Крымские каникулы, глава 17

Крымские каникулы, или Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...
 




               
                Крымские каникулы,  глава 17


      Домой я добралась уже под утро. Прошмыгнула мимо открывшего мне ворота охранника. В ответ  на его вопросительный взгляд буркнула: «Вот так-то! Погуляла, называется».
В моей спальне, на моей кровати вповалку спали Ирка, Лера и неизменный Чейз. Причем  последний лежал на клеенке, покрытой салфеткой и в собственной луже. Все трое сопели наперегонки. Понятно. Моя дочура – великая манипуляторша окружающими. В любой ситуации устраивается так, чтобы было выгодно именно ей. Спать по причине малолетства одна боится, но представит дело так, как будто она облагодетельствовала того, кто остается ночевать с ней.
 
    Заглянула в спальню Оксаны. Той снилось что-то тревожное…  Я осторожно прикрыла дверь. Через час-другой у нее начнется новый день, полный  бесконечных хлопот. Пусть поспит.

    В ванной под душем я попыталась смыть с себя все тревоги прошедшего вечера. Ощупала голову. На месте удара вспухла довольно объемная шишка, но кожа не пробита. Судя по тошноте, скорее всего, стукнули меня  сильно. Но не настолько, чтобы бежать в травмпункт. Ничего, до свадьбы заживет, решила я.

    В этом  настроении и отправилась в зал на диван. При каждом воспоминании о пережитом, меня охватывали страх и тревога. Бросало в дрожь при одной только мысли о предстоящем утром походе в коттедж моих знакомцев. Во-первых, если честно, я боялась еще раз встретиться с ними. Что еще может взбрести им в голову? Во-вторых, если у них там действительно наркотики, то куда, интересно, я должна их передать?  Надо же, никогда не думала, что Липа, уже пожилая женщина, занимается такой дрянью…

   Может, пригласить с собой Петю? Но по серьезном размышлении я пришла к выводу, что не стоит втравливать парня в это криминальное дело. Позвать Олега? Этот-то криминала не испугается. Но что-то не внушает мне доверия этот охранник…  Нет, видимо, придется все делать самой…
 
    На этом мысленном заключении я  и уснула.

   Проснулась от жары и неудобства. Рядом, подвалившись под бок, сопели Ирка с  Чейзом.
Все утро я придумывала разные предлоги для объяснения того, зачем мне нужно побывать в том коттедже.

    Все разрешилось неожиданно просто. Один из охранников  зашел в кабинет, где в это время восседала я, решая повседневные проблемы и раздумывая, как же мне пробраться в коттедж, и сообщил, что оба постояльца третьего коттеджа ночью срочно выехали, передав ключи от дома сторожу.

    Вот и повод! Разве не должна я проверить, все ли там в порядке?

    Я подхватилась и понеслась по направлению к коттеджу, игнорируя  крики горничных, которые просили подождать их. Не хватает еще, чтобы они были свидетелями находки.
Третий коттедж ничем не выделялся среди других. Огороженный забором, с собственной крытой стоянкой для автомобиля,  спутниковой антенной, удобной беседкой.
   
     Сердце мое колотилось в грудную клетку, как подгулявший муж в дверь собственного дома. От страха легкие сжимались, и мне просто не хватало воздуха для полного вдоха.
Наконец я вставила ключ в дверь, повернула и приоткрыла. В помещениях тишина. Я прошлась по комнатам. Меня не особенно интересовало их состояние. Это дело горничных…    А вот где, интересно, вход в подвал?  Может быть, стоит спросить у Пети или Оксаны?  Нет, сама найду, не буду их впутывать.
Я обследовала кухню, проверила все дверцы и пол. Нигде ничего. Поняла: если  это тайник, то вряд ли я смогу что-то найти.

   Вдруг боковым зрением увидела за спиной какое-то движение. Сердце сразу рухнуло в пятки. Я резко обернулась… и облегченно рассмеялась. Ко мне ползком, извиваясь всем своим тощим, клокастым телом, приближался мой старый знакомый, которого я почему-то мысленно нарекла Барбосом. Его слезящиеся глаза умильно посматривали на меня, а рот улыбался, демонстрируя два ряда белых зубов.
 
     -- Э, брат, а ты, оказывается, еще не старик. Вон, какой набор зубов. Любой позавидует.

    Пес, видя мое расположение, энергично замел хвостом по паласу.

     -- Пойдем-ка, отсюда. Здесь люди живут. Горничные убираются. Нечего разбрасывать шерсть, -- я позвала собаку за собой, выговаривая Барбосу за неаккуратность. – Как же ты на территорию-то пробрался?  Кто же тебя, такого страшного, сюда пустил?

     Барбос жмурился от счастья и умильно моргал в ответ на все мои вопросы. Однако, общаясь с собакой, я не забывала о цели своего прихода. Я пока так ничего и не нашла. Еще раз прошлась по комнатам, подняла паласы в надежде увидеть под ними тайные дверцы. Ничего. Заглянула в каморку под лестницей. Темно, пыльно. Рука машинально нащупала выключатель. Вспыхнувшая сбоку лампочка осветила треугольное помещение, пустое, если не считать двух ведер да веника. Я уже собиралась погасить свет, как вдруг Барбос начал усиленно обнюхивать противоположную стену. Я присмотрелась. Еле заметной щелкой в единой деревянной обивке стены проглядывала дверь. Здорово замаскирована. Попыталась толкнуть. Не поддается. Сбегала на кухню, принесла нож, попробовала поддеть дверцу на себя. Безрезультатно.
     А пес, заразившись моим азартом, вертелся под ногами, царапал дверь лапами и тихонько повизгивал. Наконец я бросила бесполезную работу. Если там хранят что-то тайное, должна быть и тайная запора. Пошарила по стене, по полу, по наклонному потолку. Везде гладко и пусто. Потом обратила внимание на кнопку рядом с лампочкой. Ну зачем она здесь, если есть выключатель? Надавила на нее – в дверце что-то щелкнуло, и она медленно отошла от стены. Я потянула на себя. Внутри было темно и затхло. И что-то шевелилось.
 
     У меня мигом волосы встали дыбом, а пес угрожающе зарычал. В мозгу сразу всплыли детские страхи. От крыс и змей до привидений. Сколько я себя не успокаиваю, что все это ерунда, ощущение ужаса, культивированное еще в детстве, сразу же охватывает меня, а мозг дает команду спасаться. И это я, взрослая тетка, чего же мне ждать от дочуры, которая даже спать одна боится.
 
     Все же я пересилила страх. Пошарила слева от дверного проема. Вспыхнул свет. Коморка, если можно это помещение  так назвать, была пуста. Из нее вели три двери. В проеме  одной мы стояли. Еще две были закрыты. Я сунулась в ту, что напротив. Она не поддалась. Слева была слегка приоткрыта. И именно туда рычал Барбос.
 
     Я осторожно приоткрыла ее, чтобы пропустить свет лампочки. Послышался лай собаки и какое-то мычание. Я распахнула дверь шире. Комната вообще-то предназначалась  для хозяйственных нужд. Стеллажи, стиральная машина, система отопления.
 
    В углу на замызганном матрасе, прижавшись друг к другу, сидели две девчонки. На вид не старше Леры. Обе со связанными руками и залепленными скотчем ртами. Одна уже посинела от нехватки кислорода. Видно длительные рыдания спровоцировали насморк. Девчонки в отчаянии смотрели на меня. Я была их последней надеждой, их спасением.

     Не медля, я сдернула скотч с посиневшей, та взвизгнула и сделала несколько судорожных вздохов. Вторая даже не пискнула. Я подняла обеих на ноги.  Попыталась развязать веревки. Не тут-то было. Руки были стянуты скотчем.

     -- Стойте здесь, я сейчас вернусь, -- приказала бывшим пленницам. Надо найти нож или ножницы, чтобы разрезать путы. Когда вышла на кухню, увидела в окно приближающихся горничных. Ольга и Алена  тащили  яркую тележку с пылесосом, тряпками, пластиковой корзинкой со щетками, гелями и бельем.

    Мне совсем не хотелось, чтобы они увидели детей. Сестры у нас любительницы посплетничать. Неизвестно,  что они могут придумать о девчонках. Я и сама пока не разобралась, они ли являются тем товаром, о котором говорили мне жильцы этого коттеджа, или это, так сказать, издержки их отдыха на море.

     Если это предположение верно, то товар мною так и не найден. А если его обнаружит кто-то другой, для пансионата это может обернуться большими неприятностями. И для Липы, и для Алексея. А я этого не хочу. Алексей мне доверил пансионат. Я должна все решить сама.
Алексей… Что-то мне не давало покоя… Что-то я должна вспомнить в связи с ним…  Но это воспоминание все время ускользало от меня…

     Я встретила горничных на пороге, прошлась с ними по комнатам. Затем сказала, что хочу посмотреть подсобные помещения. Сестры не проявили интереса. Хочет хозяйка осмотреть подвалы, пусть занимается. Главное, чтобы их не загрузила  дополнительной работой.
В подвале обмирали от страха  две девчушки. Я освободила их руки, предупредив, чтобы не кричали. В доме посторонние, которые не поймут причины их нахождения здесь. С ними я оставила и Барбоса. Его появление на дорожках и лужайках пансионата может шокировать отдыхающих.

    В кабинете Липы я первым делом посмотрела по графику востребованность третьего коттеджа. Убедилась, что до конца недели он зарезервирован за убывшими кавказцами. Вот и хорошо. Я этим временем постараюсь решить проблему с девчонками и Барбосом.

   Отобедать я решила в коттедже. Обслуживающий персонал у Липы вышколен до автоматизма. Я бы на их месте всех  замучила вопросами: кому и для чего. Но ни у кого подобных вопросов ко мне не возникло.

    Итак, у меня  всего три дня для решения дальнейшей судьбы девочек. Но пока надо было хотя бы расспросить их, откуда они, как оказались здесь.

     Чтобы не привлекать внимание, я сходила  на пляж, побыла с детьми,  после чего накормила их и заставила лечь отдохнуть. Затем, взяв две порции обеда и остатков для пса, отправилась в коттедж, вывела девчонок из подвала, усадила за стол. Надо бы их предварительно отмыть. Но, видя, как они голодными глазами пожирают принесенную еду, отложила помывку на потом.

     Девчонки набросились на обед как голодные волчата. Зажав в кулачках ложки, они в мгновение ока опустошили судки с борщом, мясо, картошку, запили все компотом. А я тем временем с запоздалой  тревогой думала, не станет ли им от обилия еды плохо. В прихожей чавкал и отдувался Барбос.

    За  этим процессом всех нас и застукал Петюня. Он спокойно зашел  в коттедж и с удивлением разглядывал наши застывшие физиономии. Я совсем забыла о нем и его умении появляться там, где его не ждешь. Девчонки в страхе вытаращили  глаза и задрожали так, что компот полился мимо ртов. Даже пес как-то сжался и попытался слиться со стеной.

    -- Ксеньдревна, в чем дело? Это кто? – Петя с подозрением оглядывал замарашек. – А это что за чудо? – он уставился на пса, -- Откуда здесь этот блохастый?..

    -- Ой, Петенька, тут такое дело. Я хотела с тобой посоветоваться, но ты куда-то уехал, -- зачастила я, лихорадочно придумывая, что бы сказать Пете.

    -- А что, мобильники уже перевелись? Или все как один разрядились? Или память в них стерлась? – Петя с иронией взглянул на девчонок. – Хотя, глядя на этих девиц, можно во все поверить. Так что вы мне сообщите, Ксения Андреевна?

-- Петя, давай отправим девочек помыться, а я тем временем тебе кое-что  расскажу.
Девчонки мигом шмыгнули в ванную, и сразу раздался  шум льющейся воды. А я чистосердечно рассказала начальнику службы безопасности о своих приключениях и находках.

     -- Одно не могу понять, где Барбос смог пролезть на территорию. И как его теперь выдворить. Ведь такое страшилище  распугает всех отдыхающих. Да и куда его выгнать? На верную смерть?

      -- Ну, этот-то вряд ли с голоду помрет. Хотя, действительно, такой позор  собачьего  племени ходить по пансионату не должен. Ладно, с ним что-нибудь решим. Надо его обработать, постричь и вычесать. Я приглашу Игоря Николаевича обследовать его.
Теперь о девчонках. Сейчас мы их расспросим, как они оказались здесь. Меня заинтересовал  рассказ о товаре. В чем, интересно,  замешана Олимпиада Георгиевна? Может быть, разговор шел не о ней? Вспомни все, о чем тебе говорили эти люди?

   Я вновь стала вспоминать прошлую ночь, и все, что было произнесено в тот вечер.

   -- Ксеньдревна, вы в той же майке?  Нет?  А на что смотрели те двое?

   -- На что? На грудь…  И почему-то считали меня гречанкой…

  Петя пристально осмотрел меня. Не преминул уточнить:

   -- А это что на шее?

   Я стала перечислять.

   -- Нет, вот эта снежинка…

   Я подошла к зеркалу. Что за снежинка? И вдруг сообразила. Петя имеет в виду серебряную конструкцию из двух сцепленных между собой треугольников, украшенную стразами.

   -- Этот кругляшок, который ты называешь снежинкой, Ирка, видимо, отодрала с платья какой-то куклы и умудрилась зацепить за крестик так, что без помощи специалиста
теперь    не снять. Я собиралась кого-нибудь попросить убрать эту ерунду, но тут началась эта канитель, так  что все из головы вылетело… Ты лучше подумай, почему меня  за Липу принимают… Уж на нее-то я  точно не похожа. А меня эти два олуха еще все  спрашивали, не гречанка ли я по рождению…

   -- Гречанкой?.. Хм, не нравится мне все это. Почему они тебя путают, да еще называют так…  Над этим надо подумать… А пока расспросим девочек…

    Вышедшие из ванной девчонки, завернутые в полотенца, произвели  еще более удручающее впечатление. Худенькие, анемичные, только что вступившие в подростковый возраст. Мы их аккуратно расспросили. 

     Одну, темноволосую, зеленоглазую,  звали Вероникой. Другую, русоволосую, с серыми глазами – Валентиной. Познакомились они недавно, уже находясь в горной деревне.

     Валентина – детдомовка, деревенская. Когда хозяйство развалилось, родители остались без работы. Одно время отец ездил на заработки в областной центр, потом фирма, где он служил охранником, закрылась, и он опять остался без работы. В другие места не брали – и знаний маловато, да и возраст уже критический. Вернувшись в деревню, он от безысходности запил. Все его знания и опыт работы на земле никому не были нужны. Мужчина чувствовал свою несостоятельность. Все идеалы, в которые верил, исчезли. Честность, добросовестность, порядочность больше не котировались. В почете было рвачество, умение ходить по трупам ближних, подлость и продажность.

    И однажды, в очередной раз получив пинок от местной власти, он просто свел счеты с жизнью. Мать  Вали еще какое-то время боролась, старалась держать свое подворье, выращивала поросят, телят, обихаживала корову. Но в одно недоброе январское утро весь скот был порезан и вывезен со двора заезжей шайкой воров. Мясо на рынке стоило астрономически дорого, а то, что это была единственная поддержка осиротевшей семье, воров не останавливало. С этого момента и мать ушла в запой, из которого уже  не вышла.

    Валентина и трое ее младших братьев и сестра остались одни. Всех сразу определили в детдом. Каково жить там, знают лишь те, кто  сам испытал это.

    Поэтому, когда однажды к Вале подошли тетенька и дяденька, на первый взгляд, такие добрые и заботливые, и предложили работу, хорошую зарплату, возможность в скором будущем вытянуть из детдома  младших,  она сразу же согласилась. Ее тринадцатилетний опыт жизни просто не мог ей помочь. И некому было подсказать, что в этом возрасте ее никуда еще на работу не возьмут, да и из детдома не выпустят.

     Но она ни о чем таком не знала, а потому подписала договор, потихоньку простилась с младшими, обещая скоро вернуться, и ночью, как и советовали ее новые знакомые, выбралась из детдома. А дальше все было просто. Как только выехали за пределы города, такие добрые дяденька и тетенька, заставили ее выпить какую-то гадость. Опомнилась она уже далеко от родных мест. А потом оказалась в горной деревне, где никто не говорил по-русски. Здесь она впервые увидела Веронику.

     У Вероники судьба еще горше. Ее продала собственная мать за бутылку  ханки. А до этого  девочке пришлось пройти через такие испытания, что она уже ничего хорошего от жизни не ждала.

     В горной деревне их держали все время взаперти. Кормили плохо. Потом однажды ночью заставили пить какую-то гадость. Очнулись они уже в этом подвале. Несколько дней девчонки тряслись от страха при каждом шорохе. Их хозяева пригрозили им в случае непослушания с ними расправиться. А потом их связали…
-- Петя, что теперь с ними делать? Куда их деть? Судя по их рассказам, обе из сопредельной страны. Как их переправить назад? И главное, куда? Где уверенность, что их опять не отправят тем же маршрутом?

    -- Вы лучше подумайте, для чего их сюда привезли…  И кто конечный получатель этой живой посылки. Ой, не нравится мне все это, Ксеньдревна. Здесь шибает в нос  крутым криминалом. Как бы нам не  засветиться со всем этим… Мало не покажется… Прошлый наезд Кислого игрушкой покажется…

   -- Я тоже так думаю, Петя. Надо думать о переводе девчонок. Через три дня сюда заедут очередные отдыхающие. Переправить их открыто – нажить себе очередную головную боль. Приедет Олимпиада Георгиевна, пусть сама распутывает…

    -- Может быть ночью перевезти их в ее дом? – Петя пожал плечами. – Все-таки эти два субъекта привезли девчонок ей…

    -- Ты даешь, Петя. А прослушка?

    -- Какая прослушка?

    -- Не прикидывайся, мне Али-Баба сказал, что все комнаты нафаршированы микрофонами, скажешь, не знал?

    -- Дело становится все интереснее и увлекательнее. Ну-ка с этого момента мне все поподробнее, -- Петя поджал губы и даже прикрыл глаза в раздумье. И они у него вдруг стали какими-то пустыми и по-рыбьи холодными. Пришлось мне рассказывать ему о том, что мне сообщил хакер.

   -- Странно, мне ничего не известно об установке прослушек. Санкции на это никто не давал. Да и Олимпиада Георгиевна никогда бы не позволила сделать это. Интересно, кто же и, главное, когда все это устроил. Думаю, пока детям здесь ничто не угрожает. Никто не зайдет без вашего ведома. А мы тем временем займемся Липиным домом.

    Следующие полчаса мы молча бродили по комнатам экономки, и Петя очень профессионально выискивал спрятанные микрофоны. Кстати, он обнаружил сверх уже известных мне еще несколько штук.

    Я попросила Петю спуститься в подвальные помещения. Теперь я знала, что они есть и в этом доме. Правда, вход находился в кладовке за кухней. Начальник службы безопасности уже на вполне законных основаниях проверил подвальный этаж, а затем запер вход в него на замок.



    «Интересно, кто же это понаставил прослушек в доме хозяйки? И как умудрился все это провернуть и остаться незамеченным? Думай, Петя, думай. Тебе за это деньги платят». Как начальник службы безопасности Петр Онищенко  отвечал за все, что творилось на территории пансионата. И  установка прослушек не должна была пройти мимо его внимания. Это ведь дело сложное, требующее работы специалиста.  А любое длительное пребывание в доме управляющей кого бы то ни было, сразу заинтересовало бы сотрудников охраны. Однако ничего такого не наблюдалось. Оставалось предположить, что те, кто расставил прослушки, появлялись через подземный ход.

    Понятно стало и то, как исчезала из пансионата Олимпиада Георгиевна. Видно, старые контрабандистские ходы были ей хорошо знакомы. Вот она и пользовалась ими, когда решала избавиться от лишних глаз.

    Петр понял, что и продвижение наркотиков на криминальный рынок могло осуществляться таким же способом. Для него не было секретом, что в службу безопасности внедрен сотрудник наркополиции. Пока пути их не пересекались, но в случае надобности, он был уверен, что оба они найдут общий язык и друг другу помогут. Пока же их интересы разнились.
 Петр был нанят хозяйкой пансионата для ее защиты и выяснения обстоятельств нескольких подстав в ее бизнесе. Кто-то воровским способом пытался внедриться в финансовую систему  принадлежащей госпоже Стефаниди компании.  Пока ничего достоверного выяснить не удалось. Судя по тому, что хозяйка на время исчезла из поля зрения, оставив за себя свою родственницу, дела у нее идут не блестяще. Потому и исчезла, чтобы со стороны увидеть, кто же  тот крот, который роет в ее компании.

   Петя осматривал все эти подвалы, выясняя, каким  образом  хозяйка уходила из пансионата, и одновременно вспоминал об одном из последних разговоров с Олимпиадой Георгиевной.

    Хозяйка выглядела расстроенной. Она вызвала своего начальника службы безопасности, чтобы еще раз обговорить комплекс мероприятий по предотвращению проникновения посторонних в ее частную собственность.

   Неожиданно она призналась:

   -- Вы, Петр Антонович, не поверите, но в последнее время меня часто преследуют глюки. Звонит, к примеру, сын. Обсуждаем  кое-какие вопросы, а через некоторое время созваниваюсь с ним опять, и оказывается, что он не помнит о том, что об этом  уже говорил со мной. Но я же помню. Или вот с вами не далее как вчера говорили об оснащении пансионата аппаратурой видеонаблюдения. Вы еще  так азартно доказывали, что нам это совершенно не нужно. А сегодня вдруг заговорили о необходимости видеоконтроля.
Олимпиада Георгиевна сокрушенно покачала головой.

    -- Знаете, мне не просто неприятны все эти случаи. Они меня очень беспокоят. Скажу больше: они меня пугают. Пока я не готова рассказать об этом сыну. Но вас, Петр Антонович, прошу внимательнее поработать с персоналом и некоторыми нашими общими знакомыми. Мне надо будет на некоторое время исчезнуть. Хочу проверить по своим каналам, кто под меня копает…

     Сейчас Петр стал понимать, что все эти страхи были не химерой. Хозяйка пансионата чего-то действительно боялась. И было отчего. Если дом наводнен прослушками, то невидимые противники следили за каждым ее шагом…  Где же сейчас госпожа Стефаниди?