни или смерти. Оглянувшись, увидела  большой камень и столкнула его вниз, в расселину. Послышался истошный визг. Собака исчезла. Снизу раздался злобный вой.

   -- Мы им больно сделали? – Ирка вытаращила глазенки. Она, видимо, не ожидала, что  мама так поступит с собачками…

    -- Лучше пусть будет плохо им, чем нам, -- проворчала я, оглядываясь вокруг.

     Место мне было незнакомо. Судя по отсутствию следов, здесь никто не бывал. Я с детьми тоже на прогулку приходила в северную часть скалы, где был легкий подъем, удобная тропинка. Но та часть отделялась от места нынешнего нашего пребывания глубоким разломом, через который, насколько я помню, не перебраться. Так что придется идти исследовать это нагромождение уступов, может быть, удастся найти хоть какой-то спуск.

    Тут я обратила внимание на внешний вид девчонок. Обе были в грязных, изодранных одеждах, со следами слез на чумазых лицах. На руках у Ирки лежал  Чейз. Он в ужасе таращил глаза и тихонько повизгивал. Даже этому малышу передалось чувство опасности и тревога окружающих.

    -- Ну и как вы здесь оказались? – поинтересовалась я, когда  немного пришла в себя и устроилась в тени.

     Девочки послушно сидели дома, играли с куклами. Потом к ним зашел  охранник  Игорь  Ткаченко. Пройдясь по комнатам, он  позвал детей на улицу, где и сообщил, что мать Иры Ксения Андреевна  находится на скале, она подвернула ногу и не может идти. Просила  девочек придти к ней, принести воды и что-нибудь перекусить.

    Девчонки схватили корзинку, сунули туда бутылку воды из холодильника, пачку печенья, кусок  пирога, и побежали в сторону скалы. За ними, скуля, засеменил Чейз. Пришлось и его взять.

    Возле скалы  Ира услышала голос матери, которая звала ее, просила подняться  наверх. Девчонки стали карабкаться по осыпи. И тут они увидали несущихся на них собак. Лера в одно мгновение подсадила младшую подружку, потом подтянула ее в расщелину, передала щенка.  Собак она знала, но помнила и предупреждение мамы, что на свободе они всегда бросаются на  незнакомых людей.  А Ирку собаки  не знают. Потом они полезли наверх. Смотреть вниз боялись. А вдруг собаки еще не ушли. Стали кричать, звать  Ксению Андреевну. Но им никто не отвечал. И они  продолжили подъем вверх. Потому что вниз им пути не было…
 
    Потом я показалась внизу, а дальше все понятно.  Я увидела, что мои девчонки заметно приободрились, как только я оказалась рядом с ними. Дети ведь  уверены, что взрослые всегда решат все проблемы.

    Вот только я, выскочив на поиски детей, забыла свой мобильник в сумке. Но кто же знал, что так получится. Одна надежда, что кто-нибудь из охраны сообщит Пете, что я с девчонками ушла в скалы. Правда, боюсь, что хватятся нас не раньше ужина.

    Вспомнив о еде, я почувствовала, что рот наполняется голодной слюной. Очень хочется есть, но еще больше пить. И сидеть на вершине скалы бессмысленно. Никто нас  не увидит. В эту часть  пансионата его обитатели предпочитают не заглядывать.  Так что придется искать другой спуск со скал. Но уже за пределами ограды, там, где собаки нас не застанут. Надо идти в сторону моря, решила я.

    Вспомнились страшилки про эти скалы. Как человек образованный, я люблю почитать научные статьи о паранормальных явлениях, книги Мулдашева, некоторых уфологов. Но когда остаюсь с неизвестным один на один, верх берет не разум, а то первобытное чувство страха, которое и охраняло моих предков от необдуманных поступков. Сейчас чутье мне подсказывало, что надо идти вперед, искать  спуск с вершины. И еще я чувствовала, что не просто так  нас загнали наверх. Что-то должно произойти. И это что-то для нас всех опасно.

   Детям я объяснила, что двигаться надо осторожнее. Место незнакомое. Всякое может случиться. Перед началом путешествия мы проглотили по кусочку пирога  и глотку воды. Остатки  уложили опять в корзинку. Кто знает, сколько нам придется бродить в скалах.
На гладкой, отполированной  ветрами вершине скального уступа не росло ни кустика. Далеко внизу с ревом разбивались о преграду волны, с шипением куда-то стекали и потом со вздохом возвращались. Я подобралась к самому краю.
 
     Внизу море было всхолмлено кусками  скальной породы, когда-то оторванными от основного массива. Тут спуститься физически невозможно. Мы пробирались вдоль края, осторожно обходя трещины. Солнце пекло с изощренным садизмом. Хотелось пить.  Я забрала маленького Чейза у дочуры.  Обе девочки уже устали нести его на руках. А сам щенок затих. Понял, что еды нет, а голод лучше переносится во сне.

    Потом мы вышли к неширокому, но довольно глубокому заливу. Пришлось идти вглубь полуострова вдоль  разлома. Почва под ногами стала понижаться. Появилась трава, потом кустарники. Мы устали  до изнеможения.

    И в какой-то момент я потеряла бдительность. Девчонки, шедшие  позади  меня, вдруг ойкнули, обе кинулись к небольшому проему в кустах и вдруг исчезли. Из-под земли раздался их сдавленный вопль. Я  поторопилась за ними. Неожиданно земля ушла из-под ног, и я ухнула в темноту.

   Удар был сильный. Резкая боль в стесанных коленях и локтях на мгновение заставила увидеть небо в алмазах. Короче, искры брызнули из глаз. Я чуть не взвыла. Потом ощупала спавшего за пазухой Чейза. Он недовольно  взвизгнул. Позвала девочек.

    Они тут же подползли ко мне. Ощупала их. Вроде не пострадали. Обе от ужаса тихо подвывали. Мне впору было вторить им. Но я понимала, что я старшая и для малышек единственная надежда. Потому постаралась принять бодрый вид. Хотя мне очень хотелось в этот момент, чтобы здесь с нами оказался кто-то сильный, на чьи плечи можно переложить все проблемы, а самой вот так же, как девчонки, поскулить от страха, зная, что тот, другой, все решит.

    Вот только нет его. И никогда в нужный момент не бывает. И мне всегда приходится все решать самой. Я к этому уже привыкла. И сейчас, только соберусь с силами,  осмотрю место, куда мы попали.

    Неожиданно до нашего слуха долетел хриплый лай собак. Это что же,  псы все-таки взобрались в скалы? Тогда наше положение хуже некуда. Собаки по запаху  найдут нас. И нам уже от них не спастись. Я приложила палец к губам, хотя  в темноте дети моего знака не увидели, потом  предупредила, чтобы они молчали.

    Лай приближался. Вот он уже почти над головой. И тут я услышала мужские голоса. И услышанное меня повергло в еще больший ужас. Потому что голос одного до  мурашек по телу был мне знаком.  Это был голос Алексея. Эти его непередаваемые интонации, придыхание. Вот только говорил он чудовищные вещи.

    -- Эти выродки потеряли след. Надо во что бы то ни стало найти  самозванку и ее в…в. Они не должны появиться в пансионате…

   -- Боюсь, начнутся поиски. Кое-кто видел, что девчонки, а за ними и эта, направились в скалы, --  второй голос  принадлежал  охраннику Игорю.

    -- Я ничего не хочу знать. Их надо найти и убрать. Старуха слишком любопытна. Вечно лезет не в свое дело. Еще немного, и сорвала бы  нашу операцию. Она должна исчезнуть вместе с этими сопливками… Ищи следы. Им отсюда не выбраться…

    Голоса постепенно затихли, только лай показывал, что охотящиеся за нами где-то здесь, на вершине. Мне было страшно. Узнать, что твой приятель строит тебе козни, это не фунт изюму. Хотя зачем ему тогда было приглашать  меня в пансионат?

     А с другой стороны, что-то в его  голосе вызывало у меня сомнения.  Наверное, я просто даже мысли не допускаю, что мой приятель может меня предать. Однако, делать любые  умозаключения  хорошо, находясь в безопасности, а в данный момент нам надо реально  выбираться из этого места. Собаки могут вернуться назад и  по следу привести к месту, где мы провалились. Надо подготовиться к этому, и по возможности спрятать девочек.

    Я оглядела, насколько возможно, ту трещину, где мы оказались.  Крымское побережье испещрено пустотами, каменоломнями, пещерами. Что-то является делом рук людей, что-то – творение природы. Где-то здесь находятся и те пещеры, о которых рассказывала Полина.
 Интересно, куда попали мы? Возможно, у этой полости  есть выход. Надо его искать. Потому что вернуться тем же путем, каким попали сюда, не сможем. Н только потому, что там нас ждут. Высота до края трещины, откуда мы свалились,  около трех метров. Без лестницы или хотя бы веревки нам не выбраться. Значит, надо идти вглубь  этой пещеры.

  Пройдя по узкому проходу несколько метров, мы уткнулись в стену. Я заставила девочек стать паровозиком и крепко держаться друг за друга. Вначале повернули вправо. Но через несколько шагов пол стал резко понижаться. Еще неизвестно, что там впереди, а вдруг  это подземное озеро?

   Повернули налево. Идти пришлось довольно долго, протискиваясь сквозь разломы породы, перебираясь через завалы камней. Нас окружала кромешная тьма. В ушах стоял какой-то гул, то ли от шума крови, то ли он доносился извне. Наконец  я стала распознавать  шум прибоя. Где-то рядом берег. И нам надо пробираться на этот звук.

    Вскоре  мы  попали в полутемный грот, одна из стен которого  имела пролом, и в него с шумом устремлялись морские волны.  Когда они откатывали, можно было увидеть небольшой кусочек неба.

    Я быстро оценила ситуацию. Вроде бы, вот он конец нашего путешествия. И тут вновь возникает препятствие. Выбраться через этот выход нам невозможно. Слишком сильные волны. А я плавать не умею, нырять боюсь. И детей отпустить не могу, потому что неясно, что там, за стеной.

     Потом мне показалось, что где-то журчит ручеек.  Пошли на этот звук.  Из расселины сочилась вода. Попробовала. Такое впечатление, что минеральная. По крайней мере, не морская, не горько-соленая. Сразу решили утолить жажду. Даже Чейзик полизал влажную стену.

    Нужно было определяться, куда идти дальше. Но перед этим необходимо отдохнуть. Все мы устали. У меня ноги стали чугунными и уже отказывались двигаться.

     -- Девчонки, давайте, здесь посидим немножко, передохнем. Потом уже пойдем дальше, -- я  привалилась спиной к камню у ручейка и закрыла  глаза. Попыталась сосредоточиться. Все случилось так быстро, что я не имела возможности проанализировать ситуацию. И сейчас, отключившись от действительности, пыталась понять, что произошло. И не могла. Понимала, что мы в опасности, но степени опасности пока не осознавала. У меня брезжила надежда на благополучный исход. 

    И тут я поняла, что меня что-то  беспокоит. И что это не связано с сегодняшними событиями.  Но пока  не могла понять, что. Такое впечатление, что я в этой пещере уже когда-то бывала. И звук прибоя, и журчание ручья мне что-то напоминали. Но воспоминания ускользали из сознания. Крутились где-то глубоко в мозгу, скрытые,, словно,  плотной шторой.

   Девчонки посидели несколько минут рядом со мной, потом решили обследовать пещеру. Я предупредила, чтобы далеко не уходили. На какое-то мгновение провалилась в сон. Очнулась от возгласа:

    -- Фу, как  воняет, пойдем Ира, здесь кто-то… Ой, тетя Ксеня, ой, мамочка, а-а-а…
Я подскочила, как ужаленная. Сразу из сна вывалившись в реальность, огляделась вокруг.

    -- Дети, где вы?

     -- Мы здесь, -- сквозь всхлипывания и бормотание, которое я так и не разобрала, донесся детский вопль.

      Бросилась на эти звуки, отметив про себя, что действительно, запах тлена становится все резче. За выступом породы увидела две фигурки, которые медленно отступают от чего-то, лежащего у воды. И это что-то было человеческим  телом, судя по одежде, женским. Я, еще не  дойдя до него, уже поняла, кого увижу. Я вспомнила свой давний сон. Эта пещера была  из моего сна. И лежащее на  камнях тело…  Теперь я знала, что это была Липа, вернее то, что от нее осталось…

   От вида этого скрюченного тела с замотанными за спиной руками мне самой захотелось заголосить от ужаса.  Но где-то здесь, неподалеку были те, кто хотел то же самое сделать и с нами. И я, забрав детей, пошла вдоль пещеры, отыскивая проход. Раз Липа здесь, значит, есть место, где можно выбраться на волю. И надо это сделать как можно скорее. Оставаться в этой пещере ночью мне не хотелось.

  Обследовав противоположный конец подземного зала, мы увидели что-то вроде трещины в стене. Протиснуться туда нам удалось. Вскоре трещина вывела в другую подземную полость. Потом мы опять довольно долго шли по узкому  проходу,  надеясь, что он выведет нас наружу. Я как-то уже забыла о преследователях, потрясенная страшной находкой в первой пещере, как вдруг впереди послышался хриплый лай, потом визг. Я в ужасе схватила детей, представляя, как сейчас на нас кинутся эти ужасные твари, и завизжала