Крымские каникулы, глава 19

Крымские каникулы, или Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...

   
 
                Крымские каникулы, глава 19



     Итак, я решила встретиться с Полиной. Адрес ее новый достать не составило труда. Живет она, оказывается, у дочери в соседнем поселке. Езды на машине не более получаса.  Но ехать к ней с кем бы то ни было, тем более с Петей, пока все сама не выясню, не хотела, а потому дождалась, когда его не будет в пансионате. Была у меня и еще одна причина.

    Я решила, наконец, на деле испытать, смогу ли я самостоятельно управлять машиной. Из поселка можно выбраться без свидетелей только на своем транспорте. Потому мне как воздух необходима практика. На дорожках пансионата получалось здорово. Теперь нужно было попробовать и на автостраде. Вроде и повод есть, если придется объяснять, почему в соседний городок отправилась.

    Облюбованная мной «Тойота» стояла в своем боксе. Рядом никого не было, так что мне пришлось самой садиться за руль и выгонять ее из гаража. Уже на подъезде к воротам меня перехватили девчонки. Ирка, как всегда, не думая о последствиях, лишь завидев мать за рулем машины, завопила «и я с тобой» и бросилась наперерез. Проехать мимо было невозможно. Пообещав себе в душе выпороть дочуру за подобные концерты, скрепя сердце, открыла дверь и усадила паршивку на заднее сиденье. Следом нырнула Лера. Она за последние дни так вошла в роль няньки для Ирки, что  у нее даже не возникло сомнения, разрешат ли ей ехать.

    Я предупредила черноглазого красавца Василия, дежурившего на проходной, что решила потренироваться в вождении за поселком, потому вернусь где-то часа через два.
Водитель я  никакой, а оттого нервный и впечатлительный. Мне всюду мерещится, что под  колеса кидаются то коты, то собаки. Потому развить нормальную скорость я просто физически не в состоянии. При любом мельтешении за стеклом, моя нога стремится давить на тормоз. Хорошо, что я вовремя себя контролирую и глушу панику. Но, проехав всего с километр, я трижды порывалась тормозить машину. И каждый раз отмечала, что испуг мой надуман.
 
    Наконец, взглянув на часы и убедившись, что за полчаса я еще даже не покинула поселок, а впереди серпантин со спусками и подъемами, решила прибавить газу. Дорога, впрочем, здесь, у поселка не такая уж и опасная: крутых поворотов и пропастей нет, хотя некоторые места требуют предельного внимания. И если я буду реагировать на каждое постороннее движение, зафиксированное боковым зрением, то никогда не доберусь до адресата. Девчонки  притихли на заднем сиденье. Они предвкушали приятную поездку, а Ирка, как всегда, и пробег по магазинам.   

     Но вот дома остались позади. Вскоре начнется резкий спуск и поворот на автостраду.
Я, довольная собой, уверенно рулила по пустынной дороге, как вдруг, словно из воздуха, перед глазами возник силуэт фуры, перекрывающий дорогу. Она-то откуда здесь? Я резко вдавила педаль тормоза и удивилась, как она легко поддалась. Машина меж тем продолжала катить, приближаясь к фуре. Я еще несколько раз надавила на педаль. Безрезультатно. Педаль проваливалась без сопротивления. В довершение ко всему руль перестал слушаться. Вместо поворота он болтался туда-сюда… «Все, компец», пронеслось в голове. Деться мне некуда. В этот момент фура вдруг резко провалилась за горизонт, и я с ужасом поняла, что приближается крутой спуск. И я ничего не смогу сделать. Повернувшись назад, как можно спокойнее, приказала:

     -- Девчонки, открываете дверь и прыгайте. Машина испортилась, можем разбиться…

     Ирка заныла:

     -- Мама, а ты как? Я боюсь…

     Но Лера, видимо, все поняв, распахнула дверь и вытолкнула мою дочь, а потом вылетела кубарем сама. Увидев, что они уже на обочине, я прыгнула в другую сторону…

     Асфальт принял меня в свои объятия резкой болью в голову, левую руку и колени. На мгновение в глазах потемнело, и я провалилась в небытие…

    Разбудил меня слабый скулеж на два голоса. Вначале в сознании мелькнуло: паршивки приволокли еще одного щенка. Потом в скулеж стали вплетаться слова: мама, мамочка, ма-ма,…а-а-а…, одновременно мою руку кто-то тряс и подергивал. Я открыла один глаз и зажмурилась от резкой боли. Потом вновь попыталась открыть глаза и определиться. Дочура сидела передо мной и, раскачиваясь, тянула: ма-ма-а. Лера  подергивала меня за руку. Ее глаза стали огромными, испуганными и совершенно черными. Обе девчонки были в пыли, но вроде бы целы.

     Я со стоном попыталась опереться на левую руку и тут же с криком рухнула на огненный асфальт. Потом перенесла тяжесть тела на правую и, подтянув ноги, попыталась сесть. Мне это удалось лишь с третьей попытки.

     -- Тетя Ксеня, идемте отсюда, сейчас машина задавит, -- наконец, послышался хриплый от страха шепот Лерочки. Я повернула голову, действительно, приближалась машина. Подхватив детей за руки, я почти ползком добралась до обочины. И тут внизу увидела пожар.

   -- А что это горит? – мой язык еще произносил эту фразу, а в голове уже был готов ответ. И он ужаснул меня.

   -- Наша машина, -- подтвердила мою догадку Лера. От страха она никак не могла справиться с сотрясавшей ее дрожью.

   -- Ничего, ничего, девочки, -- я попыталась успокоить детей, но мне это не удалось. В голове роились тысячи предположений. Странным было и то, что пролетевшая мимо машина не затормозила.

    Я опять посмотрела вниз. В конце спуска  «Тойота» врезалась в столб ограждения, перевернулась и взорвалась на обочине. Черный дым от пожара столбом поднимался в синеву неба. Меня, несмотря на жару, стал бить озноб. Я только сейчас осознала, какого ужаса удалось избежать, ведь замешкайся я на какой-то миг, и догорали бы в машине я и дети…
Надо было кому-то звонить. Мобильник у меня всегда в кармане. Интересно, остался он цел после моего падения?
 
   На первый же звонок сразу откликнулся Петя.

    -- Ксения Андреевна! Слушаю…

   Как только я услышала его голос, все мое мужество мгновенно улетучилось,  тело сотрясли мгновенные, долго сдерживаемые рыдания, и я только и смогла произнести:

   -- Петенька, родной, приезжай, мы попали в аварию…

   -- Сейчас буду. Вы где? Впрочем, вижу.  Ждите, я сейчас…

     Я не успела еще разговор закончить, как мимо пролетел Петин джип. Через минуту он развернулся и уткнулся бампером в откос. Из двери выскочил взволнованный Петя. Подбежав к нам, первым делом ощупал девчонок, убедился, что целы, потом взялся за меня. Поглядев на лицо, только покачал головой. Левая  рука была стесана от локтя до ладони и распухла в плече. Оба колена были разбиты.

-- Да-а, как это вас угораздило? Ну, ничего, сейчас «скорая» приедет, обработают ушибы.  Думаю, серьезных травм нет. А пока рассказывайте, что произошло.

   И я, захлебываясь слезами от жалости к себе и ужаса от осознания, что возможно в другой ситуации мы с девчонками уже  догорали бы в том страшном костре, стала рассказывать Пете, как педаль тормоза не реагировала и руль тоже, как мне было страшно. Просто счастье, что Лерочка оказалась такой сообразительной и смогла вытолкнуть Ирку и сама выпрыгнуть…

     Следующий час прошел как в тумане. Приехавшие медики обработали ссадины и ушибы, мне наложили скобки на рваную рану на лбу, вкололи обезболивающее.

  …Прибывшие гаишники имели продолжительную беседу с Петром, затем с охраной. Мне вопросами не надоедали.


   На следующий день явился усталый и какой-то бледный следователь. Здесь, в самый разгар лета увидеть незагорелого аборигена, все равно, что в Африке белого медведя.
Поинтересовался моим здоровьем. Хотя вопрос этот, на мой взгляд, излишний.  Ответ виден и без слов по моей раскрашенной  кровоподтеками физиономии, все еще несколько опухшей, и забинтованным руке и коленям.

    -- Позвольте представиться, -- церемонно поклонился он. – Меня зовут Сергей Дмитриевич Вороненко.  Я следователь, занимаюсь вашим делом. Хотелось бы поговорить о вчерашнем происшествии. Давайте начнем с самого начала. Вы постоянно ездили на этой машине?

    -- Да нет.  Обычно меня возил кто-то из водителей. Только вчера все были заняты, а я решила прокатиться…

     -- Кто-нибудь знал о вашем желании заранее?

    -- Нет, ну что вы… Я и сама не знала об этом. Решение приняла спонтанно. На этой машине я училась ездить по территории пансионата, потому и взяла ее…

   -- Кто-нибудь еще пользовался этой машиной? – настаивал следователь, -- вспомните, кто кроме вас ездил  на ней?

   -- Ну, я-то здесь всего недели две. Кто раньше ездил не знаю. Это у охраны спросите. А за эти две недели, вроде, только я. Впрочем, повариха Оксана раза два брала эту машину на рынок за продуктами съездить…

   -- Когда заводили машину, ничего такого в глаза не бросилось?

   -- Нет, все как всегда. Машина стояла на яме. Она, по-моему, всегда там стоит…  А что, если не секрет,  вас интересует?

    -- Расскажите, как вы выехали, поэтапно, подробно…

    Я вновь вспомнила весь вчерашний кошмарный день. Если бы можно было повернуть время вспять, ни за что бы не села за руль. Я рассказала, как вывела машину из гаража. Потом меня остановили девчонки. Хорошо, что усадила их сзади и не пристегнула ремнями. Если бы сделала это, они не успели бы выскочить…  Впрочем, об этом я только подумала. Делиться такими соображениями со следователем не стала.

   -- По дороге я несколько раз сбрасывала скорость, но не притормаживала. Водитель я неопытный, часто пугаюсь. Поэтому сама водить и не люблю. А уж если за рулем, скорость держу черепашью. Так что тормоза и руль меня слушались. А вот перед спуском, когда я чуть не врезалась в фуру…

   -- Какую фуру, поподробнее, пожалуйста, -- устало-безучастные глаза следователя заинтересованно оживились.

   -- Да фура, думаю, непричем. Грузовой полуприцеп с синим тентом. Машина притормозила перед спуском, а я не ожидала ее увидеть. Ну, вот я  с испугу резко надавила на тормоз, а педаль вдруг провалилась без  сопротивления. Я испугалась, стала крутить руль, а он тоже не слушается. Тогда я крикнула девчонкам… А остальное вы знаете,  -- уже спокойно закончила я. – Хорошо, что  автомобиль никого не задел…

    -- М-да, -- протянул следователь, -- не заметили ли вы, когда фура вас обогнала?
Я заверила его, что  в период моего движения по дороге, она была пуста, и никто меня не обгонял.

     -- Что ж, не буду вас утомлять,--  завершил нашу беседу Сергей Дмитриевич, -- но, возможно,  у меня к вам появятся еще вопросы. Может быть, вы что-то интересное вспомните… Я вас еще навещу.

     Проводив следователя, ко мне в комнату наведался Петя. Был он чернее тучи, всегда улыбчивые губы нервно подрагивали. Он, забывшись, нервно покусывал нижнюю, теребил кончик своего греческого носа.

     -- Видите ли, Ксения Андреевна, неприятность какая, -- начал он издалека. – Когда обследовали останки машины, сыскари установили, что не случайно подвели тормоз и руль. Кто-то постарался, чтобы так случилось. Видно, тот, кто готовил это, рассчитывал, что взрыв будет мощнее и следов не останется… И в багажнике оказалась кое-какая поклажа. Очень неприятная. Мы ведь с вами  третьего дня искали Кристину. Все удивлялись, где она. А стриптизерша-то была совсем рядом. В багажнике лежала… Неужели не заглянули туда?

    -- Как лежала? – от неожиданности я даже забыла про боль. – Как она туда попала? Что она там делала?

    -- Как попала, не знаю. Но уж точно не по своей воле. Судя по останкам, туда ее уложили уже неживую. А вот где лишили жизни? И почему положили в эту машину? Так что не удивляйся расспросам следователя. Я уже доложил обо всем господину Лепилову. Алексей Александрович приказал провести тщательное расследование. Вообще он вне себя, -- Петя понизил голос, -- головомойку всем устроил. Он и так-то  из-за отсутствия Олимпиады Георгиевны весь на нервах, а тут еще убийство и на вас покушение…

    -- Петя, что ты  такое несешь, какое покушение? Кто знал,  что я без водителя поеду, если я и сама об этом не знала… И почему убили Кристину? Чем она мешала?    И главное, кому? И зачем понадобилось ее труп в эту машину положить? Может быть кого-то хотели подставить? На кого-то свались это убийство?

    Петя вдруг внимательно посмотрел на меня  и строго спросил:

    -- Ну-ка, колитесь, Андреевна, в какую еще аферу влипли?

    Но я теперь уже не верила ни своему заботливому дружку, ни его  охране. Ага, я сейчас расскажу, а завтра меня,  как и Кристину, где-нибудь в багажнике найдут. Если найдут. А то, как и Липа, пропаду без вести.  Нет уж, дудки. Сама разберусь, что к чему.
После обеда  меня навестила Оксана. Увидев мою расцвеченную синяками физиономию, она всплеснула руками и запричитала:

     -- Ой, да шо ж это таке? Я как приихала з рынку, как спознала. Какой ужас…

    Оказывается, Оксана   вчера собиралась ехать сама на рынок. А тут как раз Виктор подвернулся. Ему надо было смотаться в мастерскую. Вот  Оксана и поехала не на любимой машине Олимпиады Георгиевны, как обычно, а с охранником…

     -- Как же  ж  теперь Олимпиада Георгиевна без нее будет, -- причитаниям Оксаны не было конца. Я представляла, что она пережила, когда услышала, что в этой аварии оказалась и ее дочь. Но ни слова не сказала мне по этому поводу. Между делом она уговорила меня поесть, хотя боль в разбитом лице не позволяла мне нормально жевать.

 Потом явились девчонки. Дочура сразу скривила губы и начала всхлипывать. Ей эту ночь пришлось спать без меня. И она была этим удручена. А, увидев мать в бинтах, и вовсе расклеилась. Пришлось приласкать малышку и убедить, что ничего  страшного уже не будет. А заодно и прочитать назидательную лекцию о том, как надо себя вести, чтобы не попасть в подобную ситуацию.


    На другом конце поселка в это время тоже шли разборки, но совсем другого плана. Прибывший на встречу с  Кислицыным бойфренд Кристины Лешик устроил головомойку его ребятам.

    -- Мы как договаривались? Машину должна вести повариха. Вам оставалось только подтолкнуть ее к этому решению. Почему сорвалось? Нужно было, чтобы в машине находилась она. Тогда и труп с ней связать можно было. Такую комбинацию разрушили. Ничего доверить нельзя. Теперь думайте, как добраться до нее. И эта новая управляющая. Почему  она осталась цела?  Уж она-то и ездить, как следует, не умеет, а вот сообразила, выскочила и своих сопливок выпихнула. Значит, не продумали до конца операцию… не подготовили… ничего доверить нельзя…

    Кислицын, вальяжно развалившись в кресле, свысока поглядывал на собеседника. Оценивал его не только как потенциального союзника, но и как возможного противника. Насколько он был осведомлен, за этим карамельным бойфрендом стояли довольно влиятельные силы в тех кругах, куда в свое время до зубовного скрежета рвался Егор. Протекция  сидящего напротив красавца ему бы не помешала. Но претило это господское отношение свысока, словно с холуем, пренебрежительное процеживание фраз сквозь зубы, отчитывание как провинившегося школяра, полуприкрытые намеки на  известную слабость Кислицына, желание манипулировать им в своих интересах. А еще менторский тон этого хлыща, чье высокомерие зиждилось лишь на родственных узах  с некоторыми криминальными авторитетами, которых давно уже пора вывести в тираж.

    Было еще одно обстоятельство, которое отталкивало его от этого чрезмерно зарвавшегося хлыща. Егору с детства  претила кличка Кислый. Все, кто знал об этом, старались обращаться к нему почтительно по имени или по фамилии. И только этот лощеный нахал, словно в насмешку, называл его презрительно Кислым.

    Егор Николаевич, несмотря на свой довольно молодой возраст, успел пройти школу молодежного актива еще при партии, поработать секретарем райкома комсомола. А уж там прививались такие  нормы поведения, которые  до конца жизни не выбьешь. Он тогда многое успел почерпнуть от своих старших товарищей. О чем и сейчас не жалеет. Чего жалеть, если благодаря этому его заметила Гречанка, оценила его выдержку, умение общаться с людьми из разных слоев общества. А при поддержке Гречанки он сумел вскарабкаться  уже почти на самый верх клановой иерархии.

    Поэтому Кислицын взвешивал, что для него выгоднее: послать этого хлыща  подальше или продолжить с ним общение. Ребята уже недовольно посматривали на своего босса: что он там молчит. Наконец,  Егор Николаевич вынес свой вердикт:

    -- Пацаны, он прав. Мы не выполнили договор. Мы должны были убрать объект. Пусть даже и не тот, что был в договоре. Дело не сделано. Придется доделать. Деньги ведь оплачены.

    -- Плачу вдвое, но с некоторым изменением условия. Объекты несколько изменились.

    -- Ваше право, вы заказчик.

    Кислицын почувствовал, что в этом поединке молчаливого противостояния он оказался сильнее. Не спустился до скандала, на что пытался направить его собеседник, дело завершил удачно и ребятам дал урок, как извлечь пользу из любой провальной ситуации.

    В отличие от Кислицына Лешик остался недоволен состоявшимся разговором. Этот поборник однополой любви на деле оказался жестким и сильным противником. Такого не прижмешь компроматом.  Он сам его на кого хочешь накопает...