Крымские каникулы, глава 22

Крымские каникулы, или Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...



 
                Крымские каникулы,  глава 22


     Перед домом Липы нас ждала Лерочка.

     -- А у меня сегодня анализы брали,-- сразу же похвалилась она одновременно и мне, и Пете, и Ирке.

      Моя дочь до смерти боится уколов. Но оставить без внимания то, что в ее  отсутствие тут, оказывается, у товарки какие-то анализы брали, а у нее нет, не могла. Такую несправедливость она перенести  была не в силах.

    -- Мам, я тоже хочу анализы, -- дочура выпятила губу, топнула ногой и свернула на груди руки кренделем.

   -- Ага, сейчас побегу догонять врачей, чтоб тебе анализы делали, -- фыркнула я. Но все же заинтересовалась: кто приезжал, зачем, какие анализы. Ребенок у меня еще небольшой, а вдруг в округе какая-то зараза обнаружена.

    Лера – девочка уже взросленькая. Потому постаралась ответить на мои вопросы  вразумительно.

    -- Утром приезжала машина «скорой помощи». В ней были тетя и дядя. Они  сразу направились к дому, где мы живем. Спросили: девочка, ты из этого дома. Я сказала: да. Тогда тетя поинтересовалась, а где мама. А мама уехала на машине за продуктами. А они тогда сказали, что таким девочкам, как я, делают анализы, берут кровь. И я согласилась. А они потом уехали. А еще, пока я гуляла, в доме кто-то был.  Я побоялась заходить, ждала вас.

    -- С чего ты решила, что в доме кто-то был? – с одной стороны, ничего необычного я во всем рассказанном девочкой не видела. Сама в ее возрасте иногда такого себе представляла в одиночестве, что потом в дом без взрослых боялась зайти.

    -- Вы знаете, как лаял Барбос? Он так бросался на дверь и окна, как будто там кто-то страшный… -- объяснение девочки вроде бы подтверждало мои мысли. Но Петя в сердцах сплюнул:

    --Ну, что за черт. Стоит мне выехать куда-нибудь, как здесь кавардак начинается. Эй, Вадим, иди сюда, -- крикнул он в сторону проходной. На пороге появился  охранник.  Такое впечатление, что он  еще один брат-близнец Олега. Я их порой путаю.

     Петя быстро расспросил Вадима, кто приезжал из посторонних. Действительно, подтвердил тот, была машина медицинская. И направление, и разрешение у них, все честь честью. В дом не заходили, с Лерой общались в машине. Больше незнакомых не было.

    -- А из своих кто приходил?

      -- Ольга-горничная со своим хахалем. Сказала, на пляж пойдут. К Кристине какая-то баба приезжала…

    -- Какая баба?

    -- Тетка пожилая, но крепкая, такая напористая, из тех, что любят права качать…

    -- И где она?

    -- Я ей объяснил, что Кристина здесь больше не живет и пока о себе вестей не подавала… Не стал говорить, что труп нашли… как вы предупреждали…

    -- Ладно, разберемся, -- Петя почесал свой загривок, потом махнул нам, -- пойдем поглядим, что там придумала Лера.

     В доме была относительная прохлада. Шторы притеняли яркий свет, создавая полумрак. Предупредив детей, чтобы они ничего не трогали, мы с Петей прошли по комнатам. На первый взгляд, все было как всегда. Но в Липином кабинете папки были перевернуты, в ее сейфе явно что-то искали. Петя позвонил куда-то, предупредил о случившемся и посоветовал нам сходить на пляж.

      Ирка при этих словах рванула к двери. Но не успела  ее распахнуть, как в образовавшуюся щель втиснулся Барбос и с грозным рыком понесся по комнатам.

    -- Этого нам  еще не хватало, -- только и успел крикнуть Петя. Потому что в следующий момент мы стали свидетелями странного явления. Барбос с разбегу бросился на одну из стен столовой. И она под его лапами поддалась, часть ее превратилась в дверь и, повернувшись по своей оси, вновь стала на место. Даже намека на то, что здесь есть проход, мы не увидели. Но удаляющийся глухой лай был доказательством, что у нас не галлюцинации.  В следующее мгновение я кинулась к стене, ощупала все пространство, но безрезультатно. Стена стала опять монолитной.  Куда делся пес? Я вспомнила, что он часто рычал на эту стену, порой даже кидался на нее. Мы думали, что это крысы, но что же было на самом деле? И что будет теперь с собакой? Не погибнет ли она там, ведь мы не знаем, как  открывать дверь?
-- Петя, что же теперь делать? – я в этот момент была просто благодарна Пете, что он так возится с нами и нашими проблемами. Я ведь в данном случае просто не знаю, что предпринять.
-- Вы о собаке волнуетесь? Не думаю, что с ним что-то случится. Скорее всего, дом стоит на одной из подземных пустот. В войну в  таких  прятались  от немцев.  Проход туда сделан, видимо, давно. Просто им пользовались по мере необходимости. Думаю даже, что это идея Олимпиады Георгиевны. Когда она незаметно хотела уйти, могла воспользоваться этим ходом. Наверное, так она и поступала, когда неожиданно исчезала  из  пансионата. Да и в последний раз  поступила именно так. А я все думал, как же она смогла так уйти, что ее не заметил никто из охраны. Теперь для меня многое стало понятным. Хотелось бы прояснить для себя, кто же  и что ищет в ее отсутствие в  доме.

   Меня так и подмывало  намекнуть Пете, а пусть-ка он узнает об этом у своего босса, а моего приятеля Алексея. Тот, наверное, точно расскажет, что же здесь все ищут.  Но я не стала обижать парня. Во-первых, он мне пригодится, и не нужно с ним ругаться, а во-вторых, Петя мне нравится, и я не могу поверить, хотя очень часто подозреваю его в нехороших делах, что он как-то связан со всей этой возней вокруг документов Липы.
Раз дело касается завещания Липы, решила я, то не мешало бы выяснить все, что можно, о ребенке Липы.  Может в нем все дело. И здесь я смогу задействовать Петю.

     Я рассказала ему о том, что узнала сначала от  бабы Нины, а потом от Полины. Насколько я могла судить по его реакции, парень ничего такого даже не предполагал. Хотя, я думаю, о хозяйке пансионата знал много больше меня.

     Петя пообещал в ближайшее время  уточнить все у знающих людей и отправился с девчонками на пляж. Я ему вслед посоветовала захватить с собой и двух наших новых племянниц – Тину и Нику. Те чувствовали себя неудобно, старались быть незаметнее и всячески прятались от посторонних. Мне кажется, они знали что-то такое, о чем не решались рассказать нам. Надо будет как-нибудь с ними поговорить по душам. Ведь скоро придется думать, куда их устраивать. И сможем ли мы переправить их по месту жительства через границу.

     Вообще само их появление меня очень беспокоило. Если следовать логике, то кавказцы привезли их Липе. Меня, судя по реакции Полины на снежинку, они приняли за кого-то из ее подручных, а может быть, и за нее саму. Значит, Олимпиада занимается переправкой девушек за границу, и судя по поведению девчонок, в бордели. Они об этом знали, и сейчас всеми силами молят Бога, чтобы этого с ними больше не случилось. Значит, мое представление о матери Алексея было ложным. А что, если и Алешка узнал о чем-то таком?
 
     Ну и что, осадила я сама себя.  Насколько я знаю, для него это не будет ударом. Уж он-то точно чистоплюйством в отношении матери не займется, а все поймет. И простит. Но тогда я не понимаю, что его заставляет вступить в сговор против матери с ее родичами. Те могут предъявлять Липе претензии. И сейчас, по прошествии некоторого времени, я по-новому вспомнила разговор с Полиной. Липа обещала наказать обидчиков. А ими были отец и братья. Для них самым дорогим было награбленное, как для нее ее ребенок. Они лишили Липу ребенка, она в отместку не отдала их богатства. И  ее братья, и племянники ищут теперь хоть какие-то сведения о том, где эти богатства находятся, неожиданно озарило меня. Скорее всего, они угрожали Липе, и та приняла решение на время спрятаться от них.


     Теперь понятно, что и свой дом она поставила на месте когда-то существовавшей хибары деда. И потайной ход сделан давно, наверное, еще в те далекие времена. И приходят сюда  по нему те, кто надеется вернуть наследство Георгия.

     Все стало на свои места, кроме одного: с какого боку здесь приплетается Алексей. Продать мать за какие-то мифические богатства?  Не верю, что он в здравом рассудке решит так поступить.  Значит, есть что-то еще такое, что поставило его против Липы. И вот это испугало экономку. Она решила уйти, пока все не разрешится таким образом, что сын ее поймет. Думаю, ее ничто не сможет сломить, кроме  одного, что сын  от нее откажется. А что  может оказаться настолько сильным аргументом против нее, что  может заставить Алексея отвернуться от  матери? Не знаю. Я себе такое представить не могу.


    Вечером, когда все обитатели дома собрались на террасе, предпочитая коротать время до сна на свежем воздухе, раздался неожиданный звонок. Первой, как всегда, бросилась к телефону Ирка. Как же, а вдруг кто-то новый попадет в круг ее обаяния и одарит очередной порцией подарков.  Тина и Ника сразу как-то сникли. Они все еще вздрагивали при каждом звонке, в ужасе ожидая, что пора их спокойной и сытой жизни закончится.
 
    -- Мамуль, тебя, -- Ирка и не старалась скрыть разочарования. Невидимый  собеседник не удостоил ее даже разговора. На другом конце провода, услышав мой голос, что-то пробормотали, затем мужчина с сильным акцентом, явно не кавказским, осведомился, где тот груз, который он заказывал.

     Предваряя ненужный и нудный разговор, я сразу же предупредила, что хозяйка пансионата срочно выехала по неотложному делу. Своих полномочий никому не передоверяла, поэтому никто больше в пансионате не в курсе, где находится груз, и поступал ли он вообще. На что мой собеседник ответил, что груз передан по назначению и должен быть доставлен в порт на корабль.

    Я валяла дурочку, прекрасно понимая, что разговор идет о двух девчонках. Но не могла же я по требованию этого неизвестного отправить их на корабль. Пришлось сказать, что товар погиб при транспортировке, неустойку, как и положено, оплатим. Хотя, по большому счету, кто, интересно, ее будет платить? Ну, то, что не я, это уж  точно. Однако  девчонок придется  где-то спрятать. При всех этих таинственных подземных переходах их запросто могут выкрасть. Надо Петю уведомить о такой возможности.

    Этим я и озадачила начальника службы безопасности на следующее утро. Пете мой рассказ очень не понравился. Он даже предложил всем перебраться на время в главный корпус  пансионата. Но отправили туда только девчонок. Так как у них настоящих документов не было, лучше, если они побудут в зоне отдыха. Всегда можно отговориться,
что приехали с отдыхающими. Петя клятвенно заверил, что найдет выход из положения и пристроит девочек в хорошее место.

     На будущее мне предстояло подумать, как себя вести в ситуациях, когда меня вновь примут за Липу. Так как «снежинка» не отцеплялась, а крестик и цепочку я портить не хотела, пришлось все это снять и убрать. Конечно, приключения – это хорошо. Но лучше, если они происходят в небольших количествах, и, желательно, не со мной. Петя придерживался того же мнения. Ему тоже хватило общения с головорезами Кислого.  Особенно после того, как  их пацана утопили рядом с пляжем пансионата.
У всей бригады Кислого сейчас на пансионат большой зуб. Их просто бесит, что, оказывается, есть что-то такое, что им не по силам. Петя тоже пришел к выводу, что необходимо как можно скорее найти хозяйку. Только она сможет размотать весь этот клубок  недоразумений. А для этого надо начинать издалека. С того времени, когда молоденькая Липа приехала на родину с отцом.

    Петя побывал в архиве, попросил подобрать ему документы за пятидесятые годы,  подшивки местной газеты и собирался этот день посвятить сбору информации. Вот уж что-что, а собирать информацию я тоже люблю. Потому, перепоручив детей Оксане, я напросилась с Петей в архив.

    Я-то думала, что учреждение это расположено в поселке. Но Петя вывел свой внедорожник. Оказалось, архив находится в районном центре, также как и детдом, где я планировала обязательно побывать.

     Одноэтажное здание районного архива располагалось в глубине двора, зажатое между двумя ветхими строениями. Если бы не скромная вывеска, извещающая, что здесь находится нужное нам учреждение, никогда бы в это не поверила. Давно не мытые стекла загораживали ржавые решетки, а рамы от старости настолько рассохлись, что как их не укрепляй,  не затыкай щели, держатся они только благодаря решеткам. А ведь в помещении хранятся документы, которые могут потребоваться даже через полвека, как например, нам.
Уныло и неуютно было и внутри дома. На улице жара, а встретившая нас маленькая длинноносая старушонка с высоким начесом плохо прокрашенных куделек была облечена в меховую безрукавку.

    Мой спутник отвел в сторону  бабульку, которой в обед точно стукнет сто лет, и о чем-то с ней  пошептался. Та не стала долго кочевряжиться, скрылась за тяжелой дверью с массивным металлическим засовом и через несколько минут принесла из хранилища подшивку местной газеты за интересующий нас год, похозяйственную книгу поселка, кое-
какие документы и неслышно удалилась. Честно говоря, меня удивила такая беспечность, о чем я не преминула сообщить своему спутнику. Петя усмехнулся и пробормотал что-то о том, что барашек в бумажке может разрешить многие вопросы.

     Подшивка пожелтевших газет, кое-где разорванных, а потом аккуратно склеенных прозрачной калькой, навеяла на меня легкую грусть. Вспомнилось детство. И хотя я провела его далеко от этих мест, очень многое напомнило мне о том времени.

     В газете было все – восторженные репортажи о выполнении плановых заданий, о досрочном строительстве порта, о высоких показателях работы рыболовецкого колхоза…  Не было там только ничего о том, что меня так занимало.

   У Пети улов был несколько лучше. Он нашел докладную записку о том, что  в начале мая в поселке найдены три подкидыша. Один примерно месячного возраста, двое новорожденных. Все направлены в районную больницу. Вскоре одного ребенка забрали  супруги  Тищенковы и усыновили. Двух младенцев женского пола после лечения отправили в городской дом ребенка. Что с ними стало дальше, в записке не сообщалось.

     Петя включил все свое обаяние, пытаясь разговорить работницу архива. Но та больше ничего предложить не могла. Посоветовала только обратиться в дом ребенка, может быть там еще остался кто-то из работавших в то время. Ничего себе. Столько лет прошло. Да тем, кто в то время только пришел на работу, уже далеко за семьдесят. Но детский дом, это все-таки какая-никакая, а зацепка.

     Дом ребенка, судя по данному нам адресу, должен  находиться в бывшем купеческом особняке, расположенном в самом центре, рядом с городским сквером. Однако увиденное нами  здание никаким образом не могло принадлежать детям, если судить по огромной световой рекламе и вывеске над входом. Которая ярко и броско извещала о том, что в данном заведении расположено известное в городе казино и варьете с непритязательным названием «У Клеопатры». Мы в задумчивости прошлись вдоль фасада, нервируя двух секъюрити, переминавшихся у входа. Время было раннее, казино еще не открылось, и прогулка у дверей  посторонних, явно не принадлежащих к числу посетителей, вызывало у охранников законный интерес.
 Поняв, что еще минута, и от нас  останется только мокрое место, Петя решил пообщаться с коллегами по цеху. Те нехотя, словно жевали жвачку, что-то ему втолковывали минут пять, после чего равнодушно отвернулись. Мой спутник их больше не интересовал.

     Отведя меня на приличное расстояние от здания, Петя все объяснил. Детский дом действительно долгие годы располагался в самом центре. Но дом обветшал, стал невзрачным, запущенным, а у местной власти средств на капитальный ремонт не было. Вот несколько лет назад и решено было детское учреждение перевести в более презентабельное здание, а это продать. Покупатель нашелся сразу. И через год на месте детского дома стал функционировать развлекательный центр для богатеньких отдыхающих.

    -- А где же детдом? – этот вопрос меня интересовал прежде всего.  Вскоре мы узнали и это. Как сообщила словоохотливая бабулька, встреченная нами  в соседствующем с казино сквере, детей перевели на окраину, поближе к природе. Там вроде бы освободилось здание детского сада или санатория.

    Детский дом действительно находился в здании бывшего детского санатория.  Искать нам пришлось его довольно долго. Наконец машина, поплутав по переулкам, выехала к  добротным воротам, встроенным в крепкую ограду. После настойчивого стука в калитке показалась высокая стройная брюнетка с удивительно красивыми миндалевидными глазами. Они яркими звездочками сияли на ее смуглом от природы лице. Узнав причину, по которой мы приехали, она пригласила зайти во двор.

      За высоким забором скрывался одноэтажный длинный дом, окруженный по бокам всевозможными пристройками. Несколько игровых площадок во дворе указывали на то, что здесь обитают в основном дошкольники. В тенистой террасе стояли рядами детские коляски с грудничками. В дальней веранде виднелись головы ребятишек постарше, с ними занимался воспитатель.

    Я смотрела на эти головки и не могла себе представить, как вообще можно бросить маленькое существо на произвол судьбы. Да, они попали в детдом, и это, возможно, для них лучшая доля. Ведь сколько таких ребятишек оказываются в шайках профессиональных нищих и превращаются в безликих зомбированных попрошаек. Но думают ли об этом их мамки-кукушки, когда, едва родив, отказываются от крошек. И это в лучшем случае. Бывают ведь случаи, когда новорожденного просто выбрасывают из окна, в полиэтиленовом мешке спускают в мусоропровод, а то и просто в море.

     И я опять вернулась мыслями к ребенку Липы. Интересно, искала ли она его?  А может быть, давно нашла, и теперь живет вместе с ним, но по какой-то неизвестной причине (впрочем, судя по накату на меня, причина довольно известна) не хочет сообщать об этом окружающим. Может быть, и Алексей, узнав о родном ребенке Липы, решил, что наследство должно достаться ему? Но в таком случае, зачем я взяла с собой Петю? Хотя здесь я могу точно ответить: потому что я сама боюсь выяснять все это.  Боюсь, что полученные сведения окажутся опасными, и я не смогу не только воспользоваться ими, но и защитить себя и Ирку. А с Петей мне как-то спокойнее. Да и судя по всему, что бы я о нем  не придумывала,  парень он открытый и честный.

     Девушка провела нас по боковой дорожке к административному корпусу.

     На пороге, сияя доброжелательной улыбкой, меня и Петю встретила заведующая, пышная крашенная блондинка с черной крупной родинкой над верхней губой.

    -- Я очень рада, что вы выбрали именно наш дом ребенка, -- создалось такое впечатление, что нас здесь ждали и несказанно рады нашему приезду.

    Так как мы никого не предупреждали, скорее всего, нас перепутали с кем-то еще, кто  договаривался о встрече. Заведующая, которую звали Диана Арсеновна, между тем провела нас в свой кабинет, предложила чай, не переставая при этом  рассказывать о волнующей ее теме:

      -- Мы обеспечиваем наших крошек всем необходимым. Но вы понимаете, что им в первую очередь нужны папы и мамы. Мы открыты для всех, кто решает стать приемными родителями. Не всех  наших деток мы можем устроить в семью. Но у нас есть и те, которые вам подойдут. Вы, как я поняла, хотели получить информацию о двоих наших малышах. Не советую брать новорожденных. Лучше приглядитесь к тем, кто уже встал на ножки. С ними все  понятно, все наследственные болезни определены, проведена коррекционная работа…

    Мне очень не хотелось прерывать этот монолог, но я боялась, что стану  невольным свидетелем каких-нибудь левых делишек Дианы Арсеновны, потому извинившись, я объяснила основную цель нашего прихода. Лицо заведующей сразу поскучнело, и она потеряла всякий интерес к дальнейшему разговору.  Придумав благовидный предлог, она быстренько выпроводила  нас из кабинета, перепоручив все той же стройной брюнетке, назвав ее Анечкой.

     Анюта  провела нас в подвальный этаж административного здания, представила пожилой полноватой женщине в чистейшем крахмальном халате и шапочке. Я уж подумала, что это врач детского дома, но дальнейший разговор  развеял мое недоумение. Екатерина Ивановна, оказывается, работает сестрой-хозяйкой и по совместительству занимается местным архивом. А прежде долгие годы была заведующей детдомом.   Выйдя на пенсию, передала узды правления своему заместителю Диане Арсеновне, а сама занялась разбором документов. Хочет осуществить свою мечту и написать книгу о выпускниках детдома, об их дальнейших судьбах. Она ведет переписку с теми, кто когда-то воспитывался в стенах детдома, а потом переводился в другие.

     -- Могли бы просто позвонить. Олимпиада Георгиевна – наш постоянный спонсор и добрый друг детского дома. Скольких деток она определила в надежные семьи.  Так что вы хотите узнать? – поинтересовалась она и, услышав нашу просьбу, рассмеялась: -- И только-то? Нет ничего проще. Мы совсем недавно занесли все архивные данные в компьютер. Сейчас вам Ниночка даст необходимые данные.

      Ниночка оказалась пухленькой ровесницей Екатерины Ивановны, светленькой, словно ребенок,  в перетяжечках, и с наивным взглядом светло-серых глаз. Но она на удивление лихо управлялась с компьютером. Уже через несколько минут мы получили сведения, что в интересующее нас время из поселка в больницу, а потом в дом ребенка были доставлены  два младенца – обе девочки. Так как состояние здоровья у обеих было слабое, их долго лечили. Там, в больнице, и имена дали. Одну назвали Викторией, вторую – Верой.  Одну девочку присмотрела бездетная пара и вскоре удочерила. Вторая, часто болевшая, так и осталась в детдоме.

    -- Как звали эту девочку?

     -- Вера. Фамилию ей дали Безродная. Да вот, смотрите, на фотографии ей пять лет.
С экрана на нас смотрела испуганными глазенками стриженная под мальчика девчушка с большим ртом, ушками как у Чебурашки и худенькой длинной шеей. Гадкий утенок. Из тех, что никогда не приглянутся потенциальным родителям. Неудивительно, что ее так никто и не взял в семью. Обычно родители хотят пухленького, улыбчивого херувимчика, не доставляющего проблем со здоровьем.

   -- Как сложилась дальнейшая судьба Веры? Вы отслеживаете жизнь своих питомцев?

   -- А как же. У нас на каждого есть подробная информация. Многие из них, так и не  оказавшись в семье, извещают об успехах нас, ведь мы для них и являемся той самой семьей.

   -- Что вы можете сказать о Вере?

   -- Судьба ее сложилась типично для женщины. Окончила школу, потом профтехучилище, получила профессию швеи, устроилась на фабрику. Потом  вышла замуж, кстати, в ваш поселок, родила ребенка. Вот вроде бы и все. В целом, жизнь ее состоялась. Дальше, видимо, стала жить благополучно, и о себе больше не сообщала.

    -- Не подскажете, за кого она вышла замуж?

     Ниночка пощелкала мышкой, пожевала губами, что-то выискивая в мельтешащих на экране сведениях, потом, вздохнув, констатировала:

     -- Не перенесли с бумажных носителей. Теперь только в архиве узнаете.

     Мы поблагодарили Ниночку, спросили, есть ли сведения о второй девочке…
Та покачала головой. Сведения есть, но разглашению не подлежат. Их сообщат только непосредственным родственникам.

     Домой возвращались с ощущением какой-то раздвоенности, недосказанности и опустошенности. Если Олимпиада Георгиевна курирует детдом, то уж, наверное, она в первую очередь навела справки о найденных детях. И если она не предприняла действий по их поиску, значит, уверена, что ее ребенка среди них нет.

     И все же что-то заставляло меня  искать доказательства, выяснять, кто же и где же они, эти две девочки.