Крымские каникулы, глава 12

Крымские каникулы, или Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь...

 
                Крымские каникулы, глава 12

     Я понимала, что достаточно рискую, продолжая выяснять  судьбу Липы, но так же знала и то, что сделать это придется. Мне совсем  не хотелось идти в поселок с девчонками, но внятного объяснения, почему я  их не могу взять, придумать не могла. А может быть, я все накручиваю, и опасность существует только в моей голове? Будь что будет. Думаю, я смогу постоять за детей.

     С утра, едва позавтракав, мы  втроем  отправились на местный рынок. Девчонки рвались на общественный пляж, где уже с утра гремела музыка, реяли над палатками надувные шары и воздушные змеи, работали аттракционы. Но добраться туда можно, только пройдя весь поселок и спустившись по склону к пляжу. Это довольно далеко.

     Мне всегда нравится бродить по незнакомым улицам, смотреть на изгороди, на спрятавшиеся в зарослях садов и виноградников дома. А здесь  улицы спускались уступами. На некоторых участках рядом с ветхими  развалюхами выросли многоэтажные хоромы. Сразу видно, хозяева потянули за ниточку турбизнеса и теперь раскручивали свое маленькое дело. Впрочем, чем здесь еще жить, кроме обслуживания туристов? Как бы ни возводили воротилы турбизнеса многоэтажные отели и здравницы, всегда найдутся те, кто предпочитает тихий отдых в частном секторе. Сколько их в былые годы дикарями слеталось на Черноморское побережье. Они и сейчас готовы устраивать биваки, разбивать палатки и жить в условиях, приближенных к первобытным. Вот только свободных участков на берегу почти не осталось. Когда-то поселок, по которому я шла с девчонками, был рыбачьей деревушкой. Еще и сейчас  виднелись на берегу остатки причалов для баркасов и лодок. Теперь их используют под  аттракционы.

    Мы спускались по длинной извилистой улице, исчезающей в тени деревьев в непосредственной близости от вздыхающего моря. И тут на повороте я неожиданно обратила внимание на старушку, которая, опираясь на костыль, тащила красное пластиковое ведро с водой. Мне всегда бывает до боли жалко видеть пожилых людей, у которых уже все лучшие годы позади, наступила старость, а с ней немощь и болезни. И даже если они окружены вниманием и заботой близких, все равно в душе каждого остается горечь сожаления об ушедших безвозвратно годах. А если вот так, прожив  жизнь, полную лишений,  старики оказываются вдруг в одиночестве, когда  некому не то что стакан воды подать, а даже ведро с ней в дом принести, меня охватывает непередаваемая тоска. Не приведи Господи никому такой доли. Вот и сейчас, увидев старуху, неосознанно бросилась ей на помощь. Подхватила тяжелое ведро, поинтересовалась, куда донести…

          -- Ох, и чья ж ты будешь?  Видать, не местная.. Я всех здесь знаю. Никто не поможет, хоть помирай…  Вот сюда заноси, -- бабульку несказанно обрадовала неожиданная помощь, а с ней и возможность пообщаться. Опираясь на костыль,  она заторопилась вперед, показывая дорогу к опрятной, свежевыкрашенной решетчатой калитке.

     -- Заходи, заходи сюда.  Вот здесь поставь.  Вот спасибо, вот молодец… я уж думала, не донесу. Мои-то с утра  уехали в город. А мне вода понадобилась. Давай, я тебе компотику налью, холодненького…

     Бабулька проворно проковыляла к стоящему под навесом холодильнику, выставила кувшин с напитком, разлила в стаканы. Я с интересом огляделась. Нехило. Чувствуется, старушка не заброшена. Бетонная дорожка, от калитки добротный  навес из виноградника. Домик  небольшой, но ухоженный. В тени у стены диван, стол, даже телевизор.

     Мои девчонки  разом пристроились к столу и схватились за стаканы. А старушка, оглядев нас, с хитринкой спросила:

     -- Остановились где  или место ищете?

     -- Вышли погулять, да на рынок сходить решили.  А вообще мы живем в пансионате, вон там, за дорогой…
     -- А, на Липиной даче, значит. То-то я гляжу,  вроде это девчонка Оксанки…
     Лерочка сразу потупила глазки. И как-то сжалась… Я поняла, что девочка чего-то боится, чего-то такого, что может сказать эта женщина. И потому сразу перевела разговор на интересующую меня тему:

       -- Так вы знаете Олимпиаду Георгиевну?

       -- Липу-то? Да кто ж ее не знает? Известная личность. Я ведь местная.                Всю жизнь здесь прожила. И ее знаю, и семейку ее. Нехорошая  о них  была слава, ой, нехорошая. Страшная,  грязная. А ты, часом не родня ей будешь?  Я-то разболталась  непутем.

      Я поспешила заверить говорливую старушку, что в родственных отношениях с ней не состою, и попросила рассказать, что она знает о семье  Липы.

          -- Знала я ее семью. Странно там все было. Как-то не по-человечески. Георгий-то, отец Липы, строгий был мужчина. Сам из местных, понтийский грек, лодку держал, рыбачил. Но, скорее  всего, для отвода глаз. Поговаривали, что  контрабандой промышлял. Работали у него только свои, сначала братья, потом сыновья. Чужих в свои дела не допускал. За нарушения сам судил.  После смерти первой жены, привез себе девчонку откуда-то издалека. Мария добрая была женщина. Но жизнь у нее уж очень тяжелая была. Рожала детей каждый год, да только не все выживали. А Георгий все на нее ярился. Как ни вернется домой  из плавания, все в чем-то  ее попрекает. Но хитер был, увертлив. Ни разу его ни с чем не поймали. Да и то, мало кто знал, что у него два дома было. Один – в поселке, где жила  Мария с младшими детьми, другой – рядом со скалами, сейчас там пансионат. Вот туда никогда никто из местных попасть не мог.

      Когда война началась,   старшие сыновья его на фронт ушли. Что Георгий ни делал, не удержал. Так и пропали, ни слуху о них, ни духу. Немцы пришли, о Георгии опять сплетни пошли, что с фашистами якшается. А он и впрямь воспрянул, опять рыбным промыслом  занялся. Немцы ему не препятствовали. Поговаривали, что  работал на них. Но слова к делу не пришьешь. А вот свидетельства, что с партизанами связан, были. Сосед наш партизанил, рассказывал, что Георгий  отряду помогал, оружие привозил, взрывчатку, проводником был в таких местах, где обычному человеку не пройти. Самые  уединенные схроны показал. Многих односельчан спас от угона в плен. Вот и пойми… хороший человек или нет.

        Липу  Мария родила как раз в начале войны. Тяжело было, голодно. Георгий постоянно где-то пропадал. Часто забирал с собой младших  сыновей. Так что с матерью только девочка постоянно жила. Все перенесла, выдержала. Чернявая, худенькая, с огромными глазами. Бродила, держась за подол матери.

     Когда немцев вытеснили с полуострова, казалось бы, все должно нормализоваться,  а Георгий вдруг в одночасье собрал свой скарб, детей и куда-то выехал. Интересовались им потом, многие спрашивали, куда мог он деться. Только никто не знал.

   … Моя собеседница баба Нина, как она представилась, всю жизнь прожила в поселке. Выучилась на бухгалтера, работала в рыбхозе, потом перешла в магазин.  Последние два десятка лет на пенсии, живет с семьей сына. Ни в чем не нуждается кроме общения. Дети и внуки заняты работой. Вот она и придумала для себя развлечение. Ходит  к колодцу по воду. Обязательно кто-нибудь встретится, поможет, а там, глядишь, и поговорят. Уж новости поселковые всегда сообщат. Правда, свои, местные, с бабой Ниной особо не останавливаются. Так, перемолвятся словом-другим. Понятно, человек спешит, ему некогда развлекать старуху. Поднес ведро, и пока. Другое дело отдыхающие. Им и делать нечего, и поговорить с местным аборигеном интересно. А затронутая  мной тема увела бабу Нину во времена ее детства и молодости. Что может быть интереснее, чем воспоминания юности, когда и небо было голубее, и звезды ярче, и воздух чище, и море огромнее…

    -- Так вот, Липа вновь появилась в поселке в середине  пятидесятых. Приехала с отцом, без матери и братьев. Куда те делись, никто так и не узнал. Я-то как раз замуж вышла, перебралась к мужу. А тут и они рядом купили хибару. Старый Георгий  постоянно неделями где-то пропадал, а Липа сидела дома. Потом он стал брать ее с собой. А за домом поручил присматривать какому-то юнцу.  В одну из отлучек отца у Липы все с этим парнем и сладилось. Вскоре ее худая как жердина фигура стала округляться.  Ох, и избил же ее отец, когда  до него дошло, в чем  причина. Впрочем, избил он только Липу, парню ничего не сказал. Тот вскоре куда-то исчез.

   Липа ходила как тень. Закутается в шаль, такую большую, черную, и идет по улице, прижимаясь к заборам. Боялась любого проявления любопытства. А уж его-то  у живущих в поселке кумушек было предостаточно. Как же, девчонка несовершеннолетняя пузо себе нагуляла… И еще смеет появляться на улице…

   При этих словах баба Нина усмехнулась:

   -- Уж я-то знаю, какова была показная честность многих молодок в нашем поселке. Это днем они били себя  в грудь, кричали о своей чести, а ночами сколько их бегало к моей соседке бабке Чернавке избавиться от свидетельства своего греха. Да что там говорить.  Травили Липу как раз те из молодух, кто сам был не против в отсутствие мужа гульнуть на стороне, но сделать это скрытно, подальше от любопытных глаз. И их бесило, что нашлась пигалица, ни  кожи, ни рожи, а не боится, не скрывает результатов связи, ходит с торчащим  вперед животом, как укор многим молодкам…

    -- Надо же, я и не знала, что у Липы есть ребенок. Никогда об этом не слышала. А кого родила Липа? Куда ребенок делся? Что с ним стало?

    -- Запутанная это история. Перед родами в поселок вернулся Георгий. Как всегда избил ее, затем схватил за шиворот и волоком потащил к лодке. Она и успела только схватить свой платок да «балетку»… После этого я ее не видела. Где-то через неделю, не больше, у стариков, живших на противоположном конце поселка, появился младенец. Вроде как подкинули его. Все почему-то решили, что это Липин ребенок. Старики воспитали мальца, как своего внука. К тому же денежки у них появились.

    Мальчик вырос, женился на хорошей девушке. Прекрасная семья была. А потом все пошло наперекосяк. Люди неспроста думают, что на детях и внуках лежит расплата за грехи старого Георгия. Вот и Липин малец вдруг запил, стал из дома тащить все, что под руку попадало. Однажды под горячую руку избил жену так, что та и не оклемалась. А сам  по пьяной лавочке как-то зимой загнулся. Оставил дочку сиротой, вот этой малявки мать, -- старуха кивнула на Леру.  У девочки в глазах блеснули слезы, а щеки покрылись пунцовым румянцем. Успокаивая ее, я притянула ее к себе.

    -- А что же Липа? Не искала ребенка?

    -- Да кто ж знает? Может быть, и не ее был этот парень…  Сама она появилась здесь много лет спустя. Уже не та замухрышка, что была. Стала такой рысистой, одно слово, барыней. Бывало, идет, никого вокруг не замечает. Наши бабоньки  решили ей косточки перемыть и уму-разуму поучить. Да не на ту нарвались. Так отбрила, что у всех желание  к пересудам пропало. Говорят, у нее есть сын. Видела его раз. Не ее он. Какой-то белесый, совсем на нее не похож…

   Напоследок  баба Нина вспомнила, что была в детстве у Липы подружка Полина. Та много что знала. Только  давно она уже не появляется в поселке. Может и не  жива уже.
Моя собеседница еще какое-то время вспоминала времена своей молодости. Но они уже не были связаны с  интересующей меня темой, потому, придумав  причину, я поблагодарила старушку за гостеприимство и попрощалась с ней.  Хоть и потеряла довольно много времени, но не без пользы. А теперь можно идти на пляж. Тем более, что девчонки совсем затосковали.


   Внизу, у пляжа теснились палатки чистых дикарей, предпочитающих какие-никакие каморки ночевке в тесной палатке. Под навесами, чтобы не накалялись, прятались их автомобили. Кто-то готовил на привезенной с собой плитке, но большинство пользовалось услугами местных поваров. Время как раз подошло к обеду, и на пляже в своих обычных местах расположились торговцы горячими обедами. Я с девчонками подошла к одной из машин. Родители и две дочери споро и аккуратно обслуживали покупателей. От ароматов, распространяющихся от кастрюль, просто кружилась голова. Сразу захотелось перекусить. Набрала салатов, наваристого борща, отбивных с гарниром, компотов. И мои девчонки накинулись на еду, словно голодали не один день.

    Как только перекусили, Лера потянула нас в сторону палаток, над которыми реяли всевозможные воздушные змеи, шары, надувные детские жилеты,  другие плавсредства и еще кучи всякого рода чепухи, все яркое, красочное. Чувствовалось, что девочка на этом пляже частый гость.

   Мы побродили между рядами палаток, при этом  моя дочура, не переставая, стонала о том, что у нее нет то одной игрушки, то другой. Умненькая Лера помалкивала.
Наконец мы добрались до аттракционов – основной цели нашего путешествия. Я разрешила девочкам порезвиться на водяной горке, с которой  они в водном потоке низвергались в бассейн. Потом полюбовались, как взрослые катаются на «бананах». Ирка готова была и там попробовать. Но я отказалась. Хоть и в спасательном жилете, но когда не умеешь плавать, всегда есть определенная опасность. Так что я уговорила девочек покататься на колесе обозрения, а сама зашла под навес  ближайшего кафе. Заказав для порядка мороженое, устроилась у дальнего проема, откуда был хороший обзор  аттракционов. Музыка ревела со всех четырех сторон, не давая ни на мгновение сосредоточиться. Поэтому я не сразу обратила внимание на голоса за соседним столиком. Потом мне показалось, что один мне знаком. Какие-то интонации. Определенно я их слышала, и совсем недавно. Но где? Незаметно повернувшись, убедилась, что собеседники мне незнакомы. Мужчина средних лет и женщина, явно старше своего спутника, за соседним столиком пили пиво с вялеными бычками и неспешно обсуждали свои дела:

   -- А я считаю, что она знает, -- бубнил мужчина, -- с ней надо решать…

   -- Но мы так и не узнали, где старуха спрятала самое ценное… Она ведь так и не сказала…

  -- Вот дрянь. Все с собой уволокла.  Хотя, думаю, она где-то оставила  план… Она ж все думала передать дело какому-то наследнику… Надо искать, пока другие не опередили. Время еще есть. Одно не пойму, если верить деду,  спрятано было много. Как  она могла перетащить такую прорву металла… должна  же она  где-то отметить место…  и потом этот знак, о котором талдычит дед. Хоть бы глазком взглянуть, что это. Дед считает, что он должен быть в доме…
-- Значит, надо еще раз проверить в кабинете, -- женщина громко отхлебнула из кружки и закашлялась.

   -- Ага, только не так, как в прошлый раз.  Пойдешь через нижний ход…

   -- Ты что, я боюсь…

    -- Другие пути заказаны, сама знаешь… Да и опасно стало. Что-то пацаны Кислого заинтересовались пансионатом…

    Тут я вспомнила, наконец,  где я  слышала  женский  голос. В комнате Кристины, когда в первый раз пришла к ней. И разговор этот касается Липы, ее дома, а соответственно, и меня. Это что же, они хотят наведаться ко мне в дом? Ничего себе. Хорошо, что Оксана перебралась ко мне. Но с другой стороны, эти двое, оказывается, запросто могут пробраться в дом Липы. Да и еще  какой-то Кислый тоже им заинтересовался.

   Согласитесь, услышать подобный диалог, зная, что это касается и тебя, не очень приятно. Да, что там, страшно. Я хоть и разменяла уже не один десяток лет, в душе остаюсь отчаянной трусихой. Но когда дело касается ребенка, а со мной моя дочь,  и я просто обязана ее защищать, приходится забывать о своих страхах.

   Я, конечно, понимала, что детектив из меня никакой.  Большую часть жизни я проработала в школе, где давно определен порядок отношений, деятельность строго регламентирована, так что никаких  неожиданностей не бывает.

Человек я по натуре замкнутый, живущий в своем, четко очерченном мире. И всегда считала, что излишнее любопытство, повышенный интерес к чужой жизни неинтеллигентны. Но сейчас пришла к выводу, что если не возьму инициативу в свои руки, вскоре смогу об этом пожалеть.
Насколько я поняла, разговор мог идти только о Липе. Интересно, что за металл она куда-то перенесла? Понятно, эти люди видели Липу и, скорее всего, знают, где она находится. И что сейчас ее нет. Иначе бы они не лезли в ее дом, а  нашли способ все узнать у нее. Ведь как не крути, а проникновение в чужое жилье карается законом. А они хотят найти что-то такое, о чем не должны  знать другие…  Я поняла, что мне просто  необходимо выяснить, что это за люди…

   Желание проследить за незнакомцами боролось с чувством  беспокойства за детей. В конце концов, я отыскала взглядом Леру. Не привлекая внимания, вышла из шатра и позвонила Пете. Попросила его заехать на пляж и забрать девочек. Затем переговорила с Лерой. Та согласилась присмотреть за Иркой, пока не приедет Петя.